Тальяна Орлова - Стратегия оборотня (СИ)

— Не сдам, — признала я. — Тебя не смогу. Зато смогу Риссу. Я почему-то запросто могу представить, как ее подвергают импульсному допросу.

— Не глупи, Дая, — у меня от его улыбки все внутри сжималось и растекалось по телу приятными спазмами. — Ты можешь сдать Риссу, но командор хочет поймать меня. Рисса при пытках откроет только то, что знает сама, но она не знает всего.

— Пусть так. Но это хоть что-то, — я не собиралась сдаваться. — Я не могу подставить тебя, зато раскрою важного заговорщика.

— Не глупи, Дая, — еще мягче повторил он и немного наклонился.

Я спонтанно положила руки ему на плечи, ласково провела вверх, обняла за шею. В такой близости уже не было возможности думать о чем-то еще, кроме его губ. Все-таки Тай в свое время был намного крепче. Ума не приложу, как он продержался так долго! Он не поцеловал, а я так и не осмелилась подняться на цыпочки и потянуться к нему. Сказала, выдавая дрожью волнение:

— Тай, у меня нет выхода. Или убей меня прямо сейчас. Я не могу придумать ничего другого, чтобы выпутаться.

— Есть выход, хорошая моя, есть, — он провел кончиками пальцев по волосам. — Возвращайся и скажи, где я. Сразу потребуй укол отмены. Я успею сбежать, — Тай наклонил голову набок, а затем выпрямил — передо мной было уже совсем другое лицо — сосредоточенное, хмурое лицо пожилого мужчины. — Вообще об этом не думай, только поставь укол.

Я смотрела в ставшие карими глаза, которые все так же бесконечно любила:

— Они не отменят связь, пока не поймают тебя. Разве ты не понимаешь? Если я признаюсь, то стану лабораторной крысой!

И лишь сказав это вслух, я отшатнулась, вдруг все поняв. Мой видеослайдер трещал входящим вызовом, но мне не было до него дела. Я не расскажу и про Риссу! Ведь тогда меня поместят в клетку и выбьют ответы любым способом. Я устою перед пытками, связь даст нужные силы, но импульсный допрос не оставляет шансов. И когда я стану безмозглым овощем, привязанным ремнями к кушетке, то буду для них лишь индикатором поисков! До тех пор, пока Тая не поймают. А потом меня милосердно убьют. Доброжелательный и мудрый командор Кири превратится в монстра, но не потому, что он монстр. Просто перед ним стоят задачи поважнее моей жизни или счастья Эрка. Я в любом случае оружие против Тая — хочу этого или нет.

Отступила еще на два шага, боясь, что он снова сократит расстояние, а у меня не осталось сил сопротивляться желанию. Выход был только один:

— Я не стану тебя больше искать, Тай. И продолжу притворяться. Я сама загнала себя в петлю этой связью.

— Как когда-то сделал я.

— Именно. Но я все же попрошу тебя еще раз, от всего сердца попрошу — остановись. Знай, что где-то во Вселенной есть человек, для которого твое существование важнее всего прочего. И этот человек не хочет, чтобы ты выиграл. И не сможет пережить, если ты проиграешь.

— Дая, подожди. Все не так просто…

Не дожидаясь продолжения, я развернулась и пошла. Потом побежала, пытаясь заглушить шумом в ушах последние мысли. Я не верила в то, что моих слов достаточно для убеждения. Но у меня все равно не было выхода.

Оказалось, что держаться еще сложнее, чем я предполагала. Приходилось мысленно то и дело воспроизводить в памяти наш короткий разговор и винить себя за то, что не продлила его хоть на несколько секунд. Тогда в памяти осталось бы еще дополнительные секунды этого безумного счастья, понимания: я смотрела на Тая влюбленными глазами, но и он смотрел на меня почти так же. Не порабощенный связью, не сходящий с ума от желания сблизиться, он тем не менее все равно был ласков, он даже не рассуждал о моей возможной жертве, искал способ решения. Я, оружие против него. Я, инструмент, способный нарушить все его планы. Но я важна сама по себе. Быть может, связь заставляла меня преувеличивать, искажала восприятие, вносила в его действия и слова несуществующий подтекст, но мне были приятны эти иллюзии.

Появляться в его снах было несложно. Я ощущала, когда Тай безмятежно спокоен, — это то самое время, когда он спит. Мне же достаточно было пожелать в этот момент оказаться рядом, пройти сквозь туманную границу и увидеть его со спины. Подойти, обнять, сказать что-то, чего нельзя выразить словами заранее. Прижаться щекой к его плечу и позволить себе расплакаться от невыносимости. И я запретила себе это делать — знала, что после будет только еще хуже. Как мне стало хуже после короткой встречи.

Преподаватель по логическому мышлению списал мне двадцать баллов за невнимательность, куратор сделал замечание внешнему виду — уточнил, что нашивка на моем рукаве отнюдь не дает мне права застегивать пуговицы комбинезона в неверном порядке. А курс только начался! Я не ныла, не жаловалась даже самой себе. Стоит только дать слабину, и проблемы начнут увеличиваться. Мне придется привыкнуть жить с этим грузом, адаптироваться к нему.

Однако психические сверхусилия выливались в неожиданных направлениях: я иногда отвечала невпопад, иногда раздражалась по пустякам. Напряжение внутри копилось, оно требовало хоть какого-то выхода. И при желании всегда можно найти повод.

После откровения командора Кири настроение в академии изменилось. Еще недавнее спокойное отношение к оборотням, едва достигнутое, сменилось привычной настороженностью. И, конечно, в первую очередь, к перевертышам. Как если бы каждый из них нес потенциальную угрозу. Возобновились стычки и конфликты, кураторы усилили контроль. И хоть любой перевертыш мог за себя постоять, но и курсанты были не столь уж безобидны — чем старше курс, тем больше возможностей. А у старшекурсников еще и мини-бластеры всегда под рукой. Таким оружием и оборотня можно убить. Но все же старшие курсанты лучше умели держать себя в руках, да и на полицейские задания их часто вызывали. Весьма глупо сегодня устроить сокурснику неприятности, а завтра оказаться вместе на задании против преступной группировки. Среди младших такой мудрости почти не наблюдалась.

И я вмешивалась. Со всей своей накопленной агрессией, с этим застывшим чувством внутри, я была только рада оказаться в центре разборок. Третьекурсники загнали новичка в угол и требуют, чтобы он ушел из академии, так в том и радость. Подбежать, треснуть по роже первого попавшегося, ничего не объяснять. Пусть разбитые носы им дают подсказки. И вроде бы я была на стороне правых, но получила несколько замечаний от кураторов, а потом и душещипательные монологи друзей. Одир вообще меня притащил в свою комнату, чтобы поговорить наедине.

— Что с тобой происходит, Дая? Только не говори, что у твоей острой реакции нет причины.

— Есть причина! — со злостью орала я. — Дискриминация оборотней запрещена! Наши враги сару, а не перевертыши!