Александра Гринберг - Фея и лорд кошмаров [СИ]

— Рани, милая, ну мы ж ради благого дела…

— Отвали, Фалько! Имела я твое благое дело так и эдак! — огрызнулась женщина. Мэйр почувствовала легкую маленькую ручку у себя на плече; её осторожно потрясли и совершенно другим тоном позвали: — Ну-ну, просыпайся, моя хорошая.

— Прос-стите, я… — промямлила Мэйр, выпрямляясь и осоловело глядя по сторонам, — я задремала?..

— Угу, — промычал лорд Фалько, опасливо косясь на свою супругу — миниатюрную хорошенькую брюнетку с едва тронутым годами, будто фарфоровым личиком, — и явно мечтая сделаться крохотным да незаметным. — Перетрудилась, видать, м-маленько.

— М-маленько! — передразнила леди Рангрид, бросив на мужа свирепый взгляд. — Твоя забота как старшего — следить, чтобы не «маленько», а «нисколечко»!

— Всё в порядке, леди Ф… Рангрид, — спешно заверила Мэйр. Беднягу лорда-менталиста надо было спасать, пригодится ещё в хозяйстве. — Приду домой, пообнимаюсь со своим чокнутым деревцем, буду как новенькая.

— Надеюсь, что так! — вышло почти угрожающе, и, видимо, поняв это, Рангрид чуть натянуто улыбнулась. — Выпей чаю, моя хорошая. С земляничными пирожными, как ты любишь!

Она взмахнула рукой, отчего обильно заставленный чайный столик придвинулся ближе к креслу.

— Хм, да, спасибо…

Благостно кивнув и проследив, чтобы Мэйр воссоединилась с любимыми пирожными, леди Рангрид в очередной раз зыркнула на мужа (тот ехидно улыбался, но тут спешно принял кругом виноватый вид) и покинула гостиную.

— Ух, страшна! — протянул лорд Фалько, глуповато ухмыляясь и глядя на гулко хлопнувшую дверь. — Это она ещё не в курсе, что у нас племянник неучтенный образовался… чтоб меня в Инферно, и как такие новости сообщать?..

— Прости, тебе из-за меня досталось.

— Да брось, не впервой! — отмахнулся он. — Тем более Рани права: мне следовало дозировать ваше с Себастьяном трогательное общение. Как и Арлену… Кстати, где он застрял? Ну-ка, давай прикончим все сладости, чтоб ему не досталось…

И тут, будто почуяв, что вот-вот лишится десерта, явился лорд-канцлер. Слегка потрепанный и с заметно припухшей скулой.

— Виктория, — пояснил он, осторожно пощупав синяк и состроив кислую мину.

— Я так понимаю, твоя сестричка не обрадовалась новому родственнику? — ехидно поинтересовался Вилмар. Но на ближайшее кресло благосклонно кивнул, мол, присаживайся да жалуйся, все свои. — Ну будет ей, какой Эрмегар без Лейернхартов?

— Виктория предпочла бы, чтобы в Империи остался один Лейернхарт — её дочь, — отрезал Дорих. — И я вполне могу её понять: если в столице нарисовался левый сынок Эдриана — значит, нас ждет пересмотр завещания. А там завещание презанятное, поверь.

— Да уж верю. И небось в двух экземплярах.

Лорд-канцлер нервно фыркнул, вертя в руках чашку с уже остывшим чаем.

— А дюжину не хочешь? В двух, как же. О паранойе лорда-паука по сей день легенды ходят.

— Твоя правда.

— Ваша сестра хочет оспорить завещание? — подала голос Мэйр.

— В точку, моя дорогая, — ответил Дорих, смерив её угрюмым взглядом. — Да вот ни демона у неё не выйдет… по крайней мере, без моего вмешательства, а я вмешиваться не стану. За то и пострадал.

Как выяснилось, лорд-паук был не только параноик, но и редкий затейник. Согласно его завещанию, Себастьян Траун, при наличии у него дара к ментальной магии, получает фамилию и титул лорда Лейернхарта, а также майоратное имущество; в противном случае всё это наследует старший внук лорда по достижении шестнадцати лет. Внушительный капитал, хранящийся в Имперском банке, следовало разделить поровну между Себастьяном и детьми Гейбриела от Виктории Дорих — при условии, что те будут носить фамилию отца. Самому же Гейбриелу, как и госпоже Эбигейл Траун, причиталась разовая выплата в две тысячи золотых и скромное ежемесячное содержание. По меркам обычного имперского гражданина— суммы немалые, но балованный сынок лорда-менталиста наверняка бы из штанов выпрыгнул от возмущения.

— Мне прямо жаль, что Гейб давно помер, — с притворной печалью заметил лорд Фалько, постучав ложечкой по краю блюдца. — Посмотрел бы я сейчас на его лощеную морду…

— Я ему сразу сказал, что от мальчишки стоит избавиться, — заявил Дорих. — А толку? Он лишь взбесился пуще прежнего. «Лорд Лейернхарт не воюет с мелкими ублюдками, что были прижиты от нищей шлюхи без капли магии в крови!» Нет так нет… И впрямь жаль: я бы тоже полюбовался, как душечка Гейбриел истерит подобно капризному ребенку.

Мэйр, которая о феерических похождениях Гейбриела Лейернхарта знала только по многочисленным рассказам, тоже была бы не прочь понаблюдать за всем этим цирком. Длился бы он, правда, недолго — ровно до того момента, как Гейб открыл бы рот. Себастьян не Киара, терпеть десять лет не станет.

— Мы бы полюбовались на его скорую кончину, вздумай он ляпнуть такое Себастьяну.

— При условии, что наглый сопляк не помер бы раньше, — как бы невзначай заметил Дорих, меланхолично размешивая сахар в фарфоровой чашечке. — Здесь и сейчас у него все шансы не дожить и до зимы.

— Еще чего не хватало, — мигом рассвирепела Мэйр, заслышав лишь намек на угрозу для драгоценного пациента. — Пусть ваша милость сестрицу свою на коротком поводке держит, а уж Себастьяна я в порядок приведу. В будущем году пойдет учиться, или я не Мэйраэн Макинтайр.

— Что с ним творится, как по-твоему? — нахмурившись, задал Фалько вопрос, что явно терзал его уже не один час. — Я не стал говорить, хотел дать тебе составить свое мнение… Мне кажется, это шизофрения. У пацана жуткие галлюцинации, проблемы с речью, а в его сознании даже из рабочей памяти отчетливо видна какая-то хрень, с которой он подолгу беседует… и которая подчас вертит им как хочет…

Мэйр раздраженно вздохнула и вскинула руку перед собой, прося его замолчать.

— Уилл, он десять лет проторчал в лесу один! Поведенческие нарушения тут не то что норма — закономерность. И уж тем более некорректно говорить о шизофреническом делирии, если мы имеем дело с нестабильным менталистом. По крайней мере, я уверена, что это не делирий, а банальнейшие проявления неуправляемой силы. К тому же у Себастьяна целенаправленно сбили всю природную защиту, и его мозги чудом справляются с перегрузкой…

— Ладно, ладно, понял, кругом неправ! — замахали на него руками. — Гони уже диагноз, зануда ты ушастая.

Против собственной воли потрогав кончик дурацкого оттопыренного уха, Мэйр всё же подавила всплеск бурного негодования и продолжила:

— Под шизофренией в современной имперской медицине понимается расщепление рассудка. Насколько могу судить, рассудок Себастьяна в полном порядке… причинно-следственные связи он видит хорошо, рассуждает вполне логично. Нет, полагаю, здесь уместнее говорить о расщеплении личности.