Александра Гринберг - Фея и лорд кошмаров [СИ]

— Выпусти меня! Выпусти, выпусти! — знакомый голос оглушил, испугал даже; магия потекла в пальцы охотно, как и всегда делала это во время опасности.

— Нет, нет, здесь же Сэра, нельзя…

— Выпусти меня, ну же, зануда!

«Что?»

Себастьян моргнул и увидел перед собой… самого себя, с глазами черными настолько, что не видно даже белков, окруженного тенями и очень, очень злого. Отражение — неправильное, ненастоящее — открывало рот, говоря что-то, но Себастьян, сколько ни силился, не мог услышать. Он протянул руку, то ли желая прогнать, то ли ударить его, но пальцы прошли сквозь пустоту. Зато теперь он смог услышать голос — нет, крик — своего близнеца:

— Проснись! У нас гости!

Себастьян распахнул глаза, на этот раз по-настоящему, и понял, что находится не в кровати, а перед дверью. За которой — он чувствовал это, видел, отчего-то чужими глазами, — уже корчился в предсмертных муках один из охранников.

Очередное «Выпусти!» проорал уже Себастьян, пиная дверь. Охранник, очевидно, услышавший его, потянулся к засову, но не успел — меч прошел через его руку, как сквозь масло.

— Поздно, — прошептал Себастьян, с ужасом наблюдая, как старый кошмар становится реальностью.

«Поздно, — согласился монстр, склонив голову набок. — Но кое-что мы сделать можем. Хочешь?»

«Хочу».

Глава 15

…всё вокруг сияло пронзительной белизной: огромная круглая луна в темном небе, заснеженная прогалина, стволы голых деревьев; волосы девушки, чуть заметно отливающие зеленцой, её острое лицо, длинноносое и красногубое; опушка на капюшоне светлого плаща; тонкие руки, держащие ручку плетеной корзинки…

…девушка прошла к менгирам — нагромождению камней чуть не в два её роста — и плюхнула корзину на грубо вытесанную каменную плиту дольмена. Но не ушла, замерла на месте, разглядывая содержимое корзины со странной смесью брезгливости и сожаления.

— Уродина, — выдохнула она. — Была бы ты немного посветлее… Может, тогда бы я тебя оставила. А с такой рожей на что ты мне годна?..

Мэйр заглянула в корзину, уже зная, что там увидит — чернявого младенчика с жуткими горящими глазами, крепко спеленатого и закутанного в толстое одеяльце так, что видать лишь толстощекое, лупоглазое личико да вихор черных волос надо лбом.

Девушке не следовало так закутывать ребенка — ведь она хотела, чтобы тот замерз до смерти…

Девушка ушла, ни разу не оглянувшись.

…зловещая темная фигура запятнала белизну платановой рощи. Незнакомец, закутанный в черное с головы до ног, склонился над дольменом и долго разглядывал корзинку — точнее, то, что в ней.

— Впрямь уродина. Но забавная, — хмыкнул он. И протянул руки к ребенку.

Мэйр беспокойно дернулась, рванула к стрёмному мужику… и проснулась.

Она всегда просыпалась на одном и том же моменте этого сна, гадкого и чересчур подробного.

— Опять твои фокусы? — хрипло осведомилась она, садясь на постели и грозя кулаком — для проформы, ничуть не рассчитывая, будто Неметон увидит и оценит этот грозный жест в сторону зашторенного окна. — Пущу на дровишки!

Неметон не откликнулся, изображая глубокую дрему. Сердито качая головой, Мэйр выбралась из одеяла — она в него вечно куталась как в кокон, даже когда холодно и не было, — наспех оделась и поплелась вниз. Времени было чуть больше трех утра, но сон после эдакой пакости не шёл; так хоть не ворочаться, а согреть чайник и уничтожить часть запасенных на утро сладостей.

Увы, амулет на груди согрелся куда раньше чайника.

Уилл был немногословен и не шибко изящен в выражениях:

«Трижды долбаное чудище славно поразвлеклось и ждет тебя».

— Рада за него, — выдохнула Мэйр тоскливо, стиснув камешек в кулаке. — Эх, плакали мои сладости.

Выскакивать на улицу в одних штанах и тонкой рубашке оказалось не слишком хорошей идеей — всё-таки уже не лето. Благо портал у Мэйр был свой, стационарный, влетевший в кучу золота, но неизменно полезный.

— Ну, гад белобрысый, — ворчала она себе под нос, зябко ежась и настраиваясь на портал столичной лечебницы, — если ты расхреначил-таки дверь, то я тебе искренне не завидую…

Фалько встречал её на выходе, непривычно растрепанный и тоже одетый наспех. Лицо лорда было ещё бледнее обычного, а его эмоции — раздражение, досада, злость, усталость — неприятно холодили кожу вместе со шквалом осеннего ветра.

— Что случилось, Уилл? Чудище дорвалось до вожделенной дверки? Ну я ему…

— Дорвалось, — сумрачно поведал Фалько, пригладив растрепанные светлые волосы. Костяшки на его руке были сбиты и алели свежей кровью, словно блистательный и манерный лорд-менталист кому-то съездил по физиономии. — Только в том не его вина.

Вся досада на «гада белобрысого» немедля испарилась, сменившись зудящим беспокойством.

— Уилл, в чём дело?

И, не дожидаясь ответа, она быстро зашагала уже знакомым маршрутом, уверенная, что Уилл поспешит следом и будет трепаться прямо на ходу.

Тот не разочаровал.

— Едва неделя минула, как это чудо выползло из леса, а какой-то ловкач уже выслал по его душу двух гильдейских убийц. Ну а что он? Угрохал и убийц, и всю сеть заклинаний. Дверь снесло начисто, стекло зачарованное тоже в хламину, сам пацан в полнейшем неадеквате. Не знаю, как ты его тогда в чувство привела… У меня не выходит.

В полнейшем неадеквате.

Ещё вечером Себастьян был нормальным, насколько вообще позволяло его состояние. Его сила была смирной, он даже мог её контролировать и почти признал, что никакого «монстра» в его голове нет. И взгляд его был таким ясным, что незнающий нипочем не заподозрил бы в нем психа с раздвоением личности.

— Вся работа насмарку, — зло процедила Мэйр, не сбавляя шагу. — Он ранен?

Не то чтобы они с Себастьяном так уж далеко продвинулись, однако начинать с самого начала не хотелось. Это бессонница и алкоголизм поддавались Мэйр за пару-тройку сеансов, а излечить магическую нестабильность, да ещё и такую запущенную, требовало немалых трудов.

— Пара порезов, ничего серьезного… Не ной, подменыш, мы тебе оплатим все переработки.

Мэйр глубоко вдохнула. Выдохнула. Увы, не помогло.

— Да какие, нахрен, переработки?! — резко остановившись, прорычала она не своим голосом. — Вы мне парня чуть не угробили! Куда твои сраные гвардейцы глядели?!

Фалько смущенно потупился.

— Чего не знаю, того не знаю. Они, видишь ли, мертвее мертвого.

— А. Ясно. Ты оставил Себастьяна одного, среди кучи трупов и битого стекла?

— Ну, как бы… хм, подменыш, ты железки-то свои с морды убери, а то он ещё больше перепугается…

Выдав любимый матерный загиб своего старшего братца Брендана, Мэйр круто развернулась и уже почти бегом направилась к лестнице.