Галина Романова - Колледж Некромагии. Самый плохой студент

Сейчас, осенней ночью, пустырь казался просто мрачной равниной, погруженной в темноту. И таковой бы остался, если бы не несколько огоньков.

И движущиеся навстречу силуэты.

– Кто здесь? – как ни хорошо умел владеть собой, Рихард почувствовал себя неуютно. Вот только посторонних здесь и сейчас им не хватало!

– Ба, кого мы видим! – чиркнуло огниво, зажегся светильник. – Явились, наконец-то!

Арчибальд фон Лютц и еще один парень выступили вперед. Оба были на сей раз не в «форменных» рясах богословов, как те ходили по территории Университета, издалека очень похожие на послушников монастыря, а в обычной светской одежде, что смотрелось непривычно.

– А мы уж вас заждались. Думали, может быть, мы место перепутали, и надо было сразу на кладбище явиться…

– Надо же, – Рихард отмер и слегка толкнул локтем Оливера, – какой сознательный покойник пошел. Сам себя убивает, сам себя хоронит… Может, сами себя и отпоете?

– Не дождешься, Вагнер! – нехорошо прищурился фон Лютц.

– Дождусь, – улыбнулся тот. – Не сейчас, так после смерти. Жизнь-то, она не заканчивается могилой, уж нам ли с тобой этого не знать?

– Хочешь убедиться в этом самолично?

– А зачем? – Рихард прекрасно понимал, что Арчибальд нарочно распаляет себя перед дракой. – Верю на слово. Хотя верить должен именно ты, как богослов. Причем бездоказательно верить, а не намекать на то, что может быть иначе!

– Хватит болтать! – фыркнул фон Лютц. – Вы, некроманты, как язва общества! Как бельмо на глазу! Вы любого с ума сведете!

– Да, – кивнул уже Оливер, гордо выпятив грудь. – Мы такие…

– Заткнись! – рыкнул Арчибальд. – А иначе я за себя не отвечаю!

– Э-э… – его приятель попытался осторожно вклиниться между спорщиками, – а может, решим дело обычным путем? Жребием или?

– Да как ты можешь думать о жребии, когда эти два придурка оскорбляют нашу веру? Защищайся!

Богослов схватился за оружие. В отличие от своего противника, который свой первый меч получит только после защиты диплома, он уже имел право на ношение благородного оружия*, и сейчас в свете двух светильников холодно блеснула сталь. Рихард, не задумываясь, обнажил свой фальшион.

(*Право на ношение мечей имеют либо рыцари и люди благородного происхождения, либо представители некоторых гильдий, как, например, некроманты. Арчибальд фон Лютц дворянин, как явствует из его фамилии. Рихард Вагнер – нет.)

– Погодите-погодите, – не сговариваясь, метнулись между ними оба свидетеля. – Так нельзя! Надо сначала…

– Ничего сначала не надо, – процедил богослов, отпихивая своего спутника. – Забыл?

– А, – тот подавился всеми словами, которые хотел сказать, отступил на полшага, и в глазах его мелькнуло весьма странное выражение. Но Рихард этого не заметил – он атаковал.

Парень прекрасно понимал, что в обычной схватке у него мало шансов. Арчи занимался искусством фехтования с семи лет, причем с двенадцати – на настоящем оружии и успел получить несколько шрамов до того, как в восемнадцать, по обычаю, был препоясан** и получил рыцарские шпоры. С тех пор минуло четыре года, и все это время он не сидел, сложа руки. Что до самого Рихарда, то до Колледжа он разве что на палках с мальчишками дрался, и оружие получил только на тренировке. Он во многом уступал своему противнику…

(**Препоясан – здесь, получил меч, который носится на особом, рыцарском, поясе. Пояс считается одним из атрибутов рыцаря.)

То есть, должен был уступать. Но постоянные стычки, тренировки на турнирах, когда ему приходилось подрабатывать «мальчиком для битья» у рыцарей, желающих похвалиться своим мастерством, сделали свое дело. Мастер Хотислав не мог нахвалиться на своего ученика и сейчас с удовольствием вручил бы ему диплом, если бы увидел этот бой. Рихард отступал, маневрировал, атаковал и уклонялся, постоянно меняя позицию и ни секунды не оставаясь на месте. Темнота ему ничуть не мешала. Наоборот, иногда он словно нарочно подставлялся под свет светильников, чтобы тот бил его противнику в спину.

В первый раз Арчибальд повелся на этот прием – решив, что его враг ослеплен, он перешел в атаку и тут же получил такой удар в грудь, что только реакция спасла его от смерти. Фальшион лишь распорол на нем камзол и рубашку.

Рихард тихо ругнулся про себя. Он был уверен, что ранит противника. Но пойди же ты! Богослов продолжал наступать, как ни в чем не бывало. Он атаковал снова – с тем же результатом. Попробовал зайти сбоку, несколько раз разорвал дистанцию – безрезультатно.

– Долго будешь скакать, как заяц? – окликнул его фон Лютц. – Сколько зверьку ни прыгать, а лисе попадется!

– Умный, да? Вот тебе!

Он скакнул вперед и вбок, опять вставая под свет. Но, вместо того, чтобы атаковать, его противник повторил этот маневр. Теперь свет бил Рихарду в спину, и он заметил, что богослов улыбается – то ли решил, что обхитрил некроманта-недоучку, то ли…

Он метнулся навстречу, поднырнул под нацеленный на него клинок – Арчибальд бил вслепую, явно мало, что различая против света и улыбаясь каким-то своим посторонним мыслям – выбросил вперед руку, намереваясь ударить в незащищенный бок…

И лезвие фальшиона скользнуло по толстой дубленой коже.

– Ах, ты…

От возмущения Рихард не нашел слов. Под рубашку и камзол богослов надел кожаный жилет явно из тех, что используют на тренировках.

– Это… подло!

– Против таких, как ты, иначе нельзя! Чтобы я, наследник фон Лютцев, вышел на честный бой с простолюдином…

– Да я тебя…

– Рихард! – голос Оливера долетел откуда-то издалека. Но парень только зарычал, мотнув головой. Он чувствовал, что волны ярости накатывают на него и отстраненно, какой-то частью сознания, понимал, что надо успокоиться. Мастер Хотислав всегда говорил, что лучший друг фехтовальщика – не клинок, а холодная голова. Потерявший самоконтроль потеряет и жизнь.

– Рихард! – ближе и громче.

– Я в порядке!

– Рихард, сзади!

Звук столкнувшихся клинков долетел позже, уже когда он припал на колено, одновременно разворачиваясь навстречу новой опасности и подныривая под опускающийся на спину второй меч. Лезвие фальшиона скользнуло по чужому клинку, перенаправляя его в сторону, сливая к земле, и, упруго вскочив на ноги, Рихард от души врезал ногой по заднице новому противнику, заставив его едва не клюнуть носом бурьян.

– Ты… – нашел взглядом фон Лютца, – козел!

– С вами иначе нельзя, – был ответ.

Рядом Оливер отступал под напором еще одного невесть откуда взявшегося фехтовальщика. Дела у приятеля шли не так хорошо – маленький рост и щуплое сложение работали против студента – и Рихард заорал во все горло:

– Ко мне! Дети Смерти! Ко мне!

Откуда пошло такое название – «Дети Смерти» – уже почти никто не помнил. О нем старались не упоминать преподаватели, о нем даже не все первокурсники были осведомлены, тем более мало, кто с других факультетов хоть раз о нем слыхал. Но ходила среди некромантов легенда о так называемом Супруге Смерти – то ли любимчике, получившем сверхъестественный даже для некроманта дар и силу, то ли о полубоге, которому когда-то действительно строили храмы, то ли о последователях одноименной секты. Кем на самом деле был Супруг Смерти, существовал ли он во плоти или это была только красивая сказка для взрослых – неизвестно. Но кому-то из студентов много лет назад пришла в голову мысль: «Если есть Супруг Смерти, почему бы у этой четы не быть и детям? Сынам Смерти!»