Уильям Риттер - Призрачное эхо

– Нет, – ответила девочка. – Он ушел. На другую сторону.

Температура в кухне понизилась на несколько градусов. Ирина беспокойно заерзала на стуле. Наблюдавший за всем с живым интересом Финстерн передернул плечами. Глаза Джекаби снова загорелись.

– Сэр? – окликнула его я.

– Они за завесой, но ты можешь видеть их? – продолжил он задавать вопросы. – Ты чувствуешь их, как чувствуешь Дженни?

– Да, только они дальше, – кивнула Ирина.

– Посмертное существование, – произнес Джекаби. – Иной мир. Загробная жизнь. Как бы там это ни называлось. Другая сторона. Это какое-то место?

– Вроде да, – снова кивнула она.

– Ты можешь сказать, как туда добраться?

Его вопрос, похоже, удивил девочку.

– Ну… можно умереть.

– Я имею в виду не обычным способом. Мифы и легенды рассказывают о различных дверях и проходах. Там есть какие-то ворота, туннель, корни массивного дерева?

Ирина помотала головой.

– Никаких особенных мест я не вижу. И дверей тоже. Только люди.

Мой работодатель задумчиво кивнул.

– Попробуем еще раз, – сказал он.

Ирина взяла его за руку. Ее указательный палец завис над картой.

– Кого вы хотите найти?

– Харона.

– Харона, сэр? – переспросила я. – Серьезно?

– Кто такой Харон? – спросил Финстерн.

– Это не настоящий человек, – ответила я. – Персонаж древнегреческой мифологии, перевозчик душ в царство Аида. Он не…

Я замолчала. Палец Ирины уткнулся в карту. Все склонились над столом.

– Харон, – тихо произнес Джекаби. – По ту сторону Розмаринового пустыря.

Розмариновый пустырь находился на другом конце города. Авгур-лейн располагалась неподалеку, так что Джекаби немного свернул, чтобы кое-что захватить из дома, прежде чем отправляться к холмистым полям у окраины.

– Вы хотите сказать, что еще не все положили в свою походную сумку? – спросила я, когда мы завернули за угол и перед нами показался дом номер 926 по Авгур-лейн.

– Удача благоволит подготовленным, – ответил Джекаби. – Я предпочитаю подготовиться.

– Подготовиться к чему? Вы догадываетесь, с чем нам предстоит столкнуться?

– У меня много разных предположений. Загробная жизнь – популярная тема любой крупной религии по всему миру. Бесчисленное количество мифов, легенд и сказаний повествует о путешествиях в посмертный мир, от Ада и Рая до Земли Счастливой Охоты. Да, мисс Рук, у меня бесчисленное количество… – Вдруг он замер.

Мы только дошли до нашего дома. Чарли глухо зарычал.

– В чем дело? – опередил меня с вопросом Финстерн.

– Кто-то здесь побывал. Сверхъестественное существо. Что-то вроде неблагого фэйри. Очень сильного. И кто-то еще. Кто-то крупный…

Чарли первым проскочил в ворота, обнюхивая дорожку.

– Вот это да. Сэр, посмотрите, – указала я.

Несколько плит у ярко-красной входной двери потрескались, а в траве по обе стороны от дорожки виднелись огромные следы. Как будто во время нашего отсутствия в гости приходил слон.

– Тролли? – предположил Джекаби. – Нет. Элементали! Тоже никакого смысла. Духи стихий бывают грубыми, но они нейтральны. И они не прогуливаются в компании фэйри.

Некогда красивую красную дверь, теперь сорванную с петель, покрывали многочисленные трещины. Косяк разлетелся в щепки. Какое-то бессмысленное проявление грубой силы, ведь Джекаби никогда ничего не запирал. К тому же дверь выглядела непривычно голой. Мгновение спустя я поняла, что дверной молоток в виде подковы вырван с корнем.

Листья деревьев зашелестели от налетевшего ветра, небо потемнело.

– Подождите здесь, – сказал Джекаби, открывая до конца жалобно скрипнувшую дверь.

– Нет, – послышался гневный голос Дженни. – Это мой дом. Вы подождите здесь.

Джекаби, что было ему несвойственно, послушался. Через несколько проведенных в беспокойстве минут ветер затих, и в дверном проеме появилась Дженни.

– Они ушли, – сказала она. – Но перевернули весь дом.

С дрогнувшим сердцем я шагнула внутрь. Ящики моего рабочего стола были вынуты, их содержимое вышвырнуто на пол, повсюду валялись бумаги. В воздухе стояла болотная вонь, судя по которой Огден защищался единственным способом, каким мог. На полу лежали осколки его террариума, но самой вонючей лягушки нигде не было. Меня едва не стошнило, но вместе с тем охватила ярость.

– А когда мы уходили, эта комната выглядела иначе? – спросил Финстерн. – Кажется, что-то изменилось.

Я бросила на него свирепый взгляд.

Джекаби свернул в коридор, и я последовала за ним. Бюст Шекспира был сбит набок. В штукатурке на стене зияла дыра, лоб барда пересекала трещина. Джекаби прошел сразу к черному выходу, а я задержалась, чтобы заглянуть в каждую комнату. В кабинете Джекаби царил тот же беспорядок, что и в приемной. Сейф, похоже, швырнули прямо на грифельную доску для записей, поскольку он лежал на полу вверх тормашками, а от доски остались только серые обломки. В лаборатории повсюду валялись разбитые колбы и мензурки; из двух-трех труб, больше не присоединенных к большому медному котлу, вырывались струйки пара.

Задняя дверь хлопнула так сильно, что затряслись даже осколки у меня под ногами. Я вышла в коридор и едва не столкнулась с ворвавшимся внутрь Джекаби.

– Она исчезла!

– Миссис Хул? О нет! – У меня вдруг закружилась голова. Мы же обещали несчастной вдове защитить ее, но не сдержали слово. – Но ведь вы говорили, что в подвал никто не сможет проникнуть! Как же тогда они попали…

– Никто туда не попадал, – прервал меня Джекаби. – Амулеты и обереги до сих пор на месте. Не разбита даже ни одна банка с вареньем. В погреб никто не входил. Она сама вышла. Засовы были открыты изнутри.

– Она отперла дверь сама? Но почему?

Джекаби буквально кипел от ярости.

– Вот поэтому я и ненавижу секреты! – выпалил он, скрипнув зубами.

Мой работодатель бросился вверх по лестнице, и я поднялась за ним на второй этаж. Стоявший в конце коридора шкафчик накренился, опираясь о стену. Дверцы его были распахнуты, содержимое вывалилось на пол.

– Ох. Оставайтесь на этой стороне дома, – сердито предупредил меня Джекаби, двинувшись вперед со сжатыми кулаками. – Некоторые из этих артефактов крайне нестабильны. Я сам с ними разберусь.

Первой комнатой справа была моя спальня. Ее тоже не пощадили. Ящики из комода выдвинуты, мои платья и юбки разбросаны. Прямо в центре кровати лежал набросок Оуэна Финстерна с узорчатым камешком поверх – их явно положили сюда нарочно. Это был знак. Они послали Павла забрать то, что, по их мнению, принадлежало им по праву, а он вернулся с пустыми руками и далеко не в лучшей форме.

Я наклонилась, чтобы взять камешек с листом бумаги, и тут за спиной скрипнула дверца платяного шкафа. Боясь даже вздохнуть, я застыла на месте. Послышался еще один протяжный скрип, а затем отрывистое кряканье.