Филиппа Грегори - Буревестники [litres с оптимизированной обложкой]

– Жив! – пробормотал Лука. Его трясло от волнения. – Мой отец жив!

Раду посмотрел на него без всякого сочувствия.

– Думаю, тяжело терять кого-то из родителей, если их любишь, – проговорил он и хмыкнул. – Мой отец отдал меня султану Мураду в качестве заложника в обмен на свой трон. Я больше не видел ни его, ни мать. И отцу я этого до сих пор не простил. Возможно, на его месте я поступил бы так же, но я никогда не смирюсь с тем, что он запросто отдал нас – своих кровных сыновей.

– Я четыре года молился о том, чтобы мои родители уцелели и я бы снова их увидел!

– Ясно, – отозвался Раду без всякого интереса.

– Мой отец! – Луку переполняли эмоции. Он широко распахнул глаза… – Прошу у тебя прощения за грубость. Ты дал мне надежду, Раду.

Слуги быстро выставили на стол еду: мясо, хлеб, сыр, копченую и вареную рыбу, бутылки с маслом и вином. Раду вытянул руки, и какой-то слуга начал лить воду юноше на ладони, а потом подал ему тонкое полотняное полотенце.

Капитан галеры вытер руки, положил на тарелку щедрую порцию всего, что находилось на столе, и придвинул блюдо к Луке.

– Прошу прощения, но я бы ел с аппетитом, если бы ты первым попробовал эти прекрасные угощения. Не хочу показаться невежливым гостем, но мне бы хотелось выжить после обеда.

– Хорошо, – согласился Лука.

Раду терпеливо ждал, пока Лука съест всего по ложке.

– И вино, если ты не против моей подозрительности.

Раду указал на бутылку. Ишрак шагнула ближе, налила немного в стакан и подала его Луке.

Он пригубил вино.

– Разве ты пьешь? – спросил Лука. – Я думал, вам запрещено спиртное.

– В плавании или в боевом походе можно.

Раду наблюдал за Лукой, пытаясь заметить признаки отравления – но видел лишь юношу, который старался свыкнуться с потрясшим его известием.

– Если я смогу вернуть отца и обнять мать, я уже не буду сиротой, – бормотал Лука.

– Случаются и более странные вещи, – жизнерадостно заявил Раду.

Не заметив у Луки никаких признаков плохого самочувствия, он принялся с аппетитом поглощать незатейливые, но сытные блюда. При этом Раду успевал проверить, как идет ремонт корабля, и окидывал взглядом набережную, чтобы удостовериться, не угрожает ли ему нападение с суши.

Ишрак стояла позади Фрейзе и неотрывно смотрела на Раду.

– Прошу прощения. Я совсем расклеился, – произнес Лука, опомнившись. – Мне сложно поверить, что мой отец жив. Ведь я считал его навсегда потерянным! Слава богу!

Пережевывая кусок курятины, Раду кивнул:

– Ты понимаешь, что на галерах очень тяжело? Мало кому удается выдержать больше нескольких лет. Твой отец уже мог погибнуть от истощения. Он может умереть за день до того, как ты его выкупишь.

Лука кивнул:

– Но у меня не было надежды до встречи с тобой.

Раду хохотнул при мысли о том, что принес добрые вести сентиментальному христианину, и потянулся за вареной рыбой.

– Я рад быть… как это у вас называется?.. твоим ангелом-вестником. А как насчет твоей матери?

– Я смогу ее отыскать?

– Возможно, это будет даже легче, чем найти отца. Если она работает на какого-нибудь богатого оттомана, ему, конечно же, известно ее имя. Он может пожалеть ее и предложить ей выкупиться. Если только она не попала в гарем и не полюбилась владельцу. Она была красивая? В детородном возрасте? Может, у тебя теперь есть с полдюжины смугленьких братцев и сестер.

Лука стиснул лежавшие на столе руки в кулаки.

– Это моя мать! – угрожающе бросил он. – Я не желаю слышать ни слова…

У него за спиной Фрейзе напрягся, готовясь к драке. Ишрак в надвинутой на глаза шляпе вовремя шагнула вперед.

– Еще вина, судари? – Она взяла бутылку и намеренно стукнула ею Луку по затылку. – Ой, простите!

– Неуклюжий олух! – рявкнул Лука. Вздохнув, он повернулся к Раду. – Давай завершим беседу о моих родителях. И не говори ничего о моей матери! Итак, приступим к делу. Рукопись. Ты не возражаешь, если помощник моего писаря будет записывать наш разговор?

Раду пожал плечами.

– Нисколько. – Он посмотрел на Ишрак, которая придвинула к столу табурет, села и обмакнула перо в чернильницу. На секунду их темные – почти непроницаемые – глаза встретились. – Интересный паренек, – отметил капитан. – Араб? – Он произнес какую-то фразу по-арабски. Ишрак не позволила себе никакой реакции, хотя Раду сказал ей: «Ты араб? Хочешь, я тебя освобожу?»

– Полукровка, – бесстрастно произнес Лука. – Ребенок рабыни.

– Он знает латынь?

– Нет, – ответил Лука. – Хотя он умеет писать, ни на что другое он не годен.

– Похоже, он способный! Думаю, тебе надо его обучить, – посоветовал Раду. – Такие мальчишки везде на вес золота!

– А ты был способным мальчишкой?

Раду усмехнулся:

– Мы с братом были блестящими алмазами! Наш отец отдал нас султану в качестве заложников ради союза с ним и невольно отправил нас к единственному монаршему двору, где нас обучали лучшие умы мира. Нас растили с сыном султана Мурада, Мехметом, – и мы получили образование вместе с ним. Пять языков, математика, география, философия… Короче: суть мира и то, как его описать.

– А теперь?

По лицу Раду-бея пробежала тень. Ишрак ее заметила, а остальные – нет.

– Брат вернулся домой. Он унаследовал трон отца и согласился управлять нашими землями, как частью Оттоманской империи, но оказался бесчестным и обратился против нас. Сейчас он свергнут и находится в изгнании, но не сомневаюсь, что он соберет армию в надежде опять оттеснить нас. Для меня он умер. Вряд ли я когда-нибудь с ним увижусь. Он сделала плохой выбор. Он – мой враг. Наши судьбы развели нас в разные стороны – он стал выдающимся христианским воителем, а я – одним из тех лучших полководцев, которым мой друг султан Мехмет доверяет часть своей армии.

– И ты повсюду возишь с собой рукописи? Ты их изучаешь?

– Я постоянно читаю: это же путь к познанию. Полагаю, со временем мы будем понимать все, – заявил Раду. – Прочитать тебе, что Платон говорит про землетрясения? Это перевод с греческого на арабский. Я постараюсь быть точным.

Раду бережно достал рукописи. Текст представлял собой изящную арабскую вязь на пергаментных свитках. Аккуратно расправив длинный лист, юноша покосился на Ишрак и начал читать.

– Данный отрывок должен тебя заинтриговать. Платон упоминает об огромном острове в Атлантике, громадной стране, крупнее Ливии и Азии, вместе взятых… И он пишет… гм… «Произошли сильные землетрясения и наводнения, и за одни сутки бедствий все твои воинственные люди, как один, погрузились в землю, а остров Атлантида точно таким же образом исчез в морских глубинах. Поэтому море в тех местах непроходимо и непроницаемо, а суша превратилась в илистую мель. Это было вызвано погружением острова».