Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

После отбоя на дисплее появилось сразу несколько сообщений. Эсэмэски, как видно, придумали специально для скрытных вампиров. Быстро напечатав что-то в ответ, Мэтью скупо мне улыбнулся.

– Все в порядке? – спросила я, зная, что при Болдуине он все равно ничего не скажет.

– Да. Он просто спрашивал, где мы.

Сомнительно что-то, учитывая ранний до неприличия час.

Мне и правда хотелось спать – Мэтью не пришлось особенно уговаривать.

– Спасибо, что нашел меня, – сказала я, закрывая глаза.

Он молча положил голову мне на плечо.

Я проспала до самой Ла-Гуардии, где мы приземлились на поле для частных самолетов. То, что мы прибыли сюда, а не в более крупный и людный аэропорт на другом конце города, лишний раз подчеркивало волшебную легкость вампирских перемещений. Мэтью, показав свое удостоверение, продлил волшебство, и мы быстро прошли паспортный контроль и таможню.

– Ну и видок у вас обоих, – сказал Болдуин брату, везущему меня в кресле.

– Ta gueule [60] Заткни пасть (фр.). , – процедил Мэтью с фальшивой улыбочкой.

Даже мое знание французского позволило понять, что при матери он бы не стал так выражаться.

– Молодец, – широко улыбнулся Болдуин. – Рад видеть, что ты еще не растерял боевой дух, – он тебе скоро понадобится. – Он взглянул на часы, вполне вписывающиеся в его образ, – модель для дайверов и пилотов-истребителей, устойчивая к перегрузкам и со множеством шкал. – Через пару часов у меня встреча, но я еще успею дать вам совет.

– Обойдусь как-нибудь, Болдуин, – сладким голосом сказал Мэтью.

– Не обойдешься – и вообще я не с тобой разговариваю. – Он присел на корточки так, чтобы его светло-карие глаза пришлись вровень с моими. – Знаешь, что такое гамбит, Диана?

– Смутно. Шахматный термин.

– Правильно. Гамбит внушает противнику чувство ложной безопасности: ты сознательно жертвуешь чем-то, чтобы получить преимущество.

Мэтью тихо зарычал:

– Принцип мне понятен.

– Так вот, в Ла-Пьере они, по-моему, разыграли гамбит, – продолжал Болдуин, не сводя с меня глаз. – Конгрегация позволила тебе уйти по непонятной для нас причине. Сделай свой ход до того, как они сделают свой. Не жди очереди, как хорошая девочка, и не думай, что если ты пока на свободе, то и бояться нечего. Подумай, что нужно сделать, чтобы остаться в живых, и сделай это.

– Спасибо.

Его близость, хоть он и был Мэтью братом, нервировала меня. Я протянула ему забинтованную правую руку.

– Родственники, сестренка, не так прощаются. – Не дав мне опомниться, Болдуин схватил меня за плечи и поцеловал в обе щеки, демонстративно вдыхая мой запах.

Я расценила это как угрозу, – возможно, Болдуин того и хотел.

– Мэтью, abientot [61] Пока (фр.). , – сказал он, поднявшись.

– Погоди. – Мэтью, насколько я могла видеть из-за его широкой спины, вручил брату пакет, запечатанный черным воском. – Ты сказал, что не станешь подчиняться моим приказам, но после Ла-Пьера мог передумать.

Болдуин скривился, взял пакет, склонил голову и произнес:

– Je suis a votre commande, seigneur [62] Сеньор, я в вашем распоряжении (фр.). .

Искренности в его голосе я не почувствовала. Болдуин был рыцарем, Мэтью – его командиром. Старший брат подчинялся младшему по традиции, хотя ему это явно не нравилось. Он поднес пакет ко лбу шутовским жестом, притворяясь, что отдает честь.

Мэтью, проводив его взглядом, покатил меня к выходу. Там нас ждал «рейнджровер», заказанный еще над Атлантикой. Человек в униформе молча отдал Мэтью ключи, погрузил наши чемоданы в багажник и ушел. Мэтью взял сзади голубую парку, предназначенную скорее для арктических экспедиций, чем для нью-йоркской осени, и устроил мне пуховое гнездышко на переднем сиденье.

Движение с утра было не слишком оживленное, и мы скоро выбрались за город. Навигатор, запрограммированный на мэдисонский адрес, сообщил, что мы там будем примерно через четыре часа. Небо понемногу светлело. Я беспокоилась, как отнесутся к Мэтью Сара и Эм.

– Хорошо, что прибытие ожидается после завтрака. – Саре, чтобы прийти в норму, нужно хорошенько напиться кофе. – Надо бы позвонить им, предупредить, что мы едем.

– Я уже позвонил. Из Сет-Тура.

Вот что значит быть в надежных руках. Я устроилась поудобнее, все еще в легком тумане от усталости и морфина.

В спальнях и на кухнях небогатых ферм светились огни, вокруг красными и золотыми факелами сияли деревья. Октябрь – лучшее время в штате Нью-Йорк: когда листья опадут, Мэдисон и его окрестности будут стоять серо-бурыми, пока их не укроет первый белый снег.

Мы свернули на проселок, ведущий к Бишопам. Добротный квадратный дом, построенный в конце восемнадцатого века, стоял на пригорке чуть поодаль от дороги в окружении кустов сирени и старых яблонь. Белые дощатые стены отчаянно нуждались в покраске, штакетник местами рухнул, но из обеих труб приветственно поднимался белый дымок.

Мэтью, хрустя ледком на замерзших лужах, поставил машину рядом с заслуженным, некогда бордовым автомобилем Сары. Заднее стекло украшали новые наклейки. Рядом со старой доброй «У МЕНЯ ЕЩЕ И МЕТЛА ЕСТЬ» появились «ЯЗЫЧНИЦА С ПРАВОМ ГОЛОСА» и «ВИККАНСКАЯ АРМИЯ: МЫ НЕ УЙДЕМ В НОЧЬ БЕЗМОЛВНО». Я вздохнула.

– Это мне полагается волноваться, – заметил Мэтью, выключив зажигание.

– А ты разве не волнуешься?

– Меньше, чем ты.

– Когда приезжаю домой, всегда превращаюсь в подростка. Никаких желаний, кроме телевизора и мороженого. – Я напустила на себя веселость ради него, хотя не предвидела ничего хорошего от возвращения в родные края.

– Думаю, это мы тебе обеспечим, а пока перестань притворяться, будто ничего не случилось. Меня ты не обманешь, и своих тетушек тоже.

Оставив меня в машине, он перенес к двери наш багаж, на удивление внушительный: две компьютерные сумки, мою непрезентабельную йельскую и элегантный кожаный чемодан, по виду викторианский. А также свой докторский саквояж, длинное серое пальто, мою новую парку и ящик с вином. Мэтью поступил мудро: Сара предпочитала напитки покрепче, а Эм в рот не брала алкоголя.

После этого он извлек из машины меня. Встав на крыльцо, я осторожно оперлась на правую ногу. Сквозь окошечки по бокам от красной парадной двери был виден холл. К нашему приезду в доме зажгли все лампы.

– Чую кофе, – улыбнулся мне Мэтью.

– Значит, уже встали. – Знакомая щеколда на двери открылась сразу. – Не заперто, как всегда. – Я ступила внутрь, стараясь не растерять храбрости. – Сара? Эм?

К столбику лестницы был пришпилен листок, исписанный решительным тетиным почерком:

«Решили, что вам надо побыть наедине с домом. Не спешите. Мэтью может занять бывшую комнату Эм, твоя тоже готова».

Эм приписала внизу свой постскриптум: