Кай Мейер - Бессмертные

Поезд до Тулузы подали, но двери не открывались. С каждой минутой нетерпение все нарастало. Послышались первые крики. Где-то разбили стекло.

Убийца Гримо, оставивший шестипалый отпечаток, вполне мог скрываться в этой толпе. И Шевалье тоже. Оба они – при условии, что это разные люди, – могли оказаться совсем рядом. Около нее. Позади. А она бы и не заметила.

Аура поймала себя на том, что недоверчиво разглядывает людей. Жандарм в униформе, которая была ему мала, казался ей подозрительным. Неподалеку от него стоял носильщик и украдкой поглядывал на Ауру. А вон у того человека, кажется, фальшивая борода. Что уж говорить о дамах, скрывавших лица за широкими полями шляп.

Аура закрыла глаза и глубоко вздохнула, попытавшись расслабиться.

Снова окинув взглядом вокзал, она не увидела ни жандарма, ни человека с фальшивой бородой. А носильщик переключил внимание на девушек, сидевших рядом с ней на скамейке.

Взгляд Ауры упал на парня без левой руки. Он то и дело посматривал на нее через край газеты. Она уже хотела встать и сделать ему замечание, но решила не уподобляться окружающим, срывавшим злость на всех вокруг. Снова перехватила взгляд безрукого и смутилась – тот вдруг расплакался, как ребенок. Толпа продвинулась еще на несколько шагов и поглотила его.

Аура крепче сжала коленями чемодан. Кроме кое-какой одежды, она везла с собой револьвер и страницу из книги, найденной в библиотеке Гримо. Листок с изображением крепости тамплиеров в Пиренеях.

Вдруг под ногами звякнул металл.

Взглянув вниз, Аура увидела ключ. Наверное, кто-то обронил.

«Не мое дело».

И вдруг она заметила, что к ключу привязана звезда, сплетенная из соломы. Шестиконечная звезда.

Аура подняла голову, ее взгляд судорожно забегал по лицам в толпе. В основном женщины и лишь несколько мужчин. Никто не привлек ее внимания. Толпа снова пришла в движение, когда кондуктор объявил, что двери поезда открываются. Ключ исчез под ногами людей. Через несколько секунд Аура снова отыскала его. Звезду растоптали.

Встав со скамейки, она подняла ключ. Место ее тут же кто-то занял. Подхватив чемодан, Аура направилась в кассовый зал. Она шла против течения толпы, поэтому продвигалась медленно, на нее сыпались толчки и брань. Двери поезда открылись, и люди бросились в вагоны. Наконец Аура добралась до начала перрона. Отсюда рукой подать до камер хранения.

Вряд ли это ключ от входной двери – слишком маленький. На головке выбито число пятьдесят шесть.

Камеры хранения находились в стороне от потока пассажиров. Вдоль стен шли длинные ряды металлических дверок. Пахло вином и сигаретным дымом.

Человек в длинном пальто стоял у открытой ячейки, сунув голову внутрь. Словно поклонялся чему-то.

Аура медленно прошла мимо него. Человек достал сумку, развернулся и поспешил прочь, даже не взглянув на Ауру.

Сердце бешено колотилось, но Аура шла вдоль холодных металлических стен, пока наконец не увидела ячейку под номером пятьдесят шесть. Она находилась в дальнем конце комнаты, метрах в десяти от выхода.

Мимо проскользнула тень. Еще один пассажир.

Дрожащими пальцами Аура вставила ключ в замок. И вдруг успокоилась. Даже сердцебиение, казалось, замедлилось, и ком в горле исчез.

Снова кто-то мелькнул у входа.

Ключ подошел. Изломанная звезда болталась, будто крошечная соломенная кукла с растопыренными руками и ногами.

Щелкнул замок, и Аура хотела было потянуть на себя дверцу.

Сзади кто-то кашлянул. Она дождалась, пока человек откроет свою ячейку и уйдет. Наконец она одна.

Последний глубокий вдох – дверца открыта.

Скомканная тряпка. Дотронувшись до нее трясущейся рукой, Аура заметила: ткань пропитана маслом, чтобы не промокала. Аура сдвинула ее в сторону.

В нос ударил запах свежего мяса.

Из темноты на нее смотрел Рафаэль. Глаза распахнуты, рот открыт. Шея чуть ниже гортани обрывалась лоскутами рваной кожи.

Сзади лежала голова Милен. Лицо ее было повернуто к Ауре, веки сомкнуты.

Глаза не двигались.

Милен больше не видела снов.

Платформа заметно опустела. У дверей стояли те, кого не пустили в поезд. Давка переместилась в вагоны, пассажиры сражались за места.

Купе Ауры находилось в последнем вагоне. Первый класс. Шторки на окнах задернуты. Внутри оказалось чуть посвободнее – кондуктор еще на входе отсеивал тех, чьи билеты не были помечены. Пометка означала, что пассажир дал в кассе взятку.

Аура шла по коридору, словно во сне, едва касаясь ногами пола. И номера на дверях купе различала, как сквозь пелену.

Аура видела лишь одну причину, почему убийца Гримо расправился с Рафаэлем и его женой. На улице Рафаэль сказал, что все о ней знает. Знает, что она бессмертна. Кто-то еще, кроме Ауры и кучера, оказался свидетелем этой сцены. Ей вспомнился шорох в кустах – тогда она решила, что это кошка. Может, и правда кошка, а может, и нет…

Но выходит, убийца защищает Ауру, если убил Рафаэля, чтобы сохранить ее тайну?

От этой мысли ей стало дурно. Ночью он побывал у ее постели и оставил кровавую печать, сшитую из кистей покойного Гримо. И вот прикончил Рафаэля и его бедную жену, а головы их представил Ауре как трофеи.

«Смотри, что я сделал! Это все ради тебя!»

Какой-то старик, шедший навстречу, посмотрел на нее с нескрываемым раздражением, когда протискивался мимо со своей поклажей. Аура выдержала взгляд. Обернулась ему вслед и двинулась дальше. У нее кружилась голова.

«Купе номер двенадцать».

Все вокруг кружилось. Нужно сесть, не то она упадет. Аура рывком открыла дверь.

«Сесть…»

– Добро пожаловать, – произнес чей-то голос.

«Сесть…»

Аура не ответила. Чья-то рука взяла чемодан из ее холодных пальцев и втянула Ауру в купе.

Тогда, в 1229 году, тамплиеры высадились на острове, чтобы воевать. Теперь они просто путешествуют.

Тогда они вели за собой армию. Сегодня приехали вдвоем.

Джиллиан и Каризма вышли с узкой улочки Каррер-дель-Соль на Плаза-дель-Темпле. Днем солнце стояло над площадью, озаряя ее ярким сиянием, ночью же из близлежащих переулков расползалась темнота. В полночь здесь было куда мрачнее, чем во многих других районах Пальма-де-Мальорки, и жители окрестных домов побаивались выходить на улицу. С тех пор как здесь хозяйничали тамплиеры, прошли целые столетия, и теперь лишь дворец ордена напоминал о прежних временах. Сегодня в окрестных переулках околачивались воры и ночные бабочки, и из-за постоянных драк и перестрелок местные жители предпочитали закрывать окна ставнями и запирать двери на засов после заката. Ни один луч света не проникал наружу из тесных квартирок. Изредка сюда доносился шум и голоса из прокуренных кабаков, где выпивка стоила так же дешево, как жизнь людей, посещавших эти злачные места.