Олег Рогозин - Заклинатель змей

Миронов, хоть и обалдел несколько от такой информации, все же покосился на спутника торжествующе — мол, говорил же я, непростые это лыжники! Майор вовсе и не думал спорить — он смотрел во все глаза на старушку.

— Мы, уважаемая Алевтина Николаевна, тут по делу. Ищем, кто ребенка молодой учительницы погубил. Знаете ведь Ирину Веленцову?

«Вряд ли она знает Иринушку по фамилии» — скептически подумал Костя. Но бабка, чуть задумавшись, кивнула.

— На меня подумали, небось? Только я такими делами не промышляю, нельзя мне. Посмотри — сам поймешь, коли до сих пор не понял. Мне живую душу губить нельзя, я клятву давала на Змеином камне. Бабке своей поклялась, когда та помирала да силу мне передавала.

— Змеиный камень, — задумчиво повторил Рогозин. — Где же этот камень теперь?

— А под землю ушел. Как фрицы деревню сожгли, так и ушел, крови да слез вдоволь на век напился. Бабка моя до войны еще померла, успела, хорошо, не видела погани этой немецкой… А я молодая была, дурная, мне бы бабкины сказы слушать да запоминать, а у меня песни да танцы, да гулянки под луной… Ох, как я Сашку своего любила — как смотрю на него, думаю, сердечко остановится… Все ждала, что замуж позовет. А бабка меня за косы таскала, говорит, нельзя тебе, кому я силу передам тогда? Вот и дождалась… утонул он, средь бела дня утоп, на ровном месте, ни омута там, ни плеса… Схоронила я Сашеньку, а как девять дней ему настало, так и бабка моя преставилась. Так я ведьмой и стала…

Костя встряхнул головой, пытаясь прогнать накативший от рассказа старухи невнятный какой-то ужас. Историю про утонувшего возлюбленного он уже слышал не раз, только без мистических подробностей.

— Бабушка, — сказал он, кашлянув осторожно. Почему-то обращаться по имени-отчеству ему сейчас показалось неуместным. — А разве не Ильей его звали? Мне эту историю рассказывали…

Старуха едва удостоила его взглядом. Они с майором вновь прожигали друг друга глазами — и как только стол между ними не задымился. Голос знахарки вдруг стал гулким, точно колокол, молоточками застучал где-то в висках:

— Выгорело сердце у меня, пеплом пошло, пеплом пошло да травой проросло, от неба вниз да растет полынь-трава, горький сок у нее, ох, горький…

— Горький… знаю, — эхом отозвался Рогозин.

— А если знаешь, так зачем опять в сердце кого-то пускаешь? Нельзя колдуну любить…

Участковый дикими глазами смотрел то на спятившую все-таки бабку, то на ГРУ-шника, что сидел как пришибленный, не отрывая от нее взгляда.

«Может, у нее тут что-нибудь психоактивное на печи варится, а мы надышались?» — пришла спасительная мысль. Он встал, нерешительно коснулся плеча майора.

— Может, мы тогда пойдем, а?

— Да, — отозвался тот, и тоже поднялся. — Вы уж простите нас, Алевтина Николаевна. Вижу, что зря на вас думали. Только, может, вы знаете, что с ребенком-то случилось?

— От кого понесла, тот и забрал, — неожиданно равнодушным тоном сказала старуха, отворачиваясь. — По лесам прятался, то человек, а то — змей… из-под камня вылез, давно их не было, да времена меняются. Идите, идите, нечего тут…

Вывалившись за ворота, майор первым делом зачерпнул пригоршню снега и старательно протер лицо.

— Охренеть у вас тут…. контингент, — пробормотал он, отряхиваясь. — Ну и бабка… Дон Хуан нервно курит в сторонке свои кактусы, блин. Я б на вашем месте, господин Миронов, непременно к ней бы в доверие втирался. Такой силы оператор… и как ее наши проглядели… Все-таки хреново у нас поиск кадров поставлен. Взять бы да ввести обязательные курсы во внутренних органах… чтоб каждый участковый в каждой такой вот всеми богами забытой деревеньке, вы уж извините… таких вот бабушек на учете держал. Мечты, конечно…

Костя представил себе подобные «курсы» и фыркнул скептически.

— По-моему, она вам голову заморочила, — сказал он решительно. Подумал, прикинул, что прозвучало это не слишком вежливо, и добавил на всякий случай: — И мне, конечно…

— Заморочила — не то слово, — согласился Рогозин. Вытянул из кармана телефон, посмотрел на него, точно что-то решая, и снова убрал, так и не набрав номер. — А знаете что? Идемте-ка к этим вашим студентам-лыжникам. Прямо сейчас.

— Думаете, они прямо так и признаются, если они замешаны? И что это вообще за объяснение — то человек, то змей? И какой такой камень?

У Кости было еще с десяток вопросов, но всем им суждено было остаться риторическими — его спутник, кажется, глубоко ушел в себя, механически переставляя ноги в указанном направлении. Оживился он только при виде добротного двухэтажного дома, где обитали «лыжники». Дом этот принадлежал дочке одного из местных стариков — та, нагулявшись по молодости да хлебнув городской жизни, однажды твердо вознамерилась начать новую жизнь на «малой родине», на лоне природы, вложила немало денег в постройку дома… Через пару лет, конечно, сбежала обратно в город вместе с мужем.

— Хороша избушка, надеюсь, там хоть тепло, — сказал майор задумчиво и свернул на тропинку, ведущую к воротам. И через пару шагов вдруг резко отпрыгнул в сторону, демонстрируя отличную реакцию — снежок рассек воздух точно в том месте, где он стоял только что, и смачно впечатался в ствол ближайшего дерева. Костя растерянно проводил взглядом летящий «снаряд». Но прежде чем он успел поинтересоваться, что это такое было, следующий аналогичный комок снега пролетел слева от него. А потом на них обрушился целый град снежков.

— Ахтунг! Кровавая гэбня атакует! — дурным голосом проорал кто-то из-за высокого забора. Подняв голову, участковый увидел парня в смешной разноцветной шапке. Рядом с ним торчало еще несколько задорно ржущих голов.

— Ну я вам сейчас… — рассмеялся Рогозин, сгреб с земли пригоршню снега и швырнул в эти жизнерадостные лица крепким снежком, а потом кинулся к воротам, ловко уворачиваясь от летящих в него снарядов. Однако и там его подстерегала засада — с воплями «No pasaran!» и «в атаку!» на него вылетели две девицы и повалили в снег. Спрыгнув прямо с забора, к ним присоединились несколько парней. Костя замер на месте, не понимая, то ли пора выхватить табельное оружие и проорать «всем ни с места», то ли стоит плюнуть, развернуться и уйти куда-нибудь подальше. Утренний «мистический триллер» стремительно превращался в комедию абсурда.

— Вы совсем тут озверели, в деревне, — сквозь смех сказал майор, в который раз пытаясь подняться и отряхнуться. — Я, может, собирался прикинуться, что знать вас не знаю! Минут на десять, как минимум. А вы что творите? Вся конспирация к чертям.

— Мы соскуучились, — тоном непосредственного десятилетнего ребенка протянул кто-то из парней, и вся компания рассмеялась.

— Ага, и поэтому решили непременно искупать меня в снегу, чтоб я слег тут с простудой и никуда от вас не делся? — проворчал Рогозин.