Олег Рогозин - Заклинатель змей

Проснувшись через несколько часов в палатке, Юра долго не мог сообразить, приснился ему этот эпизод, или все-таки нет. Но в течение дня ему не удалось поговорить с Игорем — тот все время обгонял их на переходах, вырываясь далеко вперед, хоть и нес его рюкзак, который Юре казался довольно-таки тяжелым. В поселке удалось нанять машину до Барнаула, и только оказавшись там, на подъездах к вокзалу, парень наконец решился расспросить их удивительного спутника, понимая, что другого шанса уже не будет.

— Вы ведь знаете, что там, за перевалом? — спросил он, когда Таня убежала покупать билеты.

Игорь глянул на него внимательно сквозь стекла своих очков-«хамелеонов». Сейчас, в тени, они были почти прозрачными.

— А ты думаешь, там что-то особенное?

— У меня не было вывиха, — упрямо сказал парень. — У меня был перелом. И я видел… что-то. Утром. Я обещал Тане, что мы поедем в край древних чудес и шаманов, но, кажется, чудеса и шаманы теперь выглядят… более современно.

— Вот именно, — усмехнулся Игорь. — Думаешь, там мифическая Шамбала? На хрена тебе эта Шамбала? Зачем нам древние знания древних цивилизаций? У нас — свой путь. Наш золотой век — еще впереди, а той же Шамбалой может стать любое место, если внимательно к нему присмотреться. Вот, например, мимо нас проезжает автобус номер сто десять. С точки зрения каббалистической нумерологии, он вполне способен привезти нас в обитель чудес. Я, по крайней мере, собираюсь это проверить.

И, хлопнув парня по плечу, он решительно направился к остановке, куда уже подъезжал автобус.

— Подождите! — Юра кинулся за ним, забывая и о своей больной ноге, и о том, что бросает рюкзак посреди улицы.

— Ты искать продолжай, дело хорошее, — бросил через плечо Игорь. — Только в горы для этого лезть не обязательно. Я тоже изрядно когда-то времени потратил, пока думал, что истина может быть где-то снаружи. Тогда как она, разумеется, вовсе не там. Ну бывай, удачи!

Он запрыгнул на подножку автобуса, и Юра остался на остановке один, ошеломленный. Там его и нашла Таня, ухватила под руку и потащила на вокзал.

— Куда идет сто десятый автобус? — спросил он у продавщицы в вокзальном ларьке.

— В аэропорт, — ответила та. Юра усмехнулся, постепенно спускаясь с небес на землю. «Вот ведь позер…»

Упаковывая в рюкзак теплую штормовку — в городе она не понадобится — парень вынул из кармана блокнот, в котором когда-то честно намеревался вести «дневник экспедиции». За всеми походными хлопотами он так и не нашел времени написать ни строчки, может, хоть в поезде удастся?

Он раскрыл блокнот и с удивлением проводил взглядом выпавшее из него темное перо. Какой-то крупной птицы, наверное, орла… Или ястреба, что здесь делать орлу? Орлы — они на Кавказе…

Диван скрипнул жалобно, когда обитатель квартиры устало рухнул на него, но тот уже слишком привык к подобным жалобам, чтобы обратить внимание. Уткнувшись лицом в сгиб локтя, Саша перебирал в голове привычный ворох мыслей. О том, что лето закончилось, и новый семестр начинается, надо учиться, получать профессию и все такое прочее. И о том, что действия эти, на самом-то деле, не более осмысленны, чем лежание на диване. А впрочем, кто его знает, как жизнь дальше сложится, если их «сомнительную тусовку, не имеющую отношения к военной разведке», по формулировке Алисы, все-таки разгонят. Впрочем, ребята не растеряются, найдут себе новый смысл жизни. Вон, Света пропадает целыми днями то в спортзале, то на базе «ящеров» — тренируется с этим наглым тезкой Игоря, и что она только в нем нашла? Разве что неуемную жажду жизни и оптимизм, так напоминающий кого-то…

Он задремал ненадолго, а, проснувшись, долго не хотел открывать глаза, отпуская сумбурный, но счастливый сон, оставивший на память лишь призрачный запах таких знакомых духов… А впрочем, не такой уж и призрачный. Вскинув голову, парень оглядел комнату.

Рогозин сидел на полу напротив, прислонившись к стене. Увидев, что Саша проснулся, он отложил блокнот, который вертел в руках, и улыбнулся.

— Привет. Не представляешь, как я соскучился.

— Почему же, — парень с трудом совладал с желанием протереть глаза, прогоняя наваждение. Наваждения такими наглыми и непосредственными не бывают. — Вполне представляю.

— Я такое видел, — сказал майор мечтательно. — Закачаешься просто. Эти, мать их, мудрецы, внутренний круг человечества! Все правда, Саш, представляешь? Сидят и решают… вмешиваться или не вмешиваться… От алхимиков и каббалистов до шаманов и бабок деревенских, тибетские монахи и старцы бородатые…

— Очень рад за вас, — холодно сказал Саша. Высшим пилотажем в данной ситуации было бы отвернуться к стене, но на это его не хватило — сил не было взгляд оторвать от Игоря, и он смотрел, исподтишка лаская взглядом знакомые черты. Тот чуть загорел, и волосы слегка отросли, внося элемент хаоса в вечно аккуратную стрижку, а так — почти не изменился его начальник, и в джинсовом костюме смотрелся ничуть не хуже, чем в любой другой одежде.

— Мне предлагали остаться, — произнес Игорь и замолчал, будто ожидая реакции.

— Тем более рад за вас, — ответил Саша. Сдерживая эмоции, он вцепился в край дивана, стиснул его так, что пальцев не чувствовал.

— Слушай, ну не мог я позвонить, не было времени, а потом — возможности, — вздохнул Рогозин. — Там время по-другому течет, веришь, нет?

Саша не ответил, и майор пересел ближе — осторожно, не спуская с него глаз. Будто дикого зверя укрощает, подумалось парню.

— Солнышко, ну прости меня, — сказал Игорь и протянул руку — погладить его по плечу. Не встретив сопротивления, запустил пальцы в волосы, перебирая отросшие пряди.

— Да, я сволочь последняя, но я же вернулся, ну? Знаешь, посмотрел я на них и понял — мы не хуже. Они, этакие пофигисты высокодуховные, нынешнее человечество уже со счетов списали, мол, ничего мы со своей техногенной цивилизацией не придумаем, тупиковый это путь… А я смотрю на них и вижу — в чем-то мы уступаем, а в чем-то и превосходим. У нас критическое мышление, у нас научный подход, мы не безграмотные тибетские крестьяне да алтайские пастухи, которым можно веками мозги пудрить… Может, и по кривой мы дорожке идем, да зато к той же самой вершине! И вы, мои ребята из Отдела — чем не мистический орден вроде средневековых? Да ну их, этих шаманов, думаю… Ну прости меня, а?

«Удивительное дело, — подумал Саша, зажмурившись от нахлынувших чувств. — Стоит какое-то обычное слово, вроде «прости», исключить из лексикона — и каждое его употребление станет событием. И думал ведь, что не прощу его, но…»

— А как же… Руслан? — спросил он, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами.

Рогозин фыркнул скептически, придвинулся еще ближе, прислонившись к дивану.