Иван Цацулин - Атомная крепость. Роман

- Что же вы предлагаете? Сосуществовать? - Гаррис не скрывал своего озлобления.

Лайт снова уклонился.

- Я предлагаю не доверять слепо опыту гитлеровских генералов, - сказал он.

- Новая Корея? - произнес Прайс. - Тоже будет неплохо… А там видно будет…

Прайс неуклюже встал:

- Я спешу.

Келли сказал предупредительно:

- До поездки на маневры у нас имеется еще время, сэр. В Пфальце вы увидите в действии атомную артиллерию…

- Прочти, Джо, - и Прайс подал ему вынутые из бокового кармана документы.

- Карл Функ! - Келли был приятно поражен. - Давно, давно пора выпустить его из тюрьмы. Функ - это…

- «Тигры», «пантеры», «фердинанды», - перебил его Прайс. - Знаю. Именно поэтому я сам буду присутствовать при объявлении Функу решения об его освобождении.

- Как, вы поедете в тюрьму? - удивился Келли.

- Безусловно. И поеду туда немедленно.

Келли взглянул на огромные, стоявшие в углу кабинета часы.

- Просил бы отложить наш визит в тюрьму на пару часов, сэр, тогда я имел бы возможность познакомить вас с результатом работ другого заключенного, генерал-лейтенанта Дрейнера. Ваши указания он выполнил - разработка плана закончена.

Прайс оживился.

- Об этом никто не знает?

- Ни одна живая душа.

- Великолепно! А я боялся, что Дрейнер все еще сидит над своей фамильной картотекой.

- Ему было не до того. А вообще-то, скажу я вам, немцы большие мастера по составлению картотек. - Келли рассмеялся.

- Я слышал о картотеке беженца из Прибалтики, Альфреда Розенберга, - сказал Прайс.

- В нее были занесены фамилии трех миллионов евреев, подлежащих уничтожению, - пояснил Келли.

- У гестапо, - вмешался Лайт, - была составлена картотека на пятьдесят миллионов опасных или внушающих сомнение немцев.

- Поистине шедевр! - вскричал Прайс. Он не понял иронии Лайта.

В открытое окно репродуктор донес очередное радиосообщение: «По приказу американских властей, пересмотр дела бывшего врача концлагеря в Саксенгаузене госпожи Ильзы Грубер отложен на месяц. В свое время госпожа Ильза Грубер была осуждена на смертную казнь за так называемые военные преступления».

- Ты не знаешь, что это за особа? - спросил Гаррис Келли.

- Как не знать… - усмехнулся тот. - Твое счастье, что ты не имел случая познакомиться с ней, возможно, это из твоей кожи она выделала бы абажур для настольной лампы.

- Почему же она до сих пор жива?

- Не только жива, но и на свободе. Я предоставил ей отпуск, - хладнокровно сообщил Келли. - Она нужна нам.

- Вообще?

Келли хохотнул.

- Не вообще, а совершенно конкретно.

- Черт знает что, не женщина, а людоед - и на свободе!

- Ильза Грубер нужна главным образом вам, сэр, - обратился Келли к Прайсу. - От нее в значительной мере будет зависеть выполнение сверхсекретного плана генерал-лейтенанта фон Дрейнера, разработанного по вашему поручению.

Келли сболтнул лишнее.

- Пора ехать в тюрьму, - сердито прервал его Прайс и направился к двери.

- До вечера вы свободны, - обратился Келли к Лайту и вместе с Гаррисом бросился вслед за Гарольдом Прайсом.

- Что там, Швальбе?

- Опять он, господин майор.

- Что он делает?

- Слушает.

- За каким дьяволом ему понадобилось шататься возле тюрьмы?

- Не знаю, господин майор.

- Пойди и надавай ему по шее.

- Нельзя, господин майор.

- Что ты сказал, Швальбе? Повтори.

- Я один не справлюсь с ним, господин майор. Он отчаянный парень. С ним лучше не связываться. И… Мне известно, что он не расстается с револьвером.

- Кто он?

- Депутат ландтага Герман Гросс.

- Ах, этот… Ну, черт с ним!

Сквозь скрежет и грохот, неожиданно возникший в репродукторе, послышался отрывистый, как команда, голос диктора:

- Господа, внимание! В город только что вступила прославленная американская бронетанковая дивизия «Ад на колесах». Солдаты дивизии имеют опыт войны в Корее.

- Ура! Еще одна наша дивизия…

- Потише, господин майор, он еще не кончил.

Действительно, диктор продолжал:

- По приказу американских властей из Ландбергской тюрьмы за хорошее поведение досрочно выпущены сорок шесть так называемых военных преступников. Повторное рассмотрение дела Ильзы Грубер отложено на месяц.

Репродуктор умолк.

- Швальбе, что делает этот депутат Гросс?

- Слушает… Он, кажется, рассержен.

- Каналья! Идем дальше.

- Вы слишком быстро ходите, господин майор.

- Вы ожирели, Швальбе. Хо-хо! Смотрите на меня.

Швальбе умоляюще глядит на своего начальника: майору Грину можно позавидовать - высокого роста, в меру худ, сильные мускулы ног и рук, упрямо поднятая голова. Единственно, что, пожалуй, несколько портило его - шрам, проходящий через всю левую щеку. Но и шрам на лице не уродство, если на плечах погоны, - солдат! Другое дело Швальбе - невысокий толстяк, ноги - бревна, каким-то образом втиснутые в лакированные сапоги, физиономия похожа на огромный блин, всегда лоснится от жира и пота. Маленькие свиные глазки прикрыты клочками рыжих волос. Голова - голая.

- Господин майор шутит.

Но Грину явно некогда.

- Какие могут быть сегодня шутки! - с досадой бросает он.

- Что случилось, господин майор? - из-под ярко-рыжих клочков волос на Грина преданно смотрят свиные глазки помощника.

Грин нетерпеливо махнул рукой:

- Сегодня день больших событий… Но, послушайте, сколько раз я вам говорил, черт возьми, не стучите так сапогами, тут не парад эсэсовцев, а тюрьма.

- Извините, господин майор, привычка… Постараюсь…

Грин по-приятельски хлопнул Швальбе по спине:

- Олл-райт, Швальбе! Вот в это помещение завтра переезжает какой-то бывший фельдмаршал… Поставь на лампы специальные колпачки, говорят, он не выносит яркого света. Всем надзирателям, которые будут проходить мимо помещения фельдмаршала, поверх сапог надевать войлочные туфли: старик не любит шума.

- Слушаюсь, господин майор. Будет исполнено.

- А теперь, - говорит Грин, - ступайте к генералу Дрейнеру и предупредите - скоро он будет вызван.

- Кем вызван, господин майор?

- Он знает. Иди.

Переваливаясь, Швальбе выходит за дверь. Грин фальшивым голосом напевает:

Долог путь до Типперери…

Но телефонный звонок прерывает его. Грин поднимает трубку.

- Хэлло! - басит он. - Смелей, малютка! Отвечает тюрьма. Ах, это вы, фрейлен Луиза… Да, это я, начальник тюрьмы. Беспорядки? На заводах? - в голосе Грина появляется сочувствие. - Коммунисты и социал-демократы? Черт побери! Извините, фрейлен, это я в отношении саботажников. Принимаются меры?… Хорошо, передам, господин Функ гуляет в саду…

Грин кладет трубку и, продолжая напевать, подходит к письменному столу. Но сегодня ему определенно не везет - в дверях появилась коренастая фигура мужчины средних лет с проседью в волосах.