Иван Цацулин - Атомная крепость. Роман

- А что вы сами думаете по этому поводу? - поинтересовался Ясный.

- Думаю, что замышляется какая-то очередная пакость. Но тут выводы надо делать осторожно. Возможно, этому Смиту, а на самом деле Каррайту, поручено заняться какими-нибудь авантюрами в Западном Китае. Возможно… Там до сих пор бродят остатки вооруженных банд, созданных в свое время американскими агентами.

Вошел Русаков и сообщил, что машина у подъезда. Ясный распрощался с полковником Харламовым и в сопровождении капитана Русакова вышел.

Русаков был доволен - все шло так, как решено в Москве: ни Ясный, ни Лучинин, никто из его спутников не должны знать истину. Русаков для них будет товарищем по экспедиции, только и всего. Находясь на положении отдыхающего, ему легче будет разобраться в людях, окружающих обоих ученых, и в любой момент быть начеку.

Улицы города Пржевальска лежали тихие, залитые солнцем. Стройные тополя бросали тени на мчащуюся «Победу», с запада, с Теплого озера, тянуло свежим ветерком.

Прежде всего надо было выяснить, откуда это письмо попало в город? Сотрудник областного управления государственной безопасности майор Ундасынов утверждал, что ответить на этот вопрос невозможно, и в десятый раз рассказывал Харламову о том, как дети счетовода промартели Уразова, играя на улице, у домика Юлдаша Байсеитова, заметили торчащий из-под двери краешек вот этого самого конверта, вытащили его и по своей несознательности, вследствие малого возраста, вскрыли, а так как читать они еще не обучены, то принесли письмо отцу, который к тому времени пришел домой обедать. Думая сначала, что письмо адресовано ему, Уразов прочел его, и так как оно показалось ему весьма странным по содержанию, принес и сдал его в органы безопасности.

- Может быть, дети, играя, и измяли конверт и письмо? - допытывался Харламов.

- Да нет же, - говорил Ундасынов. - Уразов показал, что дети вручили ему это письмо, как только извлекли его из-под двери и вскрыли. К тому же, обратите внимание, товарищ полковник, листок бумаги, на котором написано письмо, старый, измызганный, по-видимому, он таким был еще до того, как кто-то вздумал воспользоваться им для своего послания.

Умный человек - майор Ундасынов! Вот именно - возможно, листок измызган, истерт еще до того, как неизвестный написал на нем письмо.

- Да, но ведь о «Черной пасти», в которой якобы погибло все живое, мы уже слышали и раньше, - осторожно заметил Харламов.

- Кто-то пустил слух, а кто - пока не удалось установить, - и майор с сожалением пожал плечами.

- Не удалось? А что собой представляет Юлдаш Байсеитов?

- Тракторист, член партии, хороший человек. Сейчас вместе с женой временно находится в пригородном колхозе, помогает в полевых работах.

- Я думаю о том, каким образом письмо из той чем-то пораженной местности попало сюда, в город Пржевальск? - сказал Харламов.

- В самом деле, - оживился Ундасынов, - если тот, кто его писал, лежит где-то там… больной, то кто же доставил письмо сюда?

- Ни о каких своих спутниках человек не пишет, - заметил полковник. - И о том, с кем посылает письмо, тоже умалчивает.

- И еще один вопрос: почему тот, кто доставил письмо в город, не принес его Байсеитову на дом, а отправил по почте? - продолжал размышлять Ундасынов.

- Ну, это-то, положим, понятно, - заметил Харламов, - некто, пославший это сообщение, не хотел, чтобы его видели соседи вашего тракториста. Проще опустить конверт в почтовый ящик. Это же ясно. Но надо бы выяснить, ждет кого-нибудь к себе Байсеитов или не ждет.

- Это мы уже проверили, - сообщил Ундасынов. - Установлено, что он никого к себе не ждет. Да и насколько нам известно, ждать-то ему действительно некого: у него родных вообще нет, родственники жены проживают в том самом колхозе, где сейчас Байсеитов находится, а несколько его приятелей - все на месте, в городе.

- Та-ак… - продолжал размышлять полковник. - Что же еще у вас не ясно в этой истории? Мне, например, непонятно, почему письмо написано по-русски.

Ундасынов вопросительно посмотрел на него.

- Мне кажется, что писавший письмо плохо владеет русским языком, - пояснил свою мысль полковник. - Это бросается в глаза. Адресовано письмо не русскому, а киргизу, почему же в таком случае оно написано по-русски, а не по-киргизски? У нас много вопросов и мало ответов, - сумрачно усмехнулся Харламов после продолжительного молчания. - Нам же, товарищ Ундасынов, надлежит найти ответы на все вопросы, и найти их как можно скорее.

Ундасынов встал.

- При этом мы должны ответить, - продолжал полковник, - и на такой вопрос: почему это письмо появилось именно теперь, а не раньше и не позже?

- Вы думаете?…

Харламов развел руками:

- Возможно, оно сфабриковано, и именно теперь, с какой-то определенной целью. Разве нельзя допустить, что пославший Байсеитову письмо был отлично осведомлен, что адресата в городе нет и письмо это до него не дойдет?

- Да, но Юлдаш мог быть и дома, и дети могли не вытащить письма из-под двери, и оно пролежало бы там не известно сколько времени, - возразил майор.

- И это верно, - неохотно согласился Харламов.

- Будем искать, - энергично тряхнул головой Ундасынов и распрощался.

Как только за ним закрылась дверь, полковник Харламов нажал кнопку звонка.

- Соедините меня с комендантами участков, - приказал он вошедшему на звонок секретарю и, вынув из ящика своего письменного стола какой-то документ, углубился в чтение.

Рослый широкоплечий мужчина с большой русой бородой, подстриженными усами, с нетронутой еще сединой шевелюрой и добрыми светлыми глазами - таков известный геолог Степан Ильич Лучинин, старый друг профессора Ясного.

Кроме двух ученых, в экспедиции принимали участие: сухощавый светловолосый юноша Вадим Волков и сравнительно молодой человек атлетического сложения - Борис Сахно. Первый из них был помощником и учеником Лучинина в институте, второй исполнял обязанности врача экспедиции. Тесная дружба связывала этих двух людей: молодого научного сотрудника института геологии и человека, всю Отечественную войну проведшего на фронте, бравшего Берлин, награжденного боевыми орденами и медалями. Волков и Сахно вместе совершили не один альпинистский поход. И, наконец, пятым членом экспедиции была радистка Женя Громова, взявшая на себя и обязанности повара.

Румянец и ямочки на щеках, русые волосы, уложенные жгутом вокруг головы, уверенные движения, упругая походка спортсменки делали Женю Громову очень привлекательной.

«Дотянулась уже сюда или нет линия Шервуд - Силин?» - думал капитан Русаков, познакомившись с участниками маленькой экспедиции. Все как будто говорило за то, что среди членов экспедиции их агентов еще не было. Однако это можно было лишь предполагать. Следовало быть начеку.