Никита Калинин - Под сенью исполинов

Дурак, он только что поставил оружие на предохранитель! Павлов спешно проделал то же самое и снова вскинул автомат. Белотелый человекоподобный чужак на миг привиделся ему лежащим в луже красной крови…

Движение краем глаза он уловил, но вот среагировать не успел. Первый удар выбил автомат из нетвёрдых рук. Роберт вскрикнул от неожиданности, подскочил, но тут же поймал короткий тычок в солнечное сплетение. Разноцветные круги утопили в себе и здания, и дорогу, а боль отозвалась даже в кончиках пальцев.

Его подняли и прижали к стене, придавив за горло. Роберт дважды не глядя махнул кулаком перед собой, но всё по воздуху — руки державшего оказались значительно длиннее. Дыхания хватало только на то, чтобы не потерять сознание. Круги перед глазами сгинули и он увидел лицо.

Он был похож на фарфоровую куклу, на которую пока не нанесли краску: нос и глаза на глянцевой поверхности обозначались лишь рельефно. Стать и грация тонкого тела чувствовались даже когда чужак не двигался. И сила. Роберт ничего не мог поделать с прижавшей его рукой.

Жезл-ружьё в ладони пришельца поднялся на уровень глаз якута, узорная резьба на нём засветилась. Вспышка, и мир утратил краски. Роберт хотел что-то выкрикнуть, но на деле лишь нечленораздельно замычал…

Визг преследовал их. Граница мрачного леса осталась позади, но Роман бежал как только позволяла помятая в бою «Оса». Смех Карины отчего-то виделся рябью ночного воздуха, почти осязаемой волной обтекавшей их со спины. Но тварь при этом не нападала. Более того, датчики утверждали, что она неподвижна. Или же её вообще нет на опушке…

Нечаев не позволил себе бросить янки в лесу. Майкл прибежал на выручку ему. Дрался за него. А русские на войне своих не бросают. Несмотря ни на что.

У шлюза ждал Иванов, уже вооружившийся любимым ПИМом. Роман не без труда взобрался на песчаный холм с бессознательным американцем на руках — коварный песок стаскивал его, словно он барахтался в яме-ловушке гигантского муравьиного льва. В отсеке стабилизации светофильтры сработали не сразу — экзотело сбоило после рукопашной с многоногой гадиной. На миг в триплексе привиделось лицо, сотканное из голубоватого свечения и начертанные на камне иероглифы…

В ангарном собралась команда. Предусмотрительно оставив Майкла на полу промежуточного отсека, Роман жестом приказал Иванову войти вместе с собой и закрыл внешний шлюз. После чего дал команду «Осе» и выпал из неё, ртом хватая тёплый воздух модуля. С полминуты он собирался мыслями. А когда поднялся, чтобы обо всём рассказать, и глянул на остальных — проглотил язык.

— Что случилось?! Почему ты оставил там Майкла?!

Командир не разобрал кто его спросил. Раскрыв рот, он уставился на Трипольского. Тот стоял между Ренатой и Буровым, и будто бы всё было нормально. Только вот глаза Фарадея выкатывались из орбит и мёртво взирали только перед собой, словно два вставленных стеклянных шарика мутно-белого цвета.

— Рома?..

Нечаев перевёл взгляд; изображение чуть запоздало, как после хорошего сотрясения. Из носа Ренаты шла кровь. Обильно, зримо, густо. Но ни единой капли не упало на пол. Роман как в полусне протянул руку, чтобы стереть тёмные струи, но женщина отстранилась.

— Да что с тобой?!

Он потряс головой. Надавил основанием ладоней на глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.

— Триполий… — потерянно пробормотал он и тут же сдавленно-радостно воскликнул: — Это всё долбанный триполий!.. Открывайте! Вытаскивайте Майкла, ему срочно нужна помощь! Он ранен!

Рената всё взяла в свои руки. Отняв у безумно взирающего на всех командира флакончики с неостероном, она отвела его в медблок, усадила на недавно освободившуюся кушетку и бегло осмотрела. Шквал вопросов по поводу Саныча вдребезги разбился о глухую стену молчания. Настойчивыми уговорами Рената всё-таки уложила командира и надела ему на лицо респиратор Брамина. Действуя по наитию, она сначала ввела в организм детоксикаторы широкого спектра, затем установила высококислородную программу.

— Лежи. Не вздумай вставать. Хотя бы полчаса.

Роман откинулся, поняв наконец, что вопросы и споры бессмысленны. И не заметил, как отключился.

Вернувшись в ангарный, Неясова поспешила к Майклу. Но к своему удивлению обнаружила американца бодрствующим. Он сидел на полу и рассказывал, размашисто жестикулируя, о встрече с тварью. Притом правая рука его лежала на боку, прижимая разодранный китель.

— Покажи.

Майкл послушно убрал ладонь, Рената резким движением дорвала китель. Ничего. Ран не было совсем. Мандибулы Карины коснулись кожи разве что вскользь.

— Почти добралась! Почти! — восхищённо, но в тоже время горестно подивился Трипольский. — Повезло же! Не то что Александру Александровичу…

— Вставайте, нужно обработать, сейчас же! — скомандовала женщина и добавила, опережая возможные возражения: — Нет гарантии, что на вас не попала, скажем, слюна! Вставайте!

Бёрд особо и не спорил, поднялся и последовал за психосервером, которая вновь взвалила на хрупкие плечи не так давно оставленный медицинский долг. Но как только переборка в медблок прошуршала в сторону, он застыл на месте, как вкопанный, выпучив глаза.

— Я… мне… в кубрике! — физиономия Бёрда перекосилась, словно он увидел призрака.

Рената не успела ничего сказать — Майкл быстро пошёл прочь. Недоумевая, она окинула взглядом белое, прекрасно освещённое помещение, заполненное мерным гудением реаниматора: на самом аппарате доживал Ганич, справа от него на кушетке в тяжёлом забытие распластался Нечаев, а в изоляторе…

Милош стояла, раскрыв рот неестественно широко. Словно кричала изо всех сил. И опять тонкие пальцы девушки изображали тот же самый жест. Перевязанное бедро кровоточило, хоть и залила Рената рану регенератором. Видимо, что-то не так.

— Странно, не правда ли?.. — Рената вздрогнула — со спины подошёл Буров, неотрывно глядя на повреждённую. — Уже во второй раз он бежит от её, как от огня…

Вечером в кают-компании было людно, но тихо. Запаздывал только Иван. Почти никто не ел. Роман крошил подсохшие печенья на стол, глядя в пустоту, а Буров то и дело громко отхлёбывал солоноватой воды.

— Его нужно похоронить.

Истукан недобро усмехнулся, поднял острый взгляд на Бёрда, моложавое лицо которого источало прямо-таки шекспировское сострадание и горечь утраты.

— Нет, — покачал головой Роман и прочистил горло. — Не на этой гр-рёбаной планете.

Он и сам понимал, что говорит несуразицу. События молотом вдарили по незащищённой голове, и та пошла кругом: абориген, выползший изнутри мимика, полумёртвая Джессика, сражающиеся вихри, иероглифы на камнях, Карина, галлюцинации…