Никита Калинин - Под сенью исполинов

Они ещё только спустились вниз и прошли каких-то пятьдесят метров, а Роберт уже изнемогал. Нет, не от усталости. Внутри экзотела не устаёшь. Его буквально убивало собственное слюноотделение. Но, ничего не поделаешь — индивидуальная реакция организма на дыхание восстановленным кислородом. Не спорить же ему с командиром, отнекиваясь от выхода на поверхность? Глупо же, при условии, что он всеми силами скрывал свою аллергию. Тем более, что проявляется она только при дыхании внутри скафандров или противогазов того же устройства.

«Китайский воздух», он же «линьфэньская» таблетка, был изобретён две тысячи двадцать первом, когда проблема загрязнения воздуха в КНР вздулась до масштабов национального бедствия, а самым загрязнённым городом планеты несколько лет подряд называли китайский Линьфэнь.

На тот момент молодой совсем Ли Сяолун изобрёл способ так называемой «сушки» кислорода, превращения газа в прессованный брикет. Нечто подобное уже существовало, но уникальность именно его разработки заключалась в простейшем способе превращения твёрдого вещества обратно в животворящий газ. И способ этот гениально замыкался на самом процессе дыхания человека. Люди вкладывали маленькие таблетки в респираторы, а выдыхаемый ими углекислый газ катализировал процесс сублимации кислорода.

«Китайский воздух» использовался повсеместно вот уже более четверти века. Исключением не стало и космоходство: успешно применяемый скафандр «Сапфир» за авторством украинского КБ «Ан» также оснащался старыми добрыми системами сублимации кислорода. Как и челноки.

Песчаное поле преодолели без происшествий. Только оказавшись на опушке местного леса, космопроходцы поняли насколько же всё-таки иронично название планеты.

Люди входили в беспросветную тень, бросаемую на вездесущий песок монолитом крон.

— Вот тебе и Ясная… — выдохнул Нечаев, следом за Павловым и Подопригорой включая подствольный фонарь. Тут же зажглись осветители и на экзотелах. Показатель температуры перед взором майора с плюс пятидесяти по Цельсию внезапно рухнул до отметки «плюс пятнадцать». Влажность подскочила с одного десятка и упёрлась в показатель «восемьдесят процентов».

Контраст открытого пространства и всего того, что укрывалось в тени гигантских деревьев ощущался настолько разительно, что легко могло закрасться подозрение — а не галлюцинации ли всё это? Но, оборачиваясь назад, люди видели ослепительно-белый песок, приземистый взгорок и на его вершине разлапистый челнок, издалека напоминавший не то гигантского краба, не то ещё кого членистоногого.

А впереди проступал совершенно иной мир. Складывалось впечатление, что воздух здесь настолько густ, что его можно черпать — виновником тому служил эфемерный туман: он как бы был, безусловно, но в то же время его и не было вовсе… Ощущение нереальности весомо дополнял тот самый гомон «обезьян», то и дело становившийся похожим на смех. Ни разу не было, чтобы люди прислушались, и он не пропал сию же секунду.

Всюду белел песок и произрастали чешуйчатые стволы-мачты без единой ветки до самого верха и какого-либо признака наличия корней. Только под самыми кронами иной раз виднелись редкие лианы: исключительно от одного дерева строго к другому.

Заинтересовавшись, Павлов подошёл к ближайшему гиганту. Держась за него, он принялся усердно раскапывать ногой у основания песок, который поддавался легко, но тут же ссыпался обратно. Максимум, который одолел геолог — не более тридцати сантиметров. Но и на этой отметке виднелся только ствол, никаких корней.

Судя по данным экзотела, разведчики отдалились от челнока на пятьсот метров, когда Подопригора быстро приблизился к Нечаеву и дважды стукнул того по броне. Роман обернулся. Поднятый вверх указательный палец обозначал: «внимание!». Нечаев тут же задержал шагнувшего было дальше Роберта.

Группа простояла, замерев, не менее минуты.

— Да что за… — пытаясь прислушаться, командир по привычке вертел головой. — Ничего не понимаю…

— Ты про обезьян?

— Ты тоже их слышал?! — в возгласе Подопригоры звучало безмерное удивление.

— Ну да. А что?

— Нет-нет… Ничего… — рассеяно пробормотал тот, прочистив горло. Постоял ещё немного. И зашагал дальше, ориентируясь по данным «Осы».

Чем глубже разведчики входили в лес — джунглями назвать это язык не поворачивался, скорее уж инопланетным бором — тем ниже падала температура и всё больше возрастала влажность. Но вскоре показатели внешней среды замерли на одних отметках: «плюс девять по Цельсию» и «девяносто процентов».

Зато окружающий вид менялся беспрестанно. Появились целые сплетения тех лиан, что ближе к опушке виднелись лишь под самой кроной. Тут, во мраке, куда за редким исключением не пробивались лучи местного светила, они чувствовали себя вольготно. Можно было заметить как молодые, так и старые. Последние отличались очевидными признаками высыхания. Людям лианы не мешали. Хоть и находились относительно невысоко, в двух с половиной метрах от белой поверхности песка — над самыми головами экзотел.

Группа снова внезапно остановилась. Но теперь причину увидели все разом. И наставили на неё оружие.

По одному из гигантских деревьев медленно поднималось нечто бледное, почти просвечивающееся. Плоское тело формой напоминало земного клеща, да и направленные вперёд лапы, которыми существо цеплялось за чешуйки, выглядели один в один как членистые конечности коварного кровососа. Но местный клещ, помимо весьма внушительных размеров — на глаз метр на метр двадцать — отличался наличием двух длинных подвижных отростков спереди, которыми он постоянно прощупывал поверхность перед собой. И он вообще никак не реагировал на свет от трёх направленных на него фонарей.

— Жуткий, — высказался Павлов.

— Ты на Хиц-2 был? — держа на прицеле поднимающуюся по стволу тварь, спросил Нечаев.

— Нет.

— Тогда — да. Жуткий.

Существо вдруг упёрлось в молодую лиану и остановилось, короткими тычками ощупывая преграду. Люди, как заворожённые, смотрели за его реакцией. Но клещ вскоре пополз дальше. А вот исследовав отростками следующую попавшуюся по ходу лиану, он отчего-то вдруг принялся её заторможенно, но нещадно крошить. Вниз полетели крупные синеватые ошмётки. На то, чтобы полностью оторвать лиану от дерева, клещу понадобилось минуты две. Когда она с тихим хрустом, невесомо упала вниз, он немедля наполз на место, откуда лиана произрастала. Люди успели заметить внутри образовавшейся «раны» нечто фосфоресцирующее. Клещ погрузил туда передние «щупальца», крепче ухватился за чешуйки и замер.

— Кровососы везде одинаковые…

Глубокомысленная фраза Нечаева увенчала наблюдение за аборигеном, и группа двинулась дальше, теперь вовсе не опуская оружия. То ли таких клещей не водилось ближе к окраине леса, то ли люди отчего-то не замечали их там, но пройдя после первой встречи каких-то полкилометра, они поочерёдно увидели ещё двоих. Один полз прямо по песку и в корне игнорировал присутствие около себя нагромождения чужеродного композитного материала с пришельцами внутри. А второй уже вовсю питался чем-то из глубины дерева.