Никита Калинин - Под сенью исполинов

Её схватили за руки, за плечи, потащили за ноги; она упала, больно ударившись лицом о холодный кафель. Кругом шевелились брезентовые мешки, ещё миг назад заполненные лишь кровавым месивом из наспех собранных с земли тел: оттуда торчали оголённые взрывом кости, кисти рук с перемазанными грязью и кровью украшениями — укоризной всему этому сбрендившему миру. Из мешков к ней ползли трупы, разевая перекошенные рты с вываливающимися кровавыми языками, буравя жертву стеклянными бездумными взглядами, стремясь только к одному — убить. Убить за то, что это она не смогла сохранить им жизнь.

Щёку обожгло болью и она очнулась; на лицо всему овалу легло что-то прохладное. Только теперь Рената осознала вдруг, что ей смертельно не хватало кислорода: болезненно гудела голова, перед глазами, мешаясь с лучами фонарей, плыли красные круги.

Было темно. На соседних нарах вяло трепыхалась Вика, над которой нависали широкие, смазанные тени. Рената не сразу поняла, что странный предмет на её лице — это противогаз, а силуэт рядом — Иван.

— Ну что? — донёсся голос из-за слепящего фонарного луча, которого не было ещё миг назад.

— Живы, товарищ майор. Успели.

Безопасников разбудил Ординатор. Толчок в мозг был значительно сильнее чем при любой силы вмешательстве: угроза жизни психосервера. Подскочив, Иван и Роман враз осознали всю серьёзность происходившего. Воздух слабо пах кислым. И они бросились к пожарному щиту за противогазами.

В кубриках и коридорах царил мрак. Импульс из затухающего сознания Ренаты привёл в чувство только их двоих, остальные так и лежали на нарах, медленно расставаясь с жизнью. Надев противогазы и схватив по налобному фонарику с запитанных портов пожарного щита, они что было сил бросились обратно.

Роман быстро надел противогаз каждому в кубрике, после чего, спотыкаясь, кинулся в медблок. Из курсов начальной медико-технической подготовки РИССН он помнил, что аппарат интенсивной реанимации не даст Санычу задохнуться. Некоторое время он напрямую будет насыщать кровь кислородом, но при условии, что аккумуляторы не подведут.

Вбежав в медблок, Роман первым делом надел противогаз на Бурова, и уже следом — на Подопригору. Обоих разобрал сухой, свистящий кашель.

Не теряя драгоценного времени, Роман ринулся обратно, в мужской кубрик. Павлов громко кашлял, согнувшись в позу эмбриона, Бёрд так и вовсе уже сидел на своём втором ярусе, руками вцепившись в квадратный «нос» противогаза, как тонувший в болоте — в спасительный корень старой сгнившей уже ветлы. Трипольского, похоже, вырвало прямо в противогаз, но не снять его у него ума хватило. А вот Ганич не шевелился.

В два прыжка Нечаев оказался около теолога, рывком стащил его на пол, ловко открутил предохранительную крышку на его противогазе и выдохнул в нужное отверстие, запуская реакцию «китайского воздуха». После чего трижды сильным рывком надавил ему на грудь и потянул за цепочку из нержавеющей стали, взводя пружину внутри «носа» противогаза.

Сигнальный щелчок, и Роман снова давит на грудь, а после опять тянет за цепочку; в это время миниатюрное чудо механического компрессора втесняет кислород в оцепеневшие лёгкие. В экстренных условиях, когда нельзя сделать искусственное дыхание напрямую, старый добрый механизм оказывался более чем просто эффективным.

Ганич слишком долго отказывался кашлять. Нечаев повторял манипуляции снова и снова. Так вот запросто отпустить святошу в «лучший мир» не входило в его планы. Слишком много добротных шуток в его адрес родилось за эти десять минут!

В итоге Леонид Львович изъявил-таки желание продолжить бренное бытие: одновременно с глубоким свистящим вдохом он широко раскрыл глаза.

Протонный генератор останавливался. Тихая агония силовой установки сопровождалась непредсказуемыми перепадами напряжения в электросети.

Блок сублимации кислорода, видимо, перестал работать уже давно. Рядовые члены экспедиции не заметили этого, Буров же пребывал не в том состоянии, чтобы вообще что-либо замечать. К пяти часам утра процент кислорода в атмосфере челнока упал настолько, что началась гипоксия. Ничего, в сущности, страшного, случись всё это днём, а не глубокой ночью. Не разбуди Ординатор безопасников — одиннадцатью трупами на Ясной стало бы больше.

В суматохе все как-то забыли про Милош. Никто не бросился к ней в изолятор, держа в руках противогаз, заряженный брикетом «китайского воздуха». Когда о ней вспомнили, Нечаев ощутил на себе тяжесть гневного взгляда Ренаты. Будто бы он один напрочь позабыл о повреждённой! Часового около её маленького жилища уже как несколько ночей не выставляли.

Милослава, вопреки опасениям, пребывала в относительном порядке. Происходящее на челноке никаким боком не касалось маленького, замкнутого, мягкого мирка Милош. С ней самой тоже не случилось никаких перемен: всё тот же рассеянный взгляд в никуда и склонённая набок голова. Будто прозрачная переборка отгораживала не челнок от изолятора, а изолятор — от челнока.

Позже Буров объяснил, что внутри вмонтированы камеры с дежурными кислородными брикетами. Замкнутый мирок Милош был своеобразным большим противогазом — она дышала, выделяя углекислый газ, который в свою очередь катализировал возгонку необходимого количества кислорода.

Этим же днём в кают-компании собралось экстренное совещание. Атмосфера сделалась тревожной, напряжённой. Если раньше никто всерьёз не задумывался о невозможности возвращения домой тем же путём, подспудно надеясь если не на авось, то на Бурова, то теперь приходило понимание.

Квантовые приёмники вышли из строя. Сублиматор кислорода тоже. Ситуация складывалась не безвыходная, но не из штатных — точно. Тем более, что решение покинуть челнок как бы определяло космопроходцев в заранее подготовленную колею. Они просто вынужденны были сделать то, на что их толкали. Вряд ли это кому-то нравилось.

А если учесть, что колею эту подготовил не «кто-то» даже, а «что-то», кровь стыла в венах.

— Нам нужно разделиться на две группы, — размышлял Нечаев. Приходилось говорить громче, иногда почти кричать — звук в противогазах был бесконечно далёк от аудиосистем заокеанских экзотел. — Оставлять тут запас провианта и воды нельзя. Если только закодировать…

— Нет смысла, — как далёкий раскат грома пророкотал Буров. — Роман Викторович, он протонный генератор остановил…

— Зачем синтетику пища и вода? — недоумевала Вика.

— Может и не нужна, — ответил Роман. — Но выяснять мы не станем. С другой стороны, мы не знаем ничего о запасах самой колонии. Плюс Карина…

— Кто? — одновременно спросили чуть ли не все.