Никита Калинин - Под сенью исполинов

— Едва ты впервые услышал словосочетание «военный комиссариат», а я уже был под Псковом. Там к нам в окопы как-то с фланга умудрились зайти господины. Щёлкали кулаками черепа мужикам как переспелые арбузы: тац! тац! Что человек против машины в рукопашной? Только если вычислить оператора нейрозвена. Вот я и вычислил. В сорок первом «Ос» ещё не было. Но принципиальной разницы в системе сброса излишков углекислого газа у синтетиков нет. Слышал же нашего американца — зачем выдумывать велосипед. Вот здесь, — Буров ткнул себе пальцем под нижнюю челюсть сбоку, — у них у всех трубка газоотвода. Она, представь, из тонюсенького алюминия. Вот, даже тебе смешно. Один точный удар чем-нибудь тяжёлым заминает трубку, и углекислый газ не сбрасывается под давлением, а потихоньку накапливается. Тогда, в сорок первом, я угадал. Внутри был живой человек, и он был вынужден что-то предпринять, чтобы не задохнуться. Панические импульсы черт-те что натворили с завязанными на нём синтетиками. Это дало нам время.

— А сейчас?

— Ты ж не нашёл его на опушке, верно? Значит, Фрэнки плевать на смятую трубку газоотвода. Он нас зачем-то выкуривает отсюда… Он тут не впервой, командир. Я об этом уже говорил. Времени на изучение протонного генератора у него было много.

— Не из-за генератора же… — хмыкнул Нечаев. — Какой смысл ему выкуривать нас из челнока ради доступа к нашему генератору, если два таких же стоят в настежь раскрытых модулях! Ну, или почти раскрытых, неважно.

— Правильный ход мысли, Роман Викторович. Мы нужны ему не просто вне этого челнока. А знаешь почему? — Буров прокашлялся. — Он выдрал из радиопульта коммуникационный блок. Теперь ЭВМ «Герольда» — нашего — не видит нас. А мы не можем запросить с орбиты ещё один челнок, чтоб свалить отсюда. А откуда мы можем его запросить? Правильно — из модулей. Притом он, Фрэнки, сам по себе коммуникатор. Иначе бы он не остановил его, — Буров похлопал умирающий генератор по антирадиационному панцирю. — Только командой ЭВМ с орбиты можно сделать это.

— Ты, я смотрю, уже свыкся с мыслью, что «человек Макленнора» не такой уж и фарс журналюг. Что Фрэнки твой и есть тот самый «человек». Кстати, почему именно Фрэнки?

— Сокращённое от Франкенштейна. А ты что думаешь про «человека»?

— Что пора потолковать с Бёрдом.

— Давно пора, — кисло усмехнулся Буров и покривился от боли. — Тем более, что последним у внешнего шлюза оставался он. Обязательно спроси у него, почему он не закрыл механический вентиль-затвор. Тут я сам, конечно, дал маху. Нечего было на америкоса надеяться…

На обратном пути Нечаев поочерёдно подошёл к обоим вентиль-затворам: к тому, что на основном внешнем шлюзе, и тому, что запирал переборку во второй капсульный. Сначала каждый открыл, а после самолично закрутил до упора в указанном стрелкой «закрыть» направлении. Для душевного спокойствия.

Когда в конце коридора показался размашисто шагавший обратно в генераторную Трипольский, осветители моргнули раз, затем спустя пару секунд ещё.

— Вот! Вот! — Алексей указал ладонью на потолок, точно проседавшее напряжение как-то подтверждало его догадки; немигающие глаза сверлили пространство по ходу движения не хуже горнопроходческого комплекса.

Роман мимоходом заглянул в медблок. Наполовину укрытый простынёй, посеревший, но живой спал Саныч. Чуть в сторонке хлопотала миниатюрная Грау, приводя в порядок рабочий стол.

Нечаев стиснул зубы и отвернулся. Теперь даже его одного не отправить обратно!..

При мысли о вызове с орбиты другого челнока, он ощутил вдруг себя подопытной мышкой: ему, подслеповатому грызуну, указали путь к горошинке, бросив её в противоположный конец коридорчика. Хочешь — иди. Не хочешь — стой и голодай. Или лезь на стены.

Майкл нашёлся в кают-компании. С Ренатой, Иваном и Ганичем он что-то обсуждал за ужином. Американец с порога посмотрел на командира так, словно только и ожидал висевшего на языке Нечаева вопроса. Его проницательность обезоруживала.

Но уже скоро выяснилось, что никакой проницательности и не было. Долго назревавший разговор оказался только что поднят Иваном.

С первых минут Роману на ум пришла одна броская ассоциация касаемо Бёрда: он вёл себя как тот уж на сковородке. С готовностью рассказывал про «человека», якобы, байки из личного прошлого. Военного, как выяснилось, прошлого. Но Нечаев не упрекал и не подлавливал. Он просто слушал, сопоставляя ранее сказанное Майклом с его нынешними утверждениями.

Бёрд, изворотливый словоблуд, сумел выставить всё так, будто он никогда всерьёз и не отрицал существование «человека». На это ему понадобилось каких-то три съеденных Иваном печенья. Даже Нечаев запутался, что ещё стоило бы предъявить Майклу, а что тот уже охотно объяснил. А ещё, он уже покаялся в том, что забыл закрыть механический вентиль. Да так, что Рената посочувствовала ему, теперь винившему себя в случившемся с Буровым. Да, выглядел он виновато и даже разбито, но будь на его месте тот же Иван — схлопотал бы по полной!

Из свежеозвученной версии следовало, что и полковник бывшего ЦРУ не владел достоверной информацией касаемо пресловутого совершенного ИИ. А грянувшее после войны разоблачение Алана Макленнора явилось следствием всего-навсего личных счетов учёного с кем-то из оттенённых некогда коллег. В доказательство Майкл приводил факт: разгромное «разоблачение», подхваченное перевёртышами СМИ, основывалось исключительно на научном подтверждении невозможности существования синтетического именно тела, копировавшего бы основные системы человеческого организма, но никак не самого интеллекта или даже квантового мозга.

Рената поужинала плотно, следом схрустела несколько положенных конфет — энергии на поддержание базы Ординатора уходило будь здоров! — и отправилась спать. Ушёл отдыхать и Иван. Не прерви его Роман, Бёрд так и продолжил бы занимательный рассказ о подлости Сальери от науки, вываливая на Ганича тонны ненужной тому информации.

— Ты знал их?

— Кого? — на гладкой коже лба проявились редкие морщины. — Учёных? Нет. Но о Джессике Бристоу слышал…

— Я не об учёных. Ты же знаешь, что мы нашли челнок. Ваш челнок. Ещё один. В нём — сгоревшие в капсулах люди. Четырнадцать человек, Майкл. Вот их ты знал?

Бёрд пару раз схватил ртом воздух, не находя ответа. Но ещё до того, как он успел что-либо ответить, Роман добавил:

— Говори всё, что знаешь, Майкл. Теперь мы заперты на Ясной, и тут нет ни твоей страны, ни моей. Тут мы — страна. Этот синтетик зачем-то ведёт нас в модули…

Американец так и не откусил поднесённое ко рту печенье. Гладкое лицо его вдруг переменилось, помрачнело. Он прочистил горло, столь внимательно глядя в серую поверхность стола, будто там показывали фильм.