Ди Карт - Скользкая дорога

— Не то слово! Я на досуге рассказ один пишу, и там главная героиня — это один в один Видау!

— Ты пишешь? — удивился Лукас. — И о чем?

— Да так… История любви. Девчачья тема, не бери в голову.

Ребята увидели, как Валерия без тени волнения на лице встала с кресла и быстрым шагом подошла к Сакде Нок, который кивнул ей и поспешил вернуться к остальным семи членам Палаты.

«Уважаемые господа! — начала она. — Сегодня, как и сказал господин Нок, важный день. Важный для всего социума и всей планеты. Нам предстоит решить, станет ли госпожа Мурао пятым высоким судьей, заменив безвременно ушедшего от нас высокого судью Вернера».

— Так о чем ты хотел поговорить? — повернулась Сабрина к Лукасу.

— А, да, поговорить… Я просто после того практикума у Видау в морге окончательно понял, что медицина — не мое. Не лежит у меня душа. Хочу перевестись.

— Лукас, это из-за того, что я тебе там наговорила? Ты не принимай близко к сердцу! Впереди столько учебы, столько практики. Зачем поспешные выводы?

— Да при чем тут поспешные. Можно подумать, я когда-то хотел на медицинский. У меня родители врачи, вот я и жил с пониманием, что надо продолжать династию, и все такое. Не буду врачом. Взгляни на меня — какой из меня медик?

Он развел руки в разные стороны, словно предлагая Сабрине посмотреть на него внимательно и вынести вердикт. Она легонько стукнула Лукаса по руке и улыбнулась:

— Дурак! Ну и куда ты хочешь перевестись?

— Хочу в следственное дело. И сразу пойти работать. У меня брат двоюродный в полиции Сан-Паулу служит. Мы, правда, с ним не общались давно, но я уверен, что он мне поможет. Я какое-то время даже готов бесплатно работать, лишь бы практики набираться.

— Ну-у-у… Хорошо. А я тебе зачем нужна?

— В смысле? Нет, я не имел в виду, чтобы мы с тобой…

— Да я не про то! Фу! Дурак!

— Ой… А я подумал…

— Зачем ты со мной-то это обсуждаешь?

— Сам не знаю. Наверное, поддержки хотелось. Не так-то просто дается решение сменить направление в учебе. Родители расстроятся, конечно.

— Ты не хочешь учиться на медицинском?

— Не хочу.

— И хочешь в следственное дело?

— Хочу.

— Ну, вот и все. Что тут думать.

Между тем с экрана продолжал звучать голос Валерии Видау:

«Мне было всего 37, когда почти 8 лет назад меня назначили. В один день с господином Мартинезом. А спустя пять лет к нашему составу примкнули госпожа Экман и господин Перре. Сейчас нам предстоит сделать выбор еще раз. Это не только поистине важный, но еще и весьма актуальный шаг, ибо нашей апелляции уже несколько месяцев дожидается осужденный, категорически отрицающий свою причастность к убийству. Однако я ни в коей мере не призываю делать поспешных выводов и принимать решение только лишь потому, что работу Суда Прошлого надо возобновить. Решение о назначении госпожи Мурао на должность высокого судьи должно быть беспристрастным и объективным, основанным исключительно на характеристиках ее личности — от этого зависит работа Суда Прошлого и гарантированная защищенность людей от необоснованных обвинений в убийстве».

— Я тогда, наверное, пойду? — обратился Лукас к Сабрине.

— Иди. Я провожу тебя. Только знаешь что? — она хитро улыбнулась.

— Что? — подозрительно спросил Лукас.

— Как ты будешь следствием заниматься, если ты зеленеешь от вида мертвецов?!

— И ничего я не зеленею. Просто первый раз на вскрытии был. Подумаешь! В следствии вообще главное не вид кишок переносить, а мозгами работать. А с этим у меня все в порядке. И не только с этим.

— А с чем же еще?

— А тебе все скажи! Потом узнаешь.

Лукас вышел за порог, обернулся к Сабрине и сказал:

— Спасибо, что поговорила. Я вот тут подумал… Хочешь, сходим куда-нибудь?

— Какой ты! — улыбнулась ему Сабрина. — Дуй давай!

Он пошел к лифту, и тут Сабрина его окликнула: «Лукас!»

Он обернулся и посмотрел на свою почти уже бывшую однокурсницу. В ее глазах читалось смятение, но она все-таки выдавила: «Я согласна. Хочу. Давай сходим».

Он ухмыльнулся, показал рукой «Пока!» и зашел в лифт.

«Перед тем, как просить о проведении сегодняшнего Собрания, — говорила Валерия, когда Сабрина вернулась в свою комнату, — мы сделали четыре теста крови госпожи Мурао в разных лабораториях, дабы исключить малейший просчет. Результаты однозначны — во всех четырех случаях проба показала стопроцентную ответную реакцию на нашу с остальными высокими судьями кровь, а значит, с точки зрения работоспособности ядра никаких вопросов нет — совместимость идеальная. Тем не менее лишь от вас, уважаемые члены Палаты, будет зависеть, обретет ли сегодня мир пятого высокого судью».

Валерия пристально посмотрела на сидящую за столом японскую девушку, от чего та, казалось, заволновалась еще больше, и сказала, обращаясь к присутствующим в зале:

«Как и предписывает протокол, я призываю госпожу Мурао публично подтвердить высокий уровень знаний истории создания и компетенции Суда Прошлого, а также убедить членов Палаты в том, что она действительно знает ценность жизни. Прошу вас, госпожа Мурао!».

С этими словами Валерия вернулась к своим коллегам и удобно устроилась в красном кресле.

Японская девушка глубоко вздохнула, выпрямила спину, ладонями пригладила волосы на висках и сказала:

«Уважаемые господа! Начну я, если не будет возражений, с подтверждения своих знаний о Суде Прошлого, но сначала представлюсь».

И члены Палаты, и высокие судьи молчали, демонстрируя тем самым отсутствие возражений.

«Что ж… — еще раз вздохнула девушка и приступила: — Меня зовут Икуми Мурао, мне 32 года. Я живу в Японии и работаю архитектором. Я не замужем, детей у меня нет. Я никогда не помышляла о том, чтобы иметь хоть какое-то отношение к судьбам людей, и о Суде Прошлого знала разве что обрывочные моменты из школьной программы.

Вчера я внимательно слушала лекцию господина Мартинеза — он подробно говорил про место такого действия, как убийство, в нашей современной жизни и про отношение общества к нему. Еще в детстве, когда я читала истории о дворцовых переворотах, у меня никак не укладывалось в голове, почему на протяжении всей своей многовековой, многотысячной истории человек так легко лишал ближнего жизни. Если я не ошибаюсь, профессор Мартинез говорил, что во второй половине восемнадцатого века на Земле было менее миллиарда человек. Менее миллиарда стало и через неделю после Отравления. Но в восемнадцатом веке, да и ранее, когда, стоит предположить, людей в мире было еще меньше, человеческая жизнь не ценилась так, как сейчас. Видимо, потому что не было того ощущения невосполнимой потери, какое мы пережили 250 лет тому назад. Я пыталась подобрать хоть какую-нибудь аналогию из прошлого, чтобы сравнить с ней убийство по степени неприятия, отрицания и осуждения нашим обществом, но не смогла… Растление малолетних? Избиение беспомощного старика? Я слишком отступила от темы, видимо… Простите. Итак, Суд Прошлого.