Габриэлла Зевин - Право на рождение [Дилогия]

Я передала ей сообщение, чтобы она приходила повидаться, и в полдень она пришла. У нее был синяк под глазом. Я спросила ее, что случилось.

Она пожала плечами. Затем написала: «Локтем по лицу. Ринко».

Я рассказала ей, что мне нужно. Она кивнула. Она кивнула еще раз прежде чем достала карандаш: «Я придумаю что-нибудь. Для меня большая честь, что ты обратилась ко мне, А.»

— Когда я уйду, они, возможно, поймут, что ты помогла мне. Ты понимаешь, что это означает, что ты не выйдешь в ноябре, правда?

«Я сделаю. Не волнуйся. Деваться некуда. Лучше у меня будет друг через год или два, чем я в ноябре буду одинокой, бездомной и без гроша».

— Я чувствую себя эгоисткой, прося помочь, — сказала я. — Прося тебя остаться здесь дольше, пытаясь избежать подобного сама.

Мышь снова пожала плечами. «Наши ситуации разные. Я преступница. А у тебя такое уж имя. Кроме того, они тут тупые и не поймут, и тогда ты в любом случае будешь мне обязана. Я ставлю на тебя, если ты поставишь на меня. Около двух часов утра, правильно?»

— Да. Сразу иди к адвокату Саймону Грину, когда освободишься. Он поможет тебе всем, чем будет нужно.

Она подала знак «хорошо».

— Спасибо тебе, Кейт, — сказала я.

Она кивнула и выскользнула из комнаты. Никто не видел, как она вошла и никто не видел, как она вышла. Я подумала, могу ли рассчитывать на такую тихую девушку, чтобы действительно отвлечь охрану.

В субботу утром ко мне пришли Нетти и Имоджен. Они ничего не знали о моих планах, поэтому я старалась сохранить легкое настроение. Я очень крепко обняла Нетти. Кто знает, когда я смогу увидеть ее снова.

Саймон Грин и я решили, что днем мне не будут нужны посетители. Мне следует отдохнуть ради долгой ночи впереди.

Но пока я не могла уснуть. Я беспокоилась, и не могла даже походить кругами, чтобы успокоиться. Я начала сожалеть, что мы сказали никому не приходить.

Я посмотрела на часы: 5:00. В любом случае, посетителей не пускали до 6:00. Я закрыла глаза.

Я уже впала в полусонное состояние, когда кто-то зашел.

Я перевернулась. Высокий парень с длинными белокурыми дредами и в толстых черных очках. Я не узнала его, пока он не заговорил.

— Анни, — сказал Вин.

— Ты выглядишь нелепо, — сказала ему я, но не смогла удержаться от улыбки. — Где твоя трость?

Он подошел ко мне. Я попыталась сесть в кровати и стянула его скверный парик.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь выяснил кто я.

— Ты не хочешь ухудшить положение своего отца.

— Я не хочу ухудшить твое положение! — Он понизил голос. — Папа сказал, что завтра тебя переведут из больницы. Так что я настоял на встрече с тобой и этот день подходит лучше всего. И если мне нужно выглядеть глупо, то нужна и маскировка. Таким образом, выбор пал на парик.

Я покачала головой и предположила, сколько моих планов разгадано Чарльзом Делакруа.

— Почему он это сделал?

— Мой отец загадка.

Он подтянул табурет к кровати и потер свое бедро.

— Это Арсли сделал фотографию.

— Я знаю, — сказал Вин, склонив голову. — Я не должен был делать этого. Брать твою руку. Не в таком людном месте. — Говоря это, он погладил кончики моих пальцев своими.

— Ты не мог знать, чем все обернется.

— Я действительно знал, Анни. Я был предупрежден. Своим отцом. Организатором выборной кампании моего отца. Алисон Вилер. Даже тобой. Но меня это не заботило.

— Что ты имеешь в виду, говоря «Алисон Вилер»?

Вин посмотрел на меня.

— Аня, разве ты не догадалась?

Я покачала головой.

— Я попросил Алисон Вилер пойти за тобой в библиотеку.

— Зачем она это сделала?

— Ну, она не хотела, но она знала, что я хотел быть рядом с тобой. И я убедил ее, что обед достаточно безопасен, поскольку Арсли, Скарлет и Алисон сидят вместе с нами. Я все еще запутана.

— Зачем твоей девушке это делать?

— Аня! Только не говори мне, что ты не подозревала!

— Что подозревала?

— Алисон мой друг, но также она работает и на компанию моего отца. Они попросили ее притвориться моей девушкой на время предвыборной кампании, чтобы казалось, что я оставил свои отношения с Аней Баланчиной позади. Это случилось в июле, мы не были вместе, и несмотря ни на что я хотел помочь своему отцу. Как я мог отказать? Он мой отец, Аня. Я люблю его. Как и тебя.

Если бы Аню Баланчину, то есть меня, не приковали бы к кровати, она сбежала бы из комнаты. Я чувствовала, как взорвались мозг и сердце. Он протянул руку и рукавом вытер мою щеку. Подозреваю, я заплакала.

— Ты действительно не догадывалась?

Я покачала головой. Мое горло распухло и стало бесполезным.

— Я думала, что ты устал от меня, — сказала я голосом, столь же внятным, как и у дяди Юрия.

— Анни, — сказал он. — Анни, этого никогда не происходило.

— Мы не увидим друг друга в течение долгого времени, — прошептала я.

— Знаю, — прошептал Вин. — Папа сказал мне, что такое может произойти.

— Это могут быть года.

— Я подожду.

— Я не хочу, чтобы ты ждал.

— Здесь нет никого, кроме меня. — Он обернулся посмотреть, наблюдает ли за нами кто-нибудь. Он склонился над кроватью и опустил руку на мой затылок. — Я люблю твои волосы.

— Я отрежу их. — Саймон Грин и я сочли, что меня будут меньше узнавать, если я отрежу свою гриву. Ножницы ждут меня на острове Эллис.

— Это позор. Я счастлив, что не увижу этого. — Он притянул мою голову поближе и поцеловал меня, и, возможно, испытывая удачу, я тоже поцеловала его.

— Как я смогу с тобой связываться?

Я задумалась. Электронная почта небезопасна. Я не могла дать ему адрес какао-фермы, даже если бы знала его. Может быть, Юджи Оно сможет доставлять мне письма.

— Подойди к Саймону Грину через месяц или два. Он знает как связаться со мной. Не обращайся к мистеру Киплингу.

Вин кивнул.

— Ты будешь писать мне?

— Я попытаюсь.

Он положил руку на мое сердце.

— В новостях сообщили, что оно практически остановилось.

— Иногда я хочу, чтобы так оно и было. Ну что же в нем хорошего?

Вин покачал головой.

— Ничего не говори.

— Из всех парней в мире ты наименее подходящий парень.

— То же самое можно сказать и о тебе. Только девушка.

Он положил голову мне на грудь, и мы просидели в тишине пока время для посещения не закончилось.

Подойдя к двери, он поправил нелепый парик.

— Если ты встретишь кого-нибудь, я пойму, — сказала ему я. Ради Бога, нам семнадцать, а наше будущее неопределенно. — Мы не должны давать обещания, которые трудно сдержать.

— Ты действительно веришь в это?

— Я пытаюсь, — ответила я.

— Я что-нибудь могу сделать ради тебя?

Я подумала.

— Может быть, проверять Нетти время от времени. Она обожает тебя, и я знаю, ей будет одиноко без меня.

— Будет сделано.

Затем он ушел.

Все, что мне оставалось делать, это ждать.