Кэтрин Хоу - Книга таинств Деливеренс Дейн

Конни чиркнула спичкой, которую достала из коробки на каминной полке, и зажгла масляную лампу, выкручивая фитиль, чтобы выровнять пламя. В столовой стояло несколько запертых сундуков и встроенный шкаф с посудой, которую надо было помыть, но Конни все никак не могла собраться с силами. Она подошла к камину, с удивлением глядя на огромное количество железных прутов и крюков, торчавших из его недр. Когда дом только построили, у камина собиралась вся семья. На дне до сих пор лежала давно остывшая зола.

Поставив светильник на каминную полку, Конни облокотилась на нее и глубоко задумалась. Она провела пальцем по слою пыли на полке с посудой, оставляя темный след. Надо все это протереть, а посуду вымыть, сложить в коробки и продать. Конни представила себе, сколько еще нужно сделать, и сразу почувствовала усталость. Она подтянула к себе один из стульев, стоящих у стола, и села, подперев рукой подбородок. В доме было тихо, сумерки сгущались. На противоположной стене между засохшими растениями висел портрет. С него вполоборота взирала бледно-голубыми глазами затянутая в корсет чопорная брюнетка и декольтированном платье.

— И что это мы так задаемся? — спросила ее Конни.

Неудивительно, что портрет ничего не ответил. В этот момент взявшийся из ниоткуда Арло встал лапами ей на колени и начал тыкаться носом в локоть. Конни посмотрела на собаку и улыбнулась.

— Хорошая идея, Арло, — сказала она, поднимаясь со стула.

Пробравшись и в другие дома Старого города, жара выгнала всех на улицу, и небольшой квартал в центре кишел народом. Конни повернула за угол и подошла к телефонной будке. На другой стороне подростки заполонили магазин с мороженым, наслаждаясь прохладой кондиционеров. Чуть дальше по улице из открытой двери итальянского ресторана доносился шум — там за барной стойкой собрались родители подростков, громкими возгласами сопровождая трансляцию бейсбольного матча. Мимо Конни пронеслись мальчишки на скейтбордах, и Арло на всякий случай спрятался у нее в ногах.

— Тряпка, — сказала ему Конни. Открыла дверь будки и, повесив полотенце на плечо, набрала номер в Нью-Мексико.

Как ни странно, Грейс сняла трубку после первого гудка.

— Мама? — воскликнула Конни, не в силах скрыть удивление.

— Конни! Как хорошо, что я тебя застала! — бодрым голосом сказала Грейс Гудвин.

— Вообще-то я тебе позвонила, — не сумев сдержаться, сказала Конни.

— Ах, дорогая, не воспринимай так буквально! Как дела? Как тебе дом? Устроилась уже?

Бравурные интонации Грейс бесконечно раздражали Конни в подростковом возрасте. Но сейчас она совсем не рассердилась, а улыбнулась.

— Спасибо, хорошо. Но ты была права — дом в кошмарном состоянии. Удивляюсь, как он еще стоит. А сад совсем запущен.

— О да! Ну, твоя бабушка всегда говорила, что лучше во всем придерживаться старых методов. — Грейс усмехнулась. — Предполагаю, что даже в строительстве дома. Скажи лучше, как тебе там живется?

— Как-то… по-другому, — призналась Конни. — Не как в Кембридже, если не сказать больше.

— Конечно, — согласилась Грейс.

Интересно, — подумала Конни, — что же такое Грейс делала, что оказалась так близко к телефону. Она закрыла глаза и напрягла воображение, представляя себе гостиную с балками на потолке в мамином глинобитном доме. Грейс сидит в своем глубоком кресле, джинсы закатаны, а ноги опущены в широкий металлический таз с чем-то ароматическим. Конни неосознанно пошевелила ступнями и почувствовала, как они заныли.

— Что ты сегодня делала? — спросила она, натягивая телефонный шнур.

Мать вздохнула.

— Ой, знаешь, не так уж и много. Мы были в пустыне, четыре часа лазили по камням. Представляешь, я пошла в шлепанцах! — сказала Грейс, смеясь над собой. — Вот что значит плохо подготовиться.

Конни посмеялась про себя, довольная, что нарисовала точную картину.

— Мама, — отважилась она, — ты что-нибудь знаешь о некой Деливеренс Дейн?

— О ком? — без всякого интереса переспросила Грейс.

Конни почти видела, как она с закрытыми глазами отклоняется на спинку кресла. В Санта-Фе сейчас уже вечер. На улицу, где в телефонной будке стояла Конни, выскочил на велосипеде десятилетний мальчишка, и проезжающий грузовик, завизжав тормозами, резко остановился. Водитель, размахивая рукой, высунулся из кабины, выкрикивая ругательства, которых Конни не могла расслышать. Арло поскреб лапой дверь будки, но Конни погрозила ему пальцем, чтобы ждал.

— Я нашла это имя на клочке бумаги, который был в одной из бабушкиных библий, — сказала Конни. — Предполагаю, она замешана в салемских судебных процессах над ведьмами. Я облазила весь дом, хотела найти еще что-нибудь, но ничего нет. Подумала, что ты, может быть, в курсе.

Конни услышала мягкий мамин смех.

— Ах, моя дорогая, — сказала Грейс, — опять ты со своей историей. Ну, не сердись. — И как только она это сказала, Конни очень захотелось именно рассердиться. — Ты никогда не думала, что твоя одержимость людьми из прошлого оттого, что тебе слегка наскучило общение с людьми настоящего? Давай поговорим о настоящем. Расскажи мне лучше, как ты поживаешь.

Ярость вспыхнула в глазах Конни, и она чуть не повесила трубку.

— Мама, это моя работа. Я этим живу!

— Ничего подобного, — спокойно сказала Грейс. — По твоему цвету я вижу, что есть еще что-то.

Так Грейс выражалась о том, что аура Конни изменила цвет, и Конни с трудом сдержала раздражение. Она сжала пальцами переносицу, зажмурила глаза и сосчитала до десяти.

— Это молодой человек? — лукаво спросила Грейс.

— Между прочим, как только я сюда переехала, у меня бывают очень яркие видения, — раскрыла свою тайну Конни, пытаясь нащупать путь к примирению, — а после них у меня ужасно болит голова. Я хотела пойти к врачу.

— Тебе не нужен врач, — нисколько не удивившись сказала Грейс. — Что ты видела?

— В основном бабушку, — ответила Конни, — и Лемюэля, что странно — я ведь его не знала.

Грейс несколько секунд молчала, и Конни смутилась. Она испугалась, что упоминание о Лемюэле расстроит маму. Грейс снова вздохнула.

— Тебе бы понравился папа, — сказала она немного грустным голосом. — Он бы тебя не понял, так же, как не понимал меня, но души бы в тебе не чаял. Я рада, что ты о нем думала.

Конни сглотнула, и внезапно ей стало стыдно за раздражение. Грейс просто нестандартно выражала свои мысли. Конни уже давала себе обещание слушать, что говорит Грейс, а не как она это делает.

— Мама, это не все… — начала она.

— Основное в аурах, — перебила ее Грейс, — это то, что они имеют свойство задерживаться на предметах. Тонко чувствующим людям достаточно крошечной, иногда очень необычной вещицы. А я всегда знала, что ты очень восприимчивая девочка.