Макс Фрай - Чужак

– Если ко мне в кабинет несут поднос с двумя кувшинами камры и двумя кружками, вы делаете вывод, что у меня просто началось раздвоение личности? Мне требуется помощь, незабвенная.

– А это для меня, сэр Макс? – раздался жалобный писк.

– Это – для моей покойной прабабушки, но поскольку она не соблаговолила явиться… В общем, я не сержусь, а камра остывает.

Меламори появилась в дверях. На ее очаровательной мордашке боролись два выражения – виноватое и довольное.

– Джуффин вам наябедничал? Мог бы и промолчать, если уж я так опозорилась, – буркнула она, усаживаясь.

– Никто не опозорился, Меламори. Просто я немного иначе устроен. Не берите в голову. Моя мудрая мама говорила, что если я буду есть много конского навоза по утрам, то вырасту здоровым и красивым и никто не сможет встать на мой след. Как видите, она была права.

Я был великодушен по велению сердца, но и на некую заветную награду, что греха таить, надеялся. В конце концов, ее восхищение, пусть даже опасливое – не самое худшее чувство. Уж по крайней мере лучше, чем вежливое равнодушие. О равнодушии невежливом, с которым мне, увы, тоже не раз приходилось сталкиваться, я и думать не желал.

В результате тщательно спланированной операции я, кажется, окончательно очаровал первую леди Тайного Сыска. Допивая камру, она веселилась от души. Наши руки несколько раз встретились в вазе с печеньем, и лапка Меламори не выказала желания поспешно увернуться от моих пальцев. Окончательно обнаглев, я предложил ей как-нибудь прогуляться по вечернему Ехо. Леди честно призналась, что трусит, но тут же пообещала стать очень храброй – не сегодня, не завтра, но скоро. Буквально на днях. Оставалось лишь определиться с датой свершения подвига. Это была серьезная победа. Я и не рассчитывал.

Домой я ушел счастливым. Часа два ворочался, не в силах унять радостное возбуждение, и наконец задремал под звонкое мурлыканье Армстронга и Эллы, свернувшихся клубками у меня в ногах. Но спать мне пришлось недолго.

В полдень меня разбудил страшный шум. Спросонок я решил, что у меня под окнами происходит то ли публичная казнь (что в Ехо вроде бы не принято), то ли выступление бродячего цирка (что действительно порой случается). Поскольку спать в таком бедламе невозможно, я пошел посмотреть, что случилось.

Распахнув дверь, я понял, что сошел с ума. Или просто не проснулся.

На мостовой перед моим домом выстроился оркестр из дюжины музыкантов, старательно извлекающих из своих инструментов какую-то заунывную мелодию. Впереди стоял великолепный Лонли-Локли и хорошо поставленным голосом пел печальную песню о маленьком домике в степи. «Этого не может быть, потому что этого быть не может», – ошеломленно подумал я. И, едва дождавшись конца серенады, набросился на коллегу с расспросами:

– Что случилось, Шурф? Почему вы не на службе? Грешные Магистры, что вообще происходит?!

Сэр Лонли-Локли невозмутимо откашлялся.

– Что-то не так, Макс? Я выбрал плохую песню?

От смущения и растерянности я был готов заплакать.

– Песня просто замечательная, но… Пойдемте в гостиную. Нам принесут камры из «Сытого скелета», и вы мне все объясните. Ладно?

Королевским жестом отпустив музыкантов, мой «официальный друг» проследовал в дом. Вне себя от облегчения я рухнул в кресло и отправил зов в «Сытый скелет». Не самый скверный трактир в Ехо, к тому же ближайший.

– Я не на службе, поскольку мне даровали День Свободы от забот, – спокойно пояснил Лонли-Локли. – И я решил употребить это время на то, чтобы исполнить свой долг.

– Какой долг?

– Долг дружбы, разумеется, – теперь пришла его очередь удивляться. – Я сделал что-то не так? Но я наводил справки.

– Где вы наводили справки? И зачем?

– Видите ли, сэр Макс, после того как мы с вами стали друзьями, я подумал, что обычаи тех мест, где прошла ваша юность, могут отличаться от наших. Мне не хотелось бы случайно, по неведению оскорбить ваши чувства. И я обратился к сэру Мелифаро, поскольку его отец – крупнейший специалист в области традиций всех народов, населяющих Мир.

– Ага, значит, к сэру Мелифаро.

Я начинал понимать.

– Да, поскольку в книгах не нашлось никаких сведений именно об этой стороне жизни ваших соотечественников. Единственный источник, на который можно полагаться, сэр Манга Мелифаро. Принимая во внимание, что мы оба знакомы с его сыном…

– Да уж, знакомы. И Мелифаро сказал вам, что меня необходимо ублажать романсами?

Я не знал, сердиться или смеяться. В дверь постучали. Курьер из «Сытого скелета» прибыл как раз во-время.

– Сэр Мелифаро поведал мне о некоторых традициях Пустых Земель. В частности сказал, что в полнолуние мы с вами должны меняться одеялами, а в Последний День Года…

– Да? И что же мы должны, по его мнению, проделывать в Последний День Года?

– Посещать друг друга и собственноручно чистить бассейны для омовения. А также прочие гигиенические помещения, включая уборную… Что-то не так, Макс?

Я взял себя в руки. Решил, что чувства Лонли-Локли следует пощадить. Ему будет неприятно узнать, что он стал жертвой розыгрыша.

– Да нет, Шурф, в сущности все правильно. Только, пожалуйста, не нужно больше ничего такого проделывать. Я вполне нормальный цивилизованный человек. Мне действительно довелось некоторое время пожить в странном месте. Куда более странном, чем вы себе представляете. Но я никогда не цеплялся за варварские обычаи своей родины. Так что для меня дружба означает то же, что и для вас: просто добрые отношения двух симпатичных друг другу людей. Ни обмена одеялами, ни взаимной чистки сортиров не требуется. Договорились?

– Разумеется. Такие взгляды делают вам честь. Я надеюсь, что ничем вас не обидел? Я просто хотел проявить уважение к обычаям ваших предков и доставить вам удовольствие.

– Вы мне его и доставили – в каком-то смысле. Во всяком случае, своим вниманием и беседой. Так что все в порядке.

Накормив и успокоив гостя, я проводил его до дверей и остался наедине с собственным справедливым негодованием. Первое, что я сделал, – тут же послал зов Мелифаро.

«Ты забываешь, я действительно страшен в гневе!» – грозно прорычал я (насколько можно грозно рычать, пользуясь Безмолвной речью).

«А что случилось-то?» – удивленно спросил он.

«Что случилось?! У меня только что был Лонли-Локли с оркестром».

«Что-то не так, Макс? – озабоченно спросил Мелифаро. – Отец говорил, что у вас это принято. Тебе не понравилось? Неужели наш Лонки-Ломки плохо поет? Мне-то казалось, у него должен быть неплохой голос».

И этот туда же.

Я все еще не знал, злиться или смеяться. Посему пошел досматривать сны. И правильно сделал. Как оказалось, это был мой последний шанс выспаться. Вечером я отправился на службу, где благополучно застрял на пару дней, поскольку влип в самый безнадежный из классических криминальных сюжетов.