Макс Фрай - Сновидения Ехо

– Ничего хорошего.

– Вот именно. Это гораздо более точная формулировка, чем ты можешь вообразить. «Ничего хорошего» на Темной Стороне! Тогда как в том и состоит ее сокровенный смысл, чтобы то, что мы с тобой, не сговариваясь, называем «хорошим», было. Везде и всегда. Это еще большой вопрос, что считать изнанкой, а что лицевой стороной Мира, но я не собираюсь спорить о терминах. Что тебе действительно надо знать: все перемены начинаются именно здесь, на Темной Стороне. Так называемый реальный мир повторяет каждое ее движение, а вовсе не наоборот, как это может показаться, пока живешь не здесь, а там.

Она аккуратно толкнула меня в затылок коленкой – дескать, хорошего понемножку, хватит с тебя, вставай. Пришлось подниматься.

В награду моя утешительная пилюля зашептала прямо в ухо, так горячо и щекотно, что я не сразу разобрал смысл ее слов. Но потом уже слушал, забыв обо всем.

– В глубокой древности, – говорила она, – Темная Сторона вовсе не была таким счастливым и приветливым местом, как сейчас. Когда я впервые попала на древнюю Темную Сторону Сердца Мира, уж это был сюрприз так сюрприз!

Я не стал спрашивать, как она туда попала. Все-таки Мост Времени существует, я сам по нему ходил. А леди обмолвилась, что любит приключения; впрочем, это и так заметно. Нечему тут особо удивляться.

– В ту пору здесь даже избранник Темной Стороны мог свихнуться от страха. Когда наш Мир был молод, его Темная Сторона любила пугать людей, чтобы не совались, не вмешивались, не мельтешили. Такой уж тяжелый характер; впрочем, в юности это часто случается… И знаешь, что сделали жившие в то время маги? Они стали устраивать тут пикники.

– Что?!

– Пикники, – с удовольствием повторила она. – Хотя во что тут поначалу превращались принесенные с собой хлеб и вино, даже я предпочла бы забыть навсегда. Но ничего, мы и без вина не дураки повеселиться. Забавно, что эту традицию совместных магических пирушек на Темной Стороне потом не раз пытались возродить, совершенно не понимая ее смысла. Неудивительно, что ни к чему интересному слепое подражание древним не привело. А смысл был простой: принести сюда свою радость и безмятежность. Показать Темной Стороне, что бывает такое настроение, и оно очень приятно. Не навязывать его силой, а просто предложить ей попробовать. И возвращаться снова и снова, пока дело не пойдет на лад. Иначе говоря, древние маги предложили себя Темной Стороне в качестве друзей и, что особенно удивительно, постепенно убедили ее принять предложение. И, таким образом, создали новую магическую традицию, в рамках которой речь идет не о практических техниках, а о глубинных причинах, побуждающих нас их применять. Магия – если мы говорим о подлинной магии, а не дешевых фокусах, совершаемых ради прокорма своего вечно голодного внутреннего глупца – это близкая дружба с Миром. Или любовная связь, называй как хочешь, суть не изменится. Союз, заключенный во имя взаимной радости, а не корысти, – вот что я имею в виду.

– Это я очень хорошо понимаю, – улыбнулся я.

– Еще бы ты не понимал. Именно поэтому у тебя все получалось до сих пор и будет получаться впредь, а вовсе не в силу каких-то чудесных обстоятельств твоего рождения. Не будь в тебе столько любви, особого толку от чудесных обстоятельств не вышло бы; скорее уж вред. Но она в тебе есть. Это главное. Остальное приложится. А не приложится – тоже невелика беда.

Она поднялась, явно собираясь уйти, но в последний момент передумала, присела рядом со мной на корточки и с заговорщическим видом сказала:

– Только не вздумай проболтаться Чиффе, что я к тебе на свидание бегала, пока он дрых в твердой уверенности, будто я его охраняю. Ему-то и без моего присмотра ничего не сделается, а вот за тебя он мне, пожалуй, уши надерет! Не велел к тебе соваться; говорит, я кого угодно с ума сведу, а с тебя пока хватит, и так перебор. А по-моему, ты как раз совершенно нормальный. Даже немного чересчур. В юности я таких считала занудами и обожала доводить до белого каления – просто так, чтобы растормошить. Но, как видишь, с тех пор многое изменилось, и я встала на путь исправления. И даже не планировала с тобой знакомиться. Просто почуяла неладное и пришла сюда поглядеть, что случилось, а тут ты, такой обалдевший, смотреть жалко. Пришлось утешать и развлекать.

Все это время я сидел как громом пораженный. Слушал ее, открыв рот, но думал только об одном: как, ну как можно было сразу не сообразить, кто она такая и откуда взялась?! Информации у меня было не то чтобы много, но вполне достаточно.

На месте Джуффина я бы за одно это с позором выгнал меня из Тайного Сыска, как самую тупую пародию на следователя всех времен. Но шеф, конечно, не выгонит: ему в Крак играть больше не с кем.

Ну, хоть на что-то гожусь.

– На самом деле ты не догадался, потому что вообще об этом не задумался, – улыбнулась леди Рани. – Тебе было все равно, кто я такая. Рада, что сумела настолько задурить тебе голову. Я старалась.

– Да не то слово, – согласился я.

До сих пор горжусь, что после ее ухода мне достало здравого смысла сказать себе: «А теперь – за дело», – и громко, вслух пожелать оказаться в Доме у Моста ровно через полчаса после того, как оттуда ушел. Я Кофе обещал, а его нервы – это святое.

– А двери-то раньше были веселые! – объявил я, переступая порог Зала Общей Работы.

– Что? – рассеянно переспросил сэр Кофа.

Он, к счастью, никуда не ушел. Сидел в кресле, курил трубку и читал – мне сперва показалось, газету, но нет, просто какие-то документы, отпечатанные на больших листах тонкой бумаги.

– Улица Мрачных Дверей раньше была улицей Веселых дверей. Только не говорите, что вы не знали. Не может такого быть.

– Это, кстати, довольно смешная история, – оживился Кофа. – В шестьдесят седьмом, если ничего не путаю, году Кодекса, когда пришло время готовить к печати очередную обновленную версию официального плана городских улиц, Маливонис [104]решил сэкономить на исполнителях и распорядился отдать заказ студентам-архитекторам. Ребята постарались на славу, сделали работу вдвое быстрей и впятеро дешевле, чем профессиональные картографы. Старый пройдоха был очень доволен, пока не выяснилось, что студенты переиначили названия некоторых улиц – не то желая оставить свой след в истории столицы, не то просто для смеху. Все бы ничего, но их выходку заметили только через несколько лет; к тому времени новые названия фигурировали уже в таком количестве документов, что проще было заказать и развесить на переименованных по милости шутников улицах соответствующие таблички, чем пытаться исправить путаницу. Так улица Громких Дел стала улицей Голых Дев, улица Голубых Туч – улицей Глупых Куч, Умиротворенный переулок – Разъяренным, а Веселые Двери, как видишь, помрачнели… Погоди, сэр Макс. Хочешь сказать, именно это ты и выяснил на своей Темной Стороне? Как улица раньше называлась? И все?!