Макс Фрай - Сновидения Ехо

– Да просто разрешить мне пойти по запаху дальше. Что мне сделается? Максимум – чокнусь. Ну и подумаешь, тоже мне великое горе. Абилат как-нибудь вылечит. Или ты своим Смертным Шаром шарахнешь, я же знаю, ты уже кучу народу так исцелил. Хотя до этого вряд ли дойдет. Все-таки ты рядом, а с тобой даже в желтом доме было вполне ничего.

– Но…

– Я понятия не имею, что натворили эти двое. И ты, подозреваю, тоже. Но готов спорить, на смертную казнь их проступок вряд ли тянет. Тем более, она все равно запрещена. А значит, и думать не о чем. Пошли.

– Драть твою лису на дне колодца! – с чувством сказал я. – Конечно, ты прав. Но как же мне все это не нра…

– Веслом.

– Что?!

Я, признаться, решил, что Нумминорих уже обезумел. Заранее, авансом, чтобы нечего было терять.

– Лису драть веслом, – объяснил он. – Драть твою лису веслом на дне колодца. Это выражение я знаю. В моей монографии о традиционной шимарской брани ему была посвящена целая глава.

– Мать твою за ногу.

– А это не знаю! Неужели тоже шимарское?

– Нет. Это – мое.

– Слушай, ты же, наверное, кучу интересных ругательств знаешь, – оживился Нумминорих. – Даже из других миров! А я тебя толком никогда не расспрашивал. И даже до бешенства всего пару раз доводил – не так это оказалось просто, как все рассказывают…

– Намек понял, – усмехнулся я. – Ладно, буду тебя развлекать.

Еще никогда я так не сожалел, что всю жизнь был сравнительно приличным человеком. И знакомых выбирал неосмотрительно, не задумываясь об интеллектуальной выгоде. В смысле совершенно не заботился о возможности получить от них новые полезные знания. Все, конечно, потому, что у меня нет дара предвидения. Иначе, томимый предчувствием наступления сегодняшнего дня, с утра до вечера сидел бы в портовых трактирах, стал бы там в доску своим, и пьяные грузчики нашептывали бы мне свои трехэтажные секреты, доверчиво склонив голову на плечо. А я бы тайком записывал.

Но я профукал возможность серьезно подготовиться к самому ответственному выступлению в своей жизни. Поэтому добрая половина брани, которую услышал от меня Нумминорих, пока мы в полной темноте пробирались по заросшей тропинке, была результатом вдохновенной импровизации. Может, оно и неплохо. Ни одно коллективное бессознательное не додумалось бы разместить целую вселенную голодных демонов в одной тощей рыбьей заднице, или, скажем, настоятельно рекомендовать собеседнику продолжительную пешую прогулку по закоулкам памяти пасущейся в Хумгате бешеной козы.

А я смог.

Нумминорих сперва от души веселился и комментировал услышанное. Потом перестал. Я предпочитал думать, что ему просто надоело, хотя и сам понимал: дело плохо, мы приближаемся к центру круга, который начертил бы Мелифаро, окажись он здесь в сопровождении пары дюжин патрульных, чтобы обозначить на карте очередное место, из которого ушла магия Сердца Мира. «Мертвую зону», едрить ее налево. Или направо, как сердце подскажет, в таком ответственном деле его слово – закон.

– Это не отсутствие магии так пахнет, – вдруг сказал Нумминорих. – Я сразу мог бы догадаться. У отсутствия чего бы то ни было не бывает какого-то специального запаха. Скорее, может исчезнуть привычный, но тут явно другой эффект.

– Логично, – согласился я, прервав ради такого дела сложную, запутанную тираду, посвященную особенностям опыления цветущих деревьев крипхе [122]при участии специально приглашенных огненнозадых демонов. Похоже, во мне и правда проснулся какой-то нездоровый интерес к ботанике.

Оно и понятно, все-таки весна.

– Если есть новый, незнакомый мне запах, значит, есть объект, от которого он исходит, – Нумминорих говорил глухим, бесцветным голосом, но так твердо и решительно, словно само существование Мира зависело сейчас от его способности рассуждать вслух. – Не знаю, что это за дрянь, но она уже совсем рядом. И так интересно пахнет, что я чувствую себя практически мертвым. Но это просто влияние запаха. Ничего особенного тут нет.

– Совсем хреново? – спросил я, прикидывая как сейчас одной рукой ухвачу его под локоть, второй закрою ему глаза – это проще, чем уговаривать зажмуриться, – и уведу в Дом у Моста Темным Путем. А там сдам на руки кому-нибудь, кто не даст ему вернуться обратно. Хорошенького понемножку. Хватит с него. Вернее, с меня. Сил моих больше нет воображать, какой ужас с ним сейчас творится.

– Наоборот, очень даже неплохо, – неожиданно ответил Нумминорих. – Гораздо лучше, чем было утром. Потому что тогда я был уверен, что это и есть настоящая правда обо мне и о Мире, которая внезапно открылась во всей своей ужасающей полноте. А теперь понимаю, что просто вредное воздействие неизвестного запаха, вот и все. Ты не представляешь, насколько легче терпеть это дурацкое состояние, твердо зная, что оно – не мое. И мысли не мои. И вот это тошнотворное ощущение, как будто тело уже умерло, а я в нем зачем-то задержался, не знаю, как выйти, да и вряд ли такое возможно, потому что я – и есть оно, а значит, никакого меня больше нет, и это навсегда. И абсолютно непоправимо…

– Слушай, как ты описываешь, получается примерно то же самое, что идти по следу мертвеца.

– У меня в голове сейчас все время крутится фраза: «запах дурной смерти», – откликнулся Нумминорих. – Не хотел тебе говорить, чтобы ты не потащил меня куда-нибудь в безопасное место. Но если ты понимаешь, о чем речь, то и не потащишь. Должен знать, что это вполне можно перетерпеть.

Я хотел возразить: «Нельзя такое терпеть живому человеку», – но вместо этого честно сказал:

– Да, когда точно знаешь, что происходит, можно. Ладно, твоя взяла. Хрен тебе безопасное место. Терпи.

Нумминорих вдруг остановился – так внезапно, что я чуть на него не налетел. Но в последний момент свернул и врезался в высокий забор, почти полностью скрытый буйными зарослями вечнозеленого растения, больше всего похожего на вьющуюся сосну, только, на мое счастье, совсем не колючую. А то скакал бы я сейчас с окровавленным лицом.

– Гламитариунмайоха, – сказал я, невольно обрадовавшись возможности применить на практике это бесполезное знание. – Ну надо же, мохнатый забор. А за ним дом. На удивление гладкий. Ничем не зарос. Мы пришли?

– Надеюсь. Во всяком случае, и Карвен, и леди прямо здесь через забор перелезли. И нам туда.

Дом за забором оказался большим, но приземистым – всего один этаж, совершенно плоская крыша, никаких печных труб. Парадная дверь когда-то напоминала ворота; теперь одна из резных створок кое-как болталась на расшатанных петлях, а вторая валялась на земле.

– Настоящая старинная усадьба начала эпохи Клакков, – угрюмо сказал Нумминорих. – Только на картинках в школьных учебниках они выглядят понарядней. Живая иллюстрация разрушительной работы времени, лишающей смысла всякое наше де… нет, извини. Я не хотел это говорить. Само вырвалось. Больше не буду.