Макс Фрай - Сновидения Ехо

– Какой кошмар, – вырвалось у меня.

– Да, я тоже не восторге от такой перспективы. К счастью, справиться с этой бедой легче легкого. Унеси их из города, вот и все.

– Мы уже и так в пригороде, – напомнил я.

На самом деле впору было заорать от радости: «Так просто?!» – но это я понимал только теоретически, а на самом деле еще не осознал смысла ее слов. Хорошие новости до меня всегда доходят гораздо медленней, чем сообщения о катастрофах.

– Не морочь мне голову, – отмахнулась леди Сотофа. – А то ты не знаешь, на каком расстоянии от Сердца Мира начинают развоплощаться овеществленные иллюзии. Вот куда-нибудь туда и унеси.

– «Овеществленные иллюзии»? – переспросил я. – Дырку надо мной в небе. Как же я сам не догадался?!

– Вот и я удивляюсь. Мальчик довольно подробно рассказал тебе, каким именно способом добился овеществления смерти.

– Просто у меня в голове не укладывается, что такое действительно возможно: изгнать смерть из сновидца и прижучить ее простейшим трюком из детской книжки. «Веселая Магия для будущих послушников»! Рехнуться можно, честно говоря.

– Да уж, – усмехнулась леди Сотофа. – Вот что получается, если в Сердце Мира начинают практиковать древние кейифайские ритуалы вперемешку с местными фокусами. Сразу начинаешь понимать, что творилось в наших краях во времена Ульвиара Безликого, когда все эти пришельцы из Уандука вдруг обнаружили, что могущественней их нет теперь никого в Мире. Как они вообще уцелели, вот вопрос.

– Слушайте, какое же все-таки счастье! – наконец выдохнул я.

– Что они уцелели?

– Да, это тоже неплохо. Но еще больше я рад, что теперь уцелеем и мы. Что все внезапно стало настолько просто: достаточно унести эту штуку куда-нибудь на край Мира, и вопрос закрыт. Даже не верится… Слушайте, а смерти после этого совсем исчезнут, или просто утратят вещественность?

– Конечно, второе. Но этого достаточно. Сама по себе смерть, как ты понимаешь, не великая проблема – пока никто не пытается насильственно ее овеществить.

– А они на меня не набросятся?

– Как бешеные комнатные собачки? – расхохоталась леди Сотофа. – И вцепятся в ляжки? Ой, не могу!

Я смиренно пережидал неожиданный приступ ее веселья.

– На самом деле это вполне закономерный вопрос, – сказала она, отсмеявшись. – Рада, что теперь инстинкт самосохранения отказывает тебе не так часто, как прежде.

– Да ладно вам. Я всегда был тот еще трус.

– Это тебе только кажется. О храбрости судят исключительно по поступкам, что ты при этом чувствуешь, значения не имеет. А поступки у тебя были – один другого краше. Не человек, а какой-то герой так называемых древних легенд в пересказе для младших школьников.

– Правда? – польщенно переспросил я.

– Правда. Только это вовсе не комплимент, как тебе, похоже, показалось. Ладно, главное, что ты как-то ухитрился дожить до сегодняшнего дня. А что касается смертей, не беспокойся, посторонние им совсем не интересны. Смерть в своем изначальном виде – не разумный хищник, готовый наброситься на всякую подходящую пищу, а безликая сила, которая стремится вернуться на предназначенное ей место. То есть к человеку, из которого ее изгнали.

– Как это – вернуться? Куда они собираются возвращаться? Все эти люди давным-давно проснулись у себя дома, в каких-нибудь невообразимо далеких мирах…

– Смерти это не помеха. С точки зрения смерти, все немыслимое многообразие Вселенных – единое пространство. Смерть ходит, где хочет, границ между Мирами для нее нет. И врата, через которые ее изгнали, она найдет безошибочно. Для того, чтобы ошибаться, требуется сознание, а смерть им не обладает. В общем, все у них получится, можешь не переживать.

– Так, – сказал я. И зачем-то снова повторил: – Так. Не уверен, что я правильно понял, но…

Вместо того, чтобы продолжить, я уселся на пол, вернее, в густую траву, проросшую сквозь половицы, и закрыл лицо руками. Сам от себя не ожидал такой реакции. Но факт остается фактом: ее слова меня подкосили.

– Все это как-то слишком, – закончил я. И не узнал собственный голос, уж очень жалобно он звучал.

Леди Сотофа присела рядом. Положила на плечо руку, тяжелую, как сто тысяч каменных скал, горячую, как огонь. Но почему-то все равно меня не раздавила. И даже не обожгла. А только спросила:

– Эй, ты чего?

– Сами знаете.

– Кончай ломать комедию, сэр Макс. Да, эти незнакомцы умрут, каждый – своей смертью. Но не по нашей с тобой злой воле, а просто потому, что пришло их время. Так бывает. Собственно, только так и бывает. Ни единого часа не проходит, чтобы в Мире не умер хотя бы один человек, а ведь наш Мир – далеко не единственный обитаемый, кому как не тебе это знать. И люди умирают везде.

Я молча кивнул. Однако легче от ее слов мне не стало.

– Вот уперся, – вздохнула она. – Да мы бы вообще никогда не узнали об этих пятерых, если бы незадолго до смерти каждому из них не приснилось, что его чудесным образом спасли неумелые, неопытные детишки, которые сперва пару лет покрутились на кухне безумного беглеца из Харумбы, а потом прочитали интересную книжку. «Веселая Магия для будущих послушников» – я правильно запомнила? Кто бы спорил, полезное чтение. Чтобы беды натворить, как выяснилось, в самый раз. Но для спасения умирающих, увы, недостаточно. Не так это просто – делать людей бессмертными. А не то обитатели Харумбы гуляли бы сейчас среди нас, а не отсиживались за спасительными стенами своего города. А уж здесь, в Сердце Мира, где детские книжки про «веселую магию» так соблазнительно доступны, давным-давно никто бы не умирал… Эй, ты меня вообще слышишь?

– Конечно, слышу, – ответил я. – И согласен с каждым словом. Но все равно это как-то… нечестно.

– Ты имеешь в виду, что эти пятеро живут сейчас, радуясь чудесному спасению, которого на самом деле не было? И им вот-вот предстоит убедиться, что никакого чуда не произошло? Ты прав, такого разочарования никому не пожелаешь. Но это была не наша с тобой идея – дарить им надежду на исцеление. Обманщики – не мы.

– Да, конечно, – кивнул я. – Но дело совсем не в этом. Мне их просто… – ну, я даже не знаю – жалко? Обидно? Наверное, так. Легко представляю себя на их месте – как прыгал бы от восторга, внезапно проснувшись здоровым. С утра до ночи стоял бы на голове! А у этих людей еще и Врата теперь открыты. Я так понимаю, это в любой реальности великое дело. Совершенно новое, обостренное восприятие, совсем иные возможности. Вы же сами только что видели Карвена. А я прекрасно помню, каким он был раньше: мальчишка как мальчишка, славный, неглупый, но звезд с неба точно не хватал. И на его друга Менке я тоже посмотрел; ничего особенного он при мне не вытворял, но все равно ясно, что такой же, если не круче. А еще я слышал, как играет Танитин оркестр – Мир дрожит, и все вокруг рыдают от счастья, начиная, страшно сказать, с меня…