Макс Фрай - Сновидения Ехо

В общем, если кто-то из нас двоих и был похож на демона, то именно мой новый знакомый. А я мог пройти кастинг разве что на роль начинающего заклинателя, несколько выбитого из колеи собственным профессиональным успехом.

Но великан, как ни странно, остался вполне удовлетворен увиденным. Сказал, подводя итоги осмотра:

– Для демона смерти в тебе и правда слишком много движения и огня. А тишины нет совсем. Не сердись, я ошибся, поскольку ждал, что за моим подопечным вот-вот придет демон смерти, а вместо него почему-то явился ты.

Только тогда до меня окончательно дошло, что все получилось. Я попал, куда хотел: вот пещера, вот юный умпонский шаман, а дивный, с ума сводящий запах – аромат курящихся целебных благовоний, значит, и тело Клари лежит где-то тут, совсем рядом, в дымной темноте. Впору было сперва обрадоваться успеху, потом испугаться предстоящего испытания, обычно со мной именно так и случается, но сейчас я оставался спокоен, как хороший карточный шулер в начале большой игры. Потому что, строго говоря, и был таким шулером. С крапленой колодой за пазухой и дополнительным тузом в рукаве.

Память на имена у меня немногим лучше, чем у леди Тайяры, однако сейчас мне повезло, имя, впервые услышанное пару часов назад, словно бы само прыгнуло на язык, и я сказал:

– Хороший день, Товуайра. Рад с тобой познакомиться. Слышал, ты умелый шаман.

Великан не просто заулыбался, а натурально расцвел. Вероятно, до сих пор ни один демон его еще не хвалил. Даже самозванец вроде меня.

– Дед говорил, что у нашего подопечного, невзирая на его нынешнее жалкое положение, великая судьба, – наконец сказал он. – И обещал, что однажды эта пещера станет местом удивительных событий. Перед смертью дед сожалел, что уходит, не дождавшись самого интересного, но радовался, что оставил мне хорошее наследство: надежду на приключение, о которых мечтает всякий шаман. Пока дед был рядом, я ему верил. Но, оставшись один, начал сомневаться: время шло, наш подопечный грезил, теряя силу, смерть подбиралась к нему все ближе, какие тут приключения, откуда им взяться, с чего? Я стал думать, что слова деда были просто утешением, призванным скрасить завещанную мне невеселую участь. К счастью, я ошибался. А дед был прав.

Я натурально ссутулился под грузом обрушившейся на меня ответственности. Когда внезапно выясняется, что твое появление должно оказаться достойной наградой за чью-то трудную жизнь, поневоле начинаешь чувствовать себя заурядным ничтожеством. И сразу думаешь: зря я не позвал с собой Джуффина. Он бы сейчас показал, что такое настоящие чудеса! А я – ну что я. Ерунда на постном масле, а не демон. Сам виноват, надо было учиться всякой чепухе, популярной сейчас среди столичных школьников: сыпать горстями разноцветные искры, рождать дыханием недолговечных драконов, выращивать на голове бутафорские огненные рога. Но я, будучи прагматичным лентяем, не желал размениваться на пустяки. Разве что по потолку могу побегать, лицо по-быстрому изменить, или вспарить над землей на полметра. Но в темной пещере без специальной подсветки эффект от таких трюков нулевой.

К счастью, юный шаман был готов довольствоваться малым. Смотрел на меня с благоговейной заинтересованностью, не сетуя на отсутствие огненных рогов. Наконец спросил:

– Ты дождешься демона смерти и будешь сражаться с ним за этого человека?

Я неопределенно пожал плечами. Потому что и правда собирался сражаться с демоном смерти. Собственно, уже начал. Но не врукопашную и даже не на мечах. На такое представление билетов не продашь.

– А что будет, если ты победишь демона смерти? – взволнованно спросил великан. – Этот человек проживет еще сотню лет? Или больше? Но какой ему толк от твоей победы? Жизнь для него тяжелый труд. Сколько ни уменьшай его боль, полностью она никогда не уходит. И его тело давно уже не пригодно ни для чего, кроме грез. А уж им-то смерть не помеха.

– Что будет, увидишь, – пообещал я. – Не беспокойся, тебе больше не придется здесь оставаться. Ты выполнил данное деду обещание и скоро будешь свободен. А теперь, пожалуйста, слушай, смотри, но не вмешивайся. Что бы ни произошло.

С усилием, преодолевая явственно ощутимое сопротивление, как будто шел по горло в воде, я сделал несколько шагов, отделявших меня от ложа Клари Ваджуры. К счастью, в пещере было настолько темно и дымно, что даже моими натренированными в последние годы глазами почти ничего не различишь. Только совсем небольшой темный холм под тонким одеялом и серое пятно лица. Все к лучшему, как бы я ни храбрился, а не был готов увидеть, как на самом деле выглядит мой несбывшийся, практически вымышленный друг.

Оказавшись совсем рядом с ним, я содрогнулся от боли, душевной или физической, поди разбери, такой острой, что уже нет разницы. Вот она, обратная сторона способности наслаждаться близостью чужой силы. Рядом с печальной леди Сотофой впору было повеситься, а здесь, возле умирающего Клари Ваджуры, даже вешаться не надо, и так уже практически мертв.

Я инстинктивно отшатнулся, и мне сразу ощутимо полегчало.

– На тебя он тоже так действует? – встрепенулся юный шаман. – Я стараюсь не подходить к нему слишком близко без особой нужды. Раньше было еще ничего, только боль, печаль и ярость, но теперь, где-то с середины весны он до краев переполнился смертью. Смерть выплескивается из него, как вода из бочки после весенних ливней, окажешься рядом, промокнешь до костей. Несколько раз мне пришлось кормить его добычей, пойманной в мире теней, а для этого человека хочешь, не хочешь, надо обнять. Вот это было по-настоящему тяжело, как будто сам наполовину умер. А под конец кажется – целиком.

– Но ты все равно его кормил?

– Трижды, – кивнул великан. – А куда было деваться. Дед говорил: пока этот человек хотя бы отчасти жив, обязательно надо его кормить на каждой новой луне. Не годится мучить умирающего калеку еще и голодом. Я все сделал, как надо. Но все остальное время ближе, чем на десять шагов к нему не подхожу.

Десять шагов – это он молодец, верно вычислил безопасное расстояние. Но даже в трех шагах от тела Клари Ваджуры оказалось вполне выносимо. Ну и отлично. Значит, не промахнусь.

Что без Смертного Шара на этот раз не обойтись, я понимал заранее. Без моего вмешательства у Клари не было никаких шансов. Но я все равно колебался. Даже сейчас.

Мои Смертные Шары только очень условно можно называть «смертными», потому что для этого трюка я использую традиционную и вполне общеизвестную технику из области угуландской боевой магии. Если особым образом щелкнуть пальцами левой руки, появляется что-то вроде шаровой молнии. У всех нормальных человеческих колдунов этот светящийся шар – просто эффективное оружие: кого настигнет, убьет, и дело с концом. Однако в моем исполнении Смертный Шар никого не убивает, а лишь порабощает волю того, в кого попал. Настолько качественно порабощает, что жертва по моему приказу может не только выдать все страшные тайны, обняться со злейшим врагом и прирезать родную мать, но и выздороветь от неизлечимой болезни или, скажем, отправиться прямиком в другой мир, не обладая даже намеком на способность странствовать через Хумгат. Знающие люди говорят: это потому, что я очень не люблю убивать, зато сам убиться готов, лишь бы все всегда было по-моему.