Аркадий Стругацкий - Отель «У погибшего альпиниста». Повесть

- Это было бы прелестно. У меня был друг Петер, барон фон Готтескнехт. Вы не знакомы?.. Однако тогда вам придется звать меня Ольгой. А если услышит Мозес?

- Переживет, - пробормотал я. Я искоса глядел на ее чудные плечи, на царственную шею, на гордый профиль, и меня бросало то в жар, то в холод. Ну, глупа, лихорадочно неслось у меня в голове, ну и что же? И пусть. Мало ли кто глуп!

Мы прошли через столовую и оказались в бильярдной. В бильярдной был Симонэ. Почему-то он лежал на полу в неглубокой, но широкой нише. Лицо у него было красное, волосы взлохмачены.

- Симон! - воскликнула госпожа Мозес и прижала ладони к щекам. - Что с вами?

В ответ Симонэ заклекотал и, упираясь руками и ногами в края ниши, полез к потолку.

- Боже мой, да вы убьетесь! - закричала госпожа Мозес.

- В самом деле, Симонэ, - сказал я с досадой. - Бросьте эти дурацкие штучки, вы сломаете себе шею.

Однако шалун и не думал убиваться и ломать себе шею. Он добрался до потолка, повисел там, все более наливаясь кровью, потом легко и мягко спрыгнул вниз и отдал нам честь. Госпожа Мозес зааплодировала.

- Вы просто чудо, Симон, - сказала она. - Как муха!

- Ну что, инспектор, - сказал Симонэ, чуть задыхаясь. - Сразимся во славу прекрасной дамы? - Он схватил кий и сделал фехтовальный выпад. - Я вас вызываю, инспектор Глебски, защищайтесь!

С этими словами он повернулся к бильярдному столу и, не целясь, с таким треском залепил восьмерку в угол через весь стол, что у меня в глазах потемнело. Однако отступать было некуда. Я угрюмо взял кий.

- Сражайтесь, господа, сражайтесь, - сказала госпожа Мозес. - Прекрасная дама оставляет залог победителю. - Она бросила на середину стола кружевной платочек. - А я вынуждена покинуть вас. Боюсь, мой Мозес уже вне себя. - Она послала нам воздушный поцелуй и удалилась.

- Чертовски завлекательная женщина, - заявил Симонэ. - С ума можно сойти. - Он подцепил кием платочек, погрузил нос в кружева и закатил глаза. - Прелесть!.. У вас, я вижу, тоже без всякого успеха, инспектор?

- Вы бы побольше путались под ногами, - мрачно сказал я, собирая шары в треугольник. - Кто вас просил торчать здесь, в бильярдной?

- А зачем вы, голова садовая, повели ее в бильярдную? - резонно возразил Симонэ.

- Не в номер же к себе мне ее вести… - огрызнулся я.

- Не умеете - не беритесь, - посоветовал Симонэ. - И поставьте шары ровнее, вы имеете дело с гроссмейстером… Вот так. Что играем? Лондонскую?

- Нет. Давайте что-нибудь попроще.

- Попроще так попроще, - согласился Симонэ.

Он аккуратно положил платочек на подоконник, задержался на секунду, склонив голову и заглядывая сквозь стекло куда-то вбок, потом вернулся к столу.

- Вы помните, что сделал Ганнибал с римлянами при Каннах? - спросил он.

- Давайте, давайте, - сказал я. - Начинайте.

- Сейчас я вам напомню, - пообещал Симонэ. Он элегантнейшим образом покатал кием биток, установил его, прицелился и положил шар. Потом он положил еще шар и при этом разбил пирамиду. Затем, не давая мне времени извлекать его добычу из луз, он закатил подряд еще два шара и наконец скиксовал.

- Ваше счастье, - сообщил он, меля кий. - Реабилитируйтесь.

Я пошел вокруг стола, выбирая шар полегче.

- Глядите-ка, - сказал Симонэ. Он снова стоял у окна и заглядывал куда-то вбок. - Какой-то дурак сидит на крыше… Пардон! Два дурака. Один стоит, я принял его за печную трубу. Положительно, мои лавры не дают кому-то покоя.

- Это Хинкус, - проворчал я, пристраиваясь поудобнее для удара.

- Хинкус - это такой маленький и все время брюзжит, - сказал Симонэ.

- Ерундовый человечек. Вот Олаф - это да. Это истый потомок древних конунгов, вот что я вам скажу, инспектор Глебски.

Я наконец ударил. И промазал. Совсем несложный шар промазал. Обидно. Я осмотрел конец кия, потрогал накладку.

- Не разглядывайте, не разглядывайте, - сказал Симонэ, подходя к столу. - Нет у вас никаких оправданий.

- Что вы собираетесь бить? - спросил я недоуменно, следя за ним.

- От двух бортов в середину, - с невинным видом сообщил он.

Я застонал и пошел к окну, чтобы не видеть этого. Симонэ ударил. Потом еще раз ударил. Хлестко, с треском, с лязгом. Потом еще раз ударил и сказал:

- Пардон. Действуйте, инспектор.

Тень сидящего человека запрокинула голову и подняла руку с бутылкой. Я понял, что это Хинкус. Сейчас отхлебнет как следует и передаст бутылку стоящему. А кто это, собственно, стоит?..

- Вы будете бить или нет? - спросил Симонэ. - Что там такое?

- Хинкус надирается, - сказал я. - Ох, свалится он сегодня с крыши.

Хинкус основательно присосался, а затем принял прежнюю позу. Угощать стоявшего не стал. Кто же это такой? А, так это же чадо, наверное… Интересно, о чем чадо может разговаривать с Хинкусом? Я вернулся к столу, выбрал шар полегче и опять промазал.

- Вы читали мемуар Кориолиса о бильярдной игре? - спросил Симонэ.

- Нет, - сказал я мрачно. - И не собираюсь.

- А я вот читал, - сказал Симонэ. Он в два удара кончил партию и наконец разразился своим жутким хохотом. Я положил кий поперек стола.

- Вы остались без партнера, Симонэ, - сказал я мстительно. - Можете теперь сморкаться в свой приз в полном одиночестве.

Симонэ взял платочек и торжественно сунул его в нагрудный карман.

- Прекрасно, - сказал он. - Чем мы теперь займемся?

Я подумал.

- Пойду-ка я побреюсь. Обед скоро.

- А я? - спросил Симонэ.

- А вы играйте сами с собой в бильярд, - посоветовал я. - Или ступайте в номер к Олафу. У вас есть деньги? Если есть, то вас там примут с распростертыми объятиями.

- А, - сказал Симонэ. - Я уже.

- Что - уже?

- Уже просадил Олафу двести крон. Играет как машина, ни одной ошибки. Даже неинтересно. Тогда я взял и напустил на него Барнстокра. Фокусник есть фокусник, пусть-ка он его пощиплет…

Мы вышли в коридор и сразу же наткнулись на чадо любимого покойного брата господина дю Барнстокра. Чадо загородило нам дорогу и, нагло поблескивая вытаращенными черными окулярами, потребовало сигаретку.

- Как там Хинкус? - спросил я, доставая пачку. - Здорово надрался?

- Хинкус? Ах, этот… - Чадо закурило и, сложив губы колечком, выпустило дым. - Ну, надраться не надрался, но зарядился основательно и еще взял бутылку с собой.

- Ого, - сказал я. - Это уже вторая…

- А что здесь еще делать? - спросило чадо.

- А вы тоже с ним заряжались? - спросил Симонэ с интересом.

Чадо пренебрежительно фыркнуло.

- Черта с два! Он меня и не заметил. Ведь там была Кайса…

Тут мне пришло в голову, что пора наконец выяснить, парень это или девушка, и я раскинул сеть.

- Значит, вы были в буфетной? - спросил я вкрадчиво.

- Да. А что? Полиция не разрешает?

- Полиция хочет знать, что вы там делали.

- И научный мир тоже, - добавил Симонэ. Кажется, та же мысль пришла в голову и ему.