Мехтильда Глейзер - Книжные странники [Die Buchspringer]

Вертер наклонился вперед и взял меня за руку. Жест показался мне неуместным, но я слишком волновалась, чтобы придавать этому значение. Его бледное лицо приблизилось ко мне настолько, что я могла различить каждую из длинных ресниц.

– Мы боимся, что тот, кто крадет такие сильные идеи, может задумать лишь одно, – прошептал он. – Мы боимся, что он хочет создать новое произведение.

На этих словах Вертер содрогнулся.

– Новое… произведение? – пролепетала я.

– Мой верный Вильгельм в последние дни углубился в древние летописи нашего мира и узнал, что это возможно. Но только если овладеть десятью самыми сильными литературными идеями.

У меня пробежал мороз по коже.

– Не хватает только трех идей, – прошептала я. – «Превращение» должно было быть номером восьмым в списке…

Вертер кивнул, но я все еще не поняла его до конца.

– Но почему… я хочу сказать, если хочешь создать новое произведение, почему просто не написать его? – Я ничего толком не могла понять. – Зачем использовать чужие идеи?

Вертер придвинулся ближе. Я чувствовала на губах его дыхание, пахнувшее мятой и фиалками.

– Сильные идеи на улице не валяются, – тихо сказал он. – Выдумать их очень трудно. Кроме того, не каждый может создавать что-то новое. Мы, персонажи, например…

Снаружи что-то стукнулось в окно. Голубое, гораздо более голубое, чем снег.

Мы вздрогнули. Я отодвинулась от Вертера, отдернула руку. Встала и открыла окно, за раму которого крепко ухватилась фея, парящая в потоке воздуха. Фею внесло в купе порывом ледяного ночного воздуха и волной снега, она приземлилась на соседнее сиденье. Ее крылышки затвердели от холода, и малышка пищала так возбужденно, что от напряжения ее голос срывался. Ей пришлось трижды повторить свои слова, прежде чем мы поняли, что рано обрадовались: пока мы ехали через русскую зиму, вор совершил очередную кражу. Он проник в «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», из которой исчез не кто иной, как сам мистер Хайд!

Проклятие! Я закусила губу. Как вору удалось ускользнуть от нас? Как мы защитим литературу, если, несмотря на наши старания, вор легко переключается на другую жертву?

Вертер достал перо, зачеркнул знак вопроса у восьмого пункта и вписал туда название новой книги, а я призадумалась. И пришла к мысли, от которой мне стало плохо. Если Вертер и Вильгельм правы, значит, кто-то разрывает великие творения мировой литературы на части, чтобы создать новую книгу. Кому это может быть нужно? Бетси? Леди Мэйред? Уиллу?

Принцесса была юна и прекрасна.

Волосы ее доходили до пят, каждый день она наряжалась в прекрасные платья.

Когда Принцесса смеялась, все подданные приходили в восторг.

Она была прелестнейшим ребенком в своем королевстве.

Звонок будильника на телефоне спугнул мой беспокойный сон. За ночь мозги словно превратились в мокрую губку, и сейчас она бултыхалась внутри головы. Я со стоном спустила ноги с края кровати и, щурясь, вгляделась в туманное утро. Но сумела собраться с мыслями и понять, что нужно делать. Прямо сейчас.

Какая рань, еще даже не рассвело. До начала занятий в Тайной библиотеке куча времени. Я залезла под душ, потом, не глядя, вытащила вещи из шкафа, оделась. Чистила зубы, одновременно собирая волосы в неаккуратный узел на затылке. Не посмотрелась в зеркало и только на лестнице поняла, что надела мерзкий свитер, купленный Алексой в Лервике. И наплевать.

На втором этаже я на ходу схватила со стола кусок хлеба и тут же выскочила за дверь. Мокрый от росы гравий хрустел под ногами, легкие наполнялись холодным влажным воздухом. Я уходила из парка Ленноксов, но не в Тайную библиотеку. Нет, я спешила на болото. Внезапно заторопилась так, что перешла на бег. Какое-то смутное чувство подсказывало мне, что лучше не терять времени.

Запыхавшись, я добежала до хижины Уилла. Без стука вошла и бросилась к дивану.

Уилл, как раз надевавший джинсы, от неожиданности запутался в штанинах и отскочил к печке.

– Эми! – воскликнул он. – П-привет! Что-то случилось?

Не глядя на него, я опустилась на пол. Обеими руками прощупала закуток под диваном, проверила все углы, отодвинула паутину. Ничего. Я не могла перевести дыхание.

– Э-э… Эми? – Уилл опустился рядом со мной. – Все в порядке?

Вскочив, я отшатнулась от него:

– Где они?

По словам Вертера, чтобы восстановить литературные произведения, нужны изначальные идеи. Но я опоздала. Я была готова влепить себе пощечину.

Уилл, удивленно подняв брови, уставился на меня:

– Где – что?

– Идеи, – прошептала я. – Вчера они были здесь, Уилл, я сама видела. Признавайся, где они?

Чем дольше я говорила, тем выше поднималась во мне волна страха. В любую секунду она могла обрушиться и унести меня.

Я ведь совсем не хотела, чтобы Уилл отвечал. Только бы не слышать, как он во всем сознается. Мне просто нужно найти идеи и вернуть их на место.

Уилл нахмурился:

– Идеи? Какие идеи? Ты о чем?

– Украденные, – глухо сказала я. – Те, которые исчезли из книжного мира. Они лежали под диваном.

– Под моим диваном, здесь?

Опустившись на колени, Уилл заглянул под диван. Волна страха дошла до груди, потом поднялась еще выше, застряла в горле. И с шумом обрушилась, унося меня с собой. Все поплыло перед глазами. Вдруг показалось, что хижина становится все меньше, грязные стены придвигаются все ближе, а вместе с ними и правда, узнать которую непереносимо. Тут я начала падать на пол.

Дрожа, рухнула у двери и спрятала лицо в руках. У меня просто нет настоящих друзей в этом мире. Лучше вообще никому не верить. Когда же я этому научусь?

Уилл присел рядом, положил мне руку на плечо, я чувствовала его дыхание. Мне бы оттолкнуть его и убежать, но сил не нашлось.

– Значит, вчера ты нашла у меня украденные идеи и ничего не сказала? – спросил Уилл. – Ты решила, что я их спрятал?

Я не ответила.

– Нет, не я, Эми, – вздохнул Уилл. – Не я, ты слышишь? Я не знал, что они тут.

Я подняла взгляд:

– Правда? Но… как они тогда… и где?..

Уилл, на секунду задумавшись, произнес:

– Кажется, я знаю, кто их взял.

Уилл посмотрел прямо на меня, и по его глазам я поняла, что он не врет.

Он продолжал:

– Сегодня ночью я проснулся от кошмара. Смотрю, а малышка лежит у дивана. Решил, что она хочет спать, и не стал ее трогать. Теперь-то я понимаю: она забрала идеи. Помнишь, мы позавчера застукали ее, когда она залезла в мой сундук. Видимо, убегая от нас, девчонка оставила их здесь, а потом, разумеется, забрала обратно.

Его слова звучали разумно! Прекраснейшие слова! Разом прогнавшие и страх, и боль, и все ужасные мысли из моей головы!