Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

К несчастью, злополучный кофе оказался не только на полу, но и на юбках Мадлен, и блеск в её глазах обещал кровавую расправу… или, по меньшей мере, счёт на десять-пятнадцать хайрейнов.

– Ох, дядя Рэйвен, прошу прощения, но…

– Я понимаю, – улыбнулся маркиз. – У вас есть свои обязанности, у меня – свои. Ступайте, Виржиния. Я тоже скоро отправлюсь по делам. Рад был встретиться с вами, пусть и при несколько тревожащих обстоятельствах.

Надо ли говорить, что после напоминания о слежке я направилась к мисс Купер в самом что ни есть боевом расположении духа, намереваясь выставить её из «Старого гнезда», не разбираясь, кто прав, кто виноват? Однако она сумела меня удивить – и остудить мой гнев, всего одни поступком. Колонианка, отставив расшитую бисером сумочку, опустилась на колени и начала собирать осколки в ладонь, один за другим.

Кофе расплывался по тонкой зелёной ткани перчаток уродливыми пятнами.

– Простите, леди Виржиния, – сказала мисс Купер, глядя на меня снизу вверх прозрачно-зелёными, как морская вода, глазами. – Я, кажется, испортила вам вечер. Пришла без приглашения, насорила…

Это было так немыслимо стыдно, что в первую секунду я онемела. Беспомощно обвела взглядом зал – ироничная улыбка дяди Рэйвена, недоумённо вздёрнутые брови миссис Скаровски, азарт ла Рона, шелест вееров, шепотки и смешки… И, чувствуя себя так, словно позвоночник превратился в идеально прямой железный прут, улыбнулась:

– Ах, что вы, мисс Купер, не стоит беспокоиться. Прошу вас, поднимитесь, и проходите… – Краем глаза я заметила, что маркиз уже поднялся из-за столика и направляется к двери. – Вот туда, за ширму. Осколки, не ваша забота, право… Мадлен, скажите новой служанке, чтобы она прибралась здесь.

«Новой служанкой» называлась девушка на посылках, которую мы брали в помощницы только в самые напряжённые периоды в кофейне. Последний месяц, к сожалению, без дополнительной прислуги обходиться не получалось, учитывая наплыв посетителей. И, хотя обычно она мне казалась лишней в нашей устоявшейся компании, сейчас я очень обрадовалась, что есть кому поручить чёрную работу.

Не Мадлен же просить, право слово – не те обстоятельства.

Оттягивая момент разговора с мисс Купер, я обошла зал, обменявшись словом-другим с постоянными гостями, поставила музыкальную пластинку, чтоб перекрыть шум разговоров – и только потом направилась к столику за ширмой.

Колонианка, к её чести, не стала делать вид, что ничего не случилось. Спрятав перепачканные руки в зелёной перьевой муфте, мисс Купер подняла на меня взгляд и улыбнулась, непривычно мягко и без вызова.

– Наверно, вы гадаете, зачем я здесь… Не буду скрывать – я пришла извиниться.

– Святые Небеса! За что именно? – вырвалось у меня прежде, чем я сумела взять себя в руки.

Но мисс Купер не подала виду, что обижена моей бестактностью. Она продолжала улыбаться, как прежде, хоть на щеках у неё и расцвели красные пятна.

– Поводов достаточно. Вы, наверно, думаете, что я дерзкая и безнравственная особа… Что ж, во многом вы правы. Но, поверьте, я никогда не хотела бы стать вашим врагом. Всё это… чудовищное недоразумение.

Что-то подсказывало мне, что мисс Купер ожидала холодного приёма – а значит, именно такое отношение и следовало продемонстрировать. «Действуй так, как от тебя ожидают, но будь настороже – и узнаешь истинные намерения собеседника», – обмолвился раз мой отец.

Вряд ли он ошибался.

– Недоразумение, – упрямо и намёком на вызов повторила колонианка. – Недоразумение… и мой собственный скверный нрав, как ни прискорбно это признавать.

Глаза её сейчас напоминали жёлтый шартрез и казались почти красивыми; наверное, у мужчин от такого внимательного и вместе с тем смущённого взгляда голову вело, как от одноимённого ликёра, но я скорее почувствовала лёгкое раздражение и – удивительно! – азарт в предвкушении встречи с новой тайной. Видимо, Эллис успел заразить меня детективной лихорадкой.

Я опустила взгляд, выдерживая долгую паузу, и словно бы неуверенно покачнула веером. Взгляды любопытных посетителей кофейни доставались исключительно мне – мисс Купер пряталась за ширмой, и потому приходилось внимательно следить за каждым своим жестом, так, чтобы мнимую слабость разглядела только собеседница. А ведь зрители попались наблюдательные – взять хотя бы Луи ла Рона, который весь подобрался в предвкушении сенсации, или внимательного, как истинный художник, Эрвина Калле… Когда Мадлен принесла напитки и десерт – освежающий лимонно-мятный настой для меня, почти несладкий кофе с мускатным орехом и тёмным шоколадом для Грейс Купер и нежнейшие пирожные из безе, которые невозможно было съесть аккуратно, не раскрошив на тысячу крошек – я посчитала, что пауза длится достаточно и наконец ответила:

– Что ж, возможно, здесь действительно виновато недоразумение. Вы вели себя слишком вольно, но приносить извинения в таком случае нужно не мне, а леди Вайтберри. А всё, что мы с вами сказали друг другу, не выходило за пределы светской пикировки. Полагаю, вы редко бываете в обществе старой знати… «Змеиный яд с возрастом слабеет, а человеческий – густеет», как шутит один мой друг. Пожалуй, в чём-то он прав, – туманно изрекла я, мысленно благодаря Эллиса за коллекцию изречений его бесконечных «сестриц Энн» и «тётушек Бесс», и вновь умолкла, предоставив мисс Купер самой искать зацепки для последующего разговора.

Ей определённо что-то от меня нужно – так пускай попробует завоевать мою благосклонность.

А задать интересующие вопросы я всегда успею.

Нашлась с ответом мисс Купер быстро, но вновь умудрилась скрыть главные свои карты – впрочем, неудивительно, учитывая её образ жизни и возраст. Это пылкого юношу двадцати лет легко разговорить, сыграв на силе чувств, азарте и несдержанности, а интриги женщин – всегда поединок терпения и любопытства, причём любопытство обычно проигрывает.

– Да, вы абсолютно правы, – созналась колонианка, механически потирая указательным пальцем пятнышко на перчатке с тыльной стороны ладони. – В высшем свете я бываю редко. Мои обычные знакомые – люди нового, прогрессивного общества… весьма пренебрежительно относящиеся к условностям. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что прямота часто граничит с грубостью, а смелость – с безвкусицей, но мне уже слишком поздно меняться. Я могу лишь просить принять меня такой, как есть.

Я пригубила мятный настой и любезно улыбнулась – наполовину для Луи ла Рона, который уже добрых пять минут безуспешно пытался отпить из пустой чашки, изображая интерес к беседе с Эмили Скаровски, и наполовину для гостьи.

– Мне простят и более эксцентричное знакомство. Репутация, мисс Купер, в данном случае не пустой звук и не пережиток прошлого.