Антон Соя - Инкарнация Вики

– Маша, скорей! Маска в холодильнике!

Вики сопротивлялась, как раненый зверек. Царапалась, кусалась, ругалась страшными словами, но силы были неравны. Сильные руки отца отцепили ее от ручки полураскрытого окна и стащили с подоконника на пол. К лицу с силой прижали вонючую марлевую повязку, и Вики погрузилась в темноту.

Она уснула черным мертвым сном и не видела, как плакал над ней расцарапанный в кровь отец, ревела Ма-Маша и причитала, держась за сердце, бледная как молоко баба Люба.

– Она была в одном шаге от смерти, – проговорил Герман и сел на пол рядом с дочкой.

– Гера, прости меня, дуру старую! – завыла Люба.

– Я сам во всем виноват. Нужно было обследовать ее сразу, как только мы вернулись из Гонконга. – Профессор перестал трястись, встал на ноги и вытащил телефон. – Сергей, привет. Через полчаса мы будем у тебя на МРТ. Не занимайте аппарат. Все очень плохо. Еще хуже, чем я думал.

Войско королевы Виктории стояло на расчищенном льду реки Мокруши. Здесь были витчхантеры из четырех петербургских орденов: ордена Ариев, ордена Перуна, ордена Розенкрейцеров и ордена Уробороса. Еще девять бойцов круглосуточно охраняли башню на Бармалеева и ее пленников – Германа и Марию Адамсон.

Итак, сто пятьдесят витчхантеров стойко мерзли на льду в ожидании своей повелительницы. Сто пятьдесят боевых магов, прошедших двухнедельную, ускоренную военную подготовку под руководством магистра Филантропа. Сто пятьдесят посвященных, молча наблюдавших гибель своих сотоварищей, проглоченных у них на глазах страшным филином. Вернее, сто сорок девять бойцов и музыкант Ваня Гамелянский, которого отец сегодня впервые потащил с собой.

– Королева велела тебе обязательно быть, – сказал он утром, с трудом разбудив сына.

– Я вообще-то общался с ней прошлой ночью, – сказал Ваня и осекся.

Конечно же он пойдет. Ведь там должна быть Катя, которую он не видел уже больше суток. Тори обманула его. Он даже не смог подойти к башне Пеля. Все дворы вокруг были закрыты на кодовые замки. Хорошо еще, родители Кати пока не вернулись с Гоа. Ваня надеялся что она шлет им сообщения. Потому что ему она их не слала. И вот теперь он стоял на льду перед выстроившимся полукругом войском королевы Виктории и вместе со всеми мучительно ждал ее появления. Ваня старался не смотреть на лица витчхантеров. Это были теперь совсем другие люди. Не те легкие, счастливые, разодетые красавцы и красавицы, которых он видел на коронации. Не те уверенные в себе, самодостаточные и мудрые ведуны, что две недели назад собирались почтить память Великой матери. Теперь это было безликое войско с одинаковыми глазами, в которых читались только страх и обреченность. Всего две недели понадобилось Тори, чтобы превратить посвященных города Питера в своих рабов, готовых убивать по ее приказу любых обозначенных ею врагов. Они стояли на морозе уже целый час, но не роптали, а лишь топтались на месте, зная, что каждый недовольный может стать жертвой доноса и закончить свой жизненный путь в клюве у Филантропа. Ровно в десять к подслеповатому Ване, потерявшему единственные очки в поместье Брусницыных, подошел бывший глава ордена Розенкрейцеров Карл Иванович Розен.

– Сыграй бойцам что-нибудь духоподъемное, Крысолов.

Ваня послушно приложил свою флейту к замерзшим губам. Ему, астматику, играть на двадцатиградусном морозе было нелегко, но что поделать – служба есть служба. Он теперь всего лишь один из солдат безумной королевы, что бы она там ни говорила о дружбе.

Будто услышав бравурную музыку, в прозрачном воздухе перед витчхантерами обозначились контуры черного трона и лежащих перед ним грифонов. Картинка проявлялась все ярче, пока не стала совершенно реальной. На троне красовалась королева Виктория, а справа от трона в воздухе парил странный светящийся субъект в белой, расшитой рунами сутане.

– Браво, Ваня! – Тори, сидящая на троне в уже привычном черном платье, пребывала в прекрасном расположении духа. – Слава отважным витчхантерам Питера!

– Слава Виктории! – выдохнули замерзшие глотки воинов, а их глаза в это время с интересом разглядывали нового спутника королевы.

Вики в голове у Тори, с болью оглядев лица изможденных витчхантеров (а ведь среди них были родители Цоя и Вани, да и сам Ваня с лицом мученика), тоже перевела взгляд на лучезарно улыбающегося, бородатого толстяка с носом-картошкой и длинными льняными волосами вокруг аккуратной лысинки. Где же она видела это помятое лицо? А, точно, конечно, это же он! Ее сосед в «Аллегро». Это же он передал ей послание в стихах. И у него в компьютере она прочла недостающую часть пророчества. И он… Да, да, да, Вики вдруг отчетливо вспомнила, именно он на перроне держал в руке фотик, направленный на ее лицо. Значит, это он ослепил ее тогда вспышкой? Этот карикатурный сияющий божок?

«Ну, что ты тянешь? Представь меня скорее своему жалкому войску», – опять начал вещать противный баритон в их общей с Тори голове.

– Воины мои, сегодня великий день. – Тори забралась на трон с ногами, и все смогли оценить ее черные кожаные сапоги с коваными серебряными носами, острыми как ножи. – Еще вчера вы были не готовы принять свет, но сегодня он сам пришел к вам. Откройте же свои души и внемлите! Сегодня случилось то, чего все ждали тысячелетиями. К вам пришел Первородный, чтобы лично сказать вам, что вы теперь его избранники. Вы – воины света. И вы вернете в мир справедливость. Возрадуйтесь – ибо с нами Всевышний!

На этих словах Тори бухнулась на колени прямо на троне, склонив голову перед бородачом, сияющим, словно небольшое солнышко.

– Я люблю вас, дети мои! – сказал бородач тем самым ненавидимым Вики баритоном из головы Тори. – И верю в нашу победу над Хаосом!

Витчхантеры как один бухнулись на колени. Хорошо, что речка Мокруша промерзла до дна, а то лед обязательно треснул бы от такого удара. Все они, даже Ваня, не могли в этот момент думать ни о чем, кроме этого сияющего сгустка доброты и любви перед ними. На глазах у измученных страхом людей (ведь все они были людьми, пусть и посвященными в магию) выступили слезы умиления. Они больше ничего не боялись. Все испортил старик Розен. Стряхнув дурман, старик-розенкрейцер встал с колен и, грустно улыбаясь, воскликнул:

– Ваше величество, простите, но это же не Всевышний, клянусь Первородным! Я знаю этого…

Когда остальные витчхантеры подняли головы, Карла Ивановича Розена больше не было. Только маленькое облако пара поднималось в почерневшее небо на том месте, где он только что стоял. Снег и лед же окрасились в ярко-красный цвет, благодаря чему происходящее стало восприниматься еще острее.