Екатерина Лейфрид - Правила экстрасенса (СИ)

– Тут сейчас должен был мужик полный пройти, с пропуском от…

Только сказав эту фразу, Воронцов понял, что пропуск на подпись Рыбкин ему так и не дал. «Нет, нет, нет, это абсурд какой-то!»

Дежурный пожал плечами и помотал головой:

– Никого не было. Только Мишка Старжевский забежал, словно за ним гнались.

– И ты никуда не отлучался?

Дежурный замотал головой:

– Никуда. Я ж только час, как заступил. А что случилось? Кого вы ищете?

Но капитан не обратил внимания на расспросы. «Не может этого быть. Это розыгрыш какой-то! Или уловка Рыбкина, чтобы от тюрьмы сбежать». Но если Рыбкин действительно сфальсифицировал свою смерть, зачем ему нужно было потом приходить на допрос? Уехал бы на свои Мальдивы – и ищи его потом.

С каждой секундой всё происходящее все более начинало походить на его ночной кошмар – такой же бред, который он не мог объяснить. Воронцов вернулся в кабинет:

– Куда Рыбкина увезли? В городской морг?

Миша кивнул.

– Ага.

– Ты на машине?

Миша кивнул еще раз:

Лёня накинул на себя свою куртку:

– Поехали.

«Пока я сам не увижу его мертвое тело, я не поверю в это!» – продолжал повторять про себя Воронцов по дороге в морг. Он видел, с каким беспокойством смотрел на него лейтенант, но был благодарен, что тот не задает глупых вопросов.

Баркин встретил их в привычном зеленом халате и со скальпелем:

– О, какие люди! Что, пришел должок за ночлег заплатить или еще на ночку номер забронировать хочешь? Смотрю, даже приятеля привел.

– Миша. – Старжевский протянул доктору руку, тот тоже представился.

В любой другой момент Лёня с удовольствием поддержал бы шутку патологоанатома, но сейчас он мог думать только о Рыбкине. Машинально вытащив из кармана деньги, он протянул их Афанасию Павловичу:

– Спасибо. Я к вам по другому делу. К вам сегодня должен был Анатолий Степанович Рыбкин поступить.

– Так точно, поступил голубчик. – кивнул Баркин.

– Он… мертвый?

Патологоанатом усмехнулся:

– Что ж ты, думаешь, раз ты у нас себя Иисусом вообразил, так теперь Судный день настал и все жмурики из могил повылазят? – уткнувшись в серьезный взгляд капитана, Афанасий Павлович махнул в его сторону рукой:

– Да, мертвый он, мертвый. Мертвее некуда. Смерть наступила от удушья, примерно пятнадцать часов назад.

– Можно… на него взглянуть?

– Ты сегодня завтракал? – в ответ спросил патологоанатом. Воронцов отрицательно покачал головой. – Тогда пошли.

Капитан последовал за доктором в соседнюю комнату и только теперь понял причину его вопроса об утренней трапезе. Комната оказалась секционной и была заставлена пятью столами с бледными останками недавно усопших. Трое из покойников были накрыты простынями, еще один – худой мужчина с черными усами – видимо был следующим в очереди на вскрытие. Рыбкин лежал на блестящем стальном столе посередине комнаты, его грудная клетка была раскрыта, и внутри виднелись, противно блестя, сине-белые внутренности. Было понятно, что в таком состоянии ни на какой допрос он прийти не мог. Лёня перевел взгляд на лицо фабриканта и снова судорожно сглотнул. Он выглядел так же, как сегодня утром в кабинете: серая, обвисшая кожа и темные круги под глазами.

– Нет… нет… этого не может быть… – чувствуя, как страх постепенно берет над ним верх, Лёня медленно опустился на стул у стены.

Баркин обеспокоенно нахмурился и нагнулся к нему:

– Лёнь, с тобой все в порядке? Ты что-то побледнел. Что случилось?

– Это Рыбкин… – еле слышно прошептал Воронцов и поднял полные ужаса глаза на Афанасия Павловича и Мишу, все это время молча наблюдавшего за происходящим:

– Он сегодня утром ко мне на допрос приходил.

***

– Исключено, Лёнчик. У господина Рыбкина сегодня утром со мной встреча была назначена, и, как видишь, она еще не закончена.

Баркин вышел из секционной, прошел в комнату отдыха, включил чайник и вернулся обратно в приемную. Милиционеры сели на диван. Лёня вгляделся в недоверчивые лица собеседников и внезапно почувствовал себя беспомощным маленьким ребенком, пытающимся доказать взрослым, что у него под кроватью действительно кто-то живет.

– Но я его видел. Вот так, как сейчас вижу вас. Он пришел, признался во всех преступлениях. – Лёня решил, что пункт о попытке дать взятку можно было опустить, и добавил. – Прощения просил.

Афанасий Павлович вдруг заинтересованно поднял брови:

– Так-так-так, а вот с этого места поподробнее? Как он прощения просил?

– Сильно. На коленях.

Мишка хмыкнул, но Лёня не стал огрызаться в ответ. Будь Мишка на его месте и расскажи такое, он бы подумал, что лейтенант внезапно перестал дружить с головой. На ум капитана пришли слова патологоанатома при их первой встрече:

– Афанасий Павлович, пожалуйста, скажите, что это не тот случай, когда нужно обращаться к психиатру? Этому же ведь должно быть какое-то объяснение! Ведь в остальном у меня все в порядке.

Баркин сомнительно нахмурился:

– Все в порядке? Ты уверен? Больше никаких изменений? Странных ощущений там…

«Сны» – мелькнуло у Воронцова в голове. «Господи, неужели это так начинается? Если люди так начинают сходить с ума, то я не хочу! Не хочу!»

– То есть, вы думаете, что это все-таки крыша, да? В смысле, что она улетает?

Мишка снова хрюкнул в воротник куртки. Афанасий Павлович вздохнул:

– Да нет, Лёня. По крайней мере, для меня ты выглядишь вполне адекватно. Думаю, тут дело в другом.

Старжевский кивнул:

– Ага, я тоже сразу понял.

Леонид удивленно уставился на подопечного:

– Что ты понял-то?

– У вас возможности открылись. Сверхъестественные. Такое часто после ударов током бывает.

Лёня повернулся к Баркину, ожидая, что тот лишь посмеется над богатой фантазией паренька, но патологоанатом на полном серьезе утвердительно закачал головой:

– Молодой человек прав. Я как раз это хотел сказать. Видишь ли, когда ты сказал, что Рыбкин признался тебе во всех своих преступлениях, и при этом ему не нужно было от тебя ни отсрочки, ни содействия, а только личного прощения, я понял, что приходил он к тебе действительно уже после своей смерти. Видимо, там. – доктор указал на пол. – Ему за это тоже могут срок скостить, века этак полтора-два.

«Неплохие у них «там» сроки», – подумал Воронцов.

– Ну, а раз Рыбкин к тебе пришел мертвый, ты смог его увидеть, такого у тебя до летаргии не наблюдалось, и в остальном ты вполне здоров, то из всего этого можно сделать только один вывод: у тебя появились потусторонние способности.

Лёня саркастично усмехнулся:

– И вы правда верите в эту чушь? Это же все сказки или мошенничество, чтобы у дураков деньги выманивать! – весь этот ералаш постепенно стал действовать ему на нервы. Он хотел найти ясное логическое объяснение ситуации, и ждал от патологоанатома конструктивных предложений. А тот ему бред суеверный стал всучивать! Нет уж, на такие «последствия» Лёня не подписывался!