Сергей Алексеев - Карагач. Книга вторая. Запах цветущего кедра

— Батя?.. Ты где?

Отец был уверен, что карьеру сделал из-за своего двухметрового роста — всегда был слишком приметным: самого здорового везде ставили бригадиром. В Якутии он начинал работать мастером после института, через три года стал начальником прииска, и ещё через год — руководителем всей золотодобычи. Он даже в министерстве замом проходил всего пару лет, когда как тамошние чиновники лет по десять ждали нового назначения. Ещё на Вилюе он получил прозвище Бульдозер, и не потому, что был упрям и неотвратим, как американский катерпиллер; усевшись за рычаги, родитель влёгкую поднимал с земли бульдозерной лопатой спичечный коробок, а на экскаваторе мог разлить бутылку спирта в три стакана, поставив её в ковш, и при этом ни капли не пролить. Однако отец считал, что и пострадал по причине своего богатырского телосложения, когда в правительстве появился маленький, юркий премьер, которому приходилось задирать голову, глядя на подчинённого министра. Но зато его тут же заметили в Госдуме и предложили место депутата, где он и заседал до сего дня.

Своим прозвищем отец гордился, радовался, когда так называла жена и вся прочая родня, к которой он относился трепетно, терпеливо и всё прощал. И, напротив, не позволял вольностей сыну: Вячеслав всю жизнь конфликтовал с родителем, хотя смотрел на него восхищённо.

Сейчас Бульдозер сидел на кухне, пил чай и читал газету.

— Ты что опять замутил там? — спросил он, не отрываясь от занятий. — Что за экспедиция на Карагач?

После неудачи с высокотехнологичными проектами Вячеслав несколько лет пытался избавиться от отцовского контроля, однако до конца сделать этого не удавалось, поскольку у родителя была доля в его предприятии, оставленная как раз для того, чтобы всюду совать нос. Из-за своего депутатства сам он заниматься бизнесом не мог и только давал указания, советы и высказывал пожелания. С точки зрения Бульдозера, Вячеслав неправильно вёл дела, плохо зарабатывал и впустую тратил, поэтому отношения всегда были тлеющими и всегда готовыми превратиться в пожар.

Его напор сейчас не предвещал ничего хорошего.

— По староверским скитам поедем, — отмахнулся Колюжный. — В общем, турпоход, прогулка... Как жизнь, бать?

— Не ври! Что там Рассохин делает?

Судя по тону, отец что-то узнал об экспедиции только что и, скорее всего, откуда-то сверху. Почему-то сразу же вспомнился рыжий помощник, и оказалось, не зря. Колюжный-старший скомкал газету.

— Хоть бы посоветовался!.. Ты понял, куда влез? Куда тебя занесло? Это уже не промышленный шпионаж! Стас заманил? Книги искать?

С Рассохиным дружба у них расклеилась, как только отца назначили министром, а ведь в Якутии жили душа в душу, Вячеслав помнил совместные романтические вечера под гитару и тихо тосковал по прошлому.

И ещё он с детства знал правило в отношении допросов отца — никогда не оправдываться.

— Батя, ты зачем приехал? — миролюбиво спросил он. — Уму-разуму учить?

Однако про себя изумился: это куда же он влез, если всегда невозмутимого Бульдозера слегка потряхивает?

— Умный, что ли?! — прорычал тот. — Умнее всех? И никто тебе не авторитет? Ты сегодня получил приглашение в ЦК? На беседу?

— Получил. И что? Разве его не отменили?

— Этот ЦК не отменяют. Завтра поезжай. Чтоб как штык! Пусть там с тобой разговаривают.

— Что за организация?

— Центр коммуникаций. Очень серьёзная закрытая структура.

— И чем же она занимается?

— Сам путём не знаю. Вроде аналитикой, прогнозированием... Мы у них некоторые документы визировали. Подчиняется напрямую туда!

И указал пальцем в небо.

— Если только любопытства ради, — вслух поразмышлял Вячеслав.

— Я тебе дам «ради любопытства»! ЦК находится, где и был, — на Старой площади. Вот телефон помощника.

Встал и ушёл, попыхтев в передней, — надевал ботинки, не развязывая шнурков. И даже ни разу не укорил за его холостое существование, за беспорядок в квартире, за углы, заваленные походным снаряжением и оборудованием, будто ничего не заметил. Возможно, поэтому Вячеслав забыл вручить подарки, привезённые родителям и родственникам из Австралии.

Колюжный искренне заблуждался и недоумевал, что так всколыхнуло вокруг него прежде лениво-спокойное пространство? Из-за частых поездок по миру и занятости он не особенно-то вникал в детали предстоящей экспедиции, уяснив себе только заманчивую суть — уехать на природу, подальше от столицы, людей и всяческой обязательности, чтобы почувствовать себя вольно. Не обязательно даже искать некогда закопанные кержаками книги.

Утром он всё переосмыслил и опять остался в недоумении, с какой стати экспедицией и им самим заинтересовались закрытые кремлёвские структуры? Да так, что рычагом давления сделали отца, зная его неотвратимую силу убеждения.

Он сразу же хотел позвонить Рассохину, но вовремя спохватился, что их переговоры наверняка прослушивают, причём всей экспедиционной команды. А откуда бы узнали о поручении Станислава Ивановича, переданном через Бурматова? Всё это, конечно, тревожило, вызывало любопытство, но Колюжный всё равно бы не поехал, из привычного противления доминирующему самцу. Однако позвонила мама и попросила исполнить волю отца. Это было сигналом, поскольку родитель редко прибегал к столь весомому давлению — убедить сына через мать. Происходило нечто серьёзное, если Бульдозер через неё наезжал. И ещё попросила приехать на выходные, поскольку Вячеслав после возвращения из Австралии ещё не бывал в родительском доме, и заокеанские подарки родне успели запылиться в почётном углу квартиры. Он подозревал, что матушка заманивает таким образом, чтобы устроить очередные смотрины: в доме непременно окажется какая-нибудь неожиданная и прелестная гостья из гламурного круга.

Мама в зоопарке курировала племенную работу с животными.

К тринадцати часам Колюжный приехал по указанному адресу на Старую площадь, как-то ещё смутно веря в то, что происходит, однако в бюро пропусков его уже ждал рыжий помощник, который раскланялся, как со старым знакомым, но почему-то попросил паспорт, сунул его в свой карман и повёл на улицу.

— Встреча переносится в другое место. Генерал примет вас у себя дома.

Вячеслав опять заподозрил мошенничество, однако пожал плечами и впустил рыжего в свою машину По пути он сообщил, что беседы с ним жаждет один из замов ЦК, который конкретно занимается вопросами, связанными с экспедицией Рассохина. Вячеслав ещё не представлял, что его ждёт, и не переставал иронично дивиться оказанной чести. И не себе — Станиславу Ивановичу, прежде безвестному якутскому геологу, который сподобился заполучить пристальное внимание высших эшелонов власти.