Сергей Алексеев - Запах цветущего кедра

Он попытался вставить хотя бы брючный ремень в джинсы, Бурнашов заторопил:

— Давай всё на ходу, некогда. Улетаем!

— Куда?

— На Гнилую Прорву! Геликоптер под парами. Только Сашеньку найдём!

— И взлёт разрешат?

— Сейчас всё разрешат!

— С чего вдруг такое счастье привалило?

— Несчастье привалило, — сник Кирилл Петрович. — Там у Рассохина ЧП. Галицын спрятал женщин из лагеря, отвёз на остров, а его затопило! Всё остальное — по дороге!

Мужик в милицейской фуражке придирчиво и сокрушённо рассматривал своё лицо в треснутое зеркальце заднего вида. Царапины источали сукровицу.

— Это кто такой? — шёпотом спросил Колюжный.

— Знакомься: Гохман, Фридрих, — Бурнашов сел в коляску. — По-нашему — Фёдор, участковый. Он Стаса знает, вместе на Карагаче были. Вечером прилетел и попал под раздачу. С нами летит.

Участковый даже не кивнул, словно и не слышал.— Распутин где? — спросил Колюжный.

— Какой... Распутин?

— Он теперь — генерал из ЦК, Григорий Ефимович.

Бурнашов посмотрел на него как-то с опаской, но ничего спрашивать больше не стал.

— Вся цэкашная братия свалила, — объяснил он сдержанно. — Сегодня утром в спешном порядке! Поэтому неизвестно, освободили тебя или нет. Спросить не у кого! Бардак!

— Не обольщайся, Кирилл Петрович: всего лишь тактический ход. Генерал вызывал на беседу? Только честно.

— Не вызывал, — осторожно признался Бурнашов. — Даже не видел такого!

— На Распутина похож! В исполнении Петренко, волосатый.

— Галицын про него что-то говорил...

— А я попал... — Участковый оторвался от зеркала, зло блеснул глазами: — И куда я с такой рожей?

— Ничего, прорвёмся. — Бурнашов встряхнулся и панибратски похлопал его по спине. — В моей практике и не такое бывало. Сейчас главное — женщин с кустов снять.

— Утопить бы их к чёртовой матери всех, — участковый стал крутить ногой педаль стартёра — мотоцикл не заводился.

— Александра решила отбить меня у ментов, — вдруг с удовольствием объяснил Кирилл Петрович. — Ворвалась в милицию — и первым Фридрих подвернулся. Мужик вообще не при делах! Он сидел, отписывался за командировку. Бумаги понёс... Тут и попал в когти. Потом жену Фёдора черти принесли... А прилетел-то от амазонок с Карагача! Амазонки — это девки с Гнилой Прорвы. В общем, и у него развод. Жена чуть только милицию не снесла.

Гохман мрачно выматерился.

— Вылазьте, господа учёные. С толкача попробуем.

Мотоцикл кое-как завели с толкача и садились уже на ходу.

— Погоди! — Колюжный завалился в коляску. — Что делать с Сорокиным? Он же здесь остаётся, в одних тапочках!

— Это ещё кто такой? — спросил Бурнашов.

— Правнук жандармского ротмистра. Он предсказал всё, что случится. На вид — юродивый, а в самом деле — ясновидящий.

— Да хрен с ним! Там женщины погибают! Спасём — будем герои! Поехали!

Участковый вырулил на единственную улицу Мотофлота и погнал мотоцикл в посёлок.

— Славка, а ты чего какой-то напряжённый? — присмотрелся к нему Кирилл Петрович. — Свобода!

— Да так, — уклонился Колюжный. — Ночь не спал...

— Сейчас развеселю. Знаешь, кто к нам летит? Не угадаешь. И я подозреваю: эта женщина косвенно причастна к нашему освобождению.

— Британская принцесса Диана?

— Нет — наша, земная женщина. Но перед ней трепещут все, даже кремлёвские генералы. И губернаторы.

— Тогда это Евдокия Сысоева.

— Говорят Евдокия — чумовая особа! — согласился Кирилл Петрович. — Спалила гостиницу! Но не угадал. На крыльях МЧС к нам летит сама Лариса Неволина! Знаешь такую актрису?

— Ещё бы, имел честь и даже отношения...

— Какие отношения? — Гохман ухо держал востро.

— Делового характера.

Тот лишь стриганул злобным взором и промолчал.

— Она тут всех построила, — охотно заговорил Бурнашов. — Женщины гибнут! Местная власть от неё будто бы и узнала, что на Гнилой Прорве творится. Жили рядом и не ведали!.. Генерал московский драпанул: испугался, что на него повесят! Кто затеял операцию?

— Он ещё вернётся, — пообещал Колюжный. — Не радуйся.

Кирилл Петрович опять глянул настороженно и скомкал рассказ:

— В общем, губернатор в панике. Лично распорядился организовать спасательную операцию и сам летит с МЧС. Неволина — это хуже ЦК, Славка! Она же феминистка, а там бабы терпят бедствие. Может, потонули уже... Представляешь, что устроит эта особа? Прогремим на весь мир! Журналистов с собой везёт! Во будет реклама экспедиции! Не опередим — и нам всем труба вместе с Рассохиным. Нас размажут тонким слоем по всем газетам и каналам.

— Что про Станислава Ивановича известно?

— Ничего! Но если такое приключилось, он где-то там. Что-то делает...

— А где Галицыны?

— Бросили прицеп с оборудованием и рванули налегке. Спонтанно! Сейчас нам до зарезу надо Сашеньку найти!

— Помирились?

— Ну вот, сейчас! Что ей в голову взбрело ментов царапать, когда нас уже освободили? Психопатка! Фёдора выручать надо. Без него нам в Гнилой никак. А у него — развод!

— Это я виноват, — признался Колюжный. — Научил...

— Царапаться научил?

— Ну да!

Участковый стал тормозить мотоцикл ногой.

— Вылазь к чёртовой матери! Чтоб духу твоего не было, учитель!

— Фридрих, прости его! — взмолился Бурнашов. — Кто бы знал, что именно ты попадёшь ей в когти? Ну, сумасшедшая баба! Мужики, не будем ссориться. Там женщин надо спасать! И самим от Неволиной спасаться. Сейчас найдём Сашеньку, привезём к твоей жене и всё уладим!

— Она была... очень взволнована, — попытался оправдаться Вячеслав. — В общем, хотела тебя выручить.

— Как это — взволнована? Может, пьяная? А ну, говори! Курила?

— Курила... И ещё налысо постриглась.

— Сорвалась, — заключил Кирилл Петрович и замолк.

Гохман попыхкал, как рассерженный медведь, скоро отошёл и вдруг заговорил мечтательно.

— Единственное утешает — Неволину увижу живьём. Я в телевизоре на неё смотрел — насмотреться не мог. До чего же хороша! Вот уж не чаял!.. И такая меня зависть разбирала! Смотрю и думаю: есть же на свете счастливые мужики, кто её каждый день живую видит, разговаривает. Может, даже руками щупает... И кто-то ведь ещё спит с ней!

— С ней никто не спит, — уверенно заявил Колюжный, — и даже не щупает.

— Откуда знаешь? — ревниво спросил участковый. — Сам пытался?

— Знаю.

— С такой женщиной — и никто?! Ерунда!..

— Думаешь, с чего она в феминистки подалась? — вдруг мрачно стал рассуждать Бурнашов. — Проблема отношений с мужчинами. Несчастная она баба, вот и бесится. Вокруг же кто вьётся? Режиссёры, актёры, прохиндеи всякие. От них и мужиком не пахнет — дезодорантами. Знаешь, какого ей надо? Вот что-то вроде тебя, чтоб в сапогах, в фуфайке, небритый и с автоматом. И в боевых шрамах. Чтоб не канючил, а сгрёб и у... Ну, в общем, самец.