Вольфганг Хольбайн - Космическая чума. Сборник

— Эге, да что за славного парня мы здесь видим, — заговорил он с мощным ирландским акцентом. Он перегнулся через стол и хлопнул меня по плечу. От него пахло запахом дрянного виски. — Ты не из Дублина, малыш?

— Я не ирландец, — сказал я.

— И папа тоже, — заверила меня Исма. — Это его нынешнее тело — тело ирландца.

Я тупо посмотрел на нее.

— В настоящее время, — объяснила она, — он живет в теле пьяного ирландца. В предыдущем теле он был пьяным уэльсцем. Папа предпочитает колоритные тела.

На меня это подействовало.

— Надо полагать, удалась эта затея с пересадкой мозга?

— Да, конечно. Бредовые идеи тут не причем. Мозг папы побывал во многих телах. Вообще-то, мы здесь именно поэтому.

Я развернулся в скрипучем, вращающемся кресле, открыл бутылку скотча, сделал изрядный глоток и почувствовал, как тепло побежало вниз, к самым пяткам.

— Поверь мне, милая душа: один лишь дьявол способен погасить жажду этого достойного человека, — уныло произнес доктор Умэни, глядя на меня кровавыми ирландскими глазами.

— Не давайте ему ни капли, — предупредила меня Исма. — Папочка надирался всю дорогу от Луна-сити.

Я убрал скотч. Исма опустилась в лучшее кресло для клиентов. Чуть ниже трех голов у нее было отличное земное тело, округлое, как гряда марсианских песчаных холмов. Удобно облегающие одежды, которые, надо думать, обошлись папаше в триста соларкредиток минимум, подчеркивали полные бедра. У нее был милый моему сердцу набор рук и ног, а ляжки пухлые, созданные словно нарочно для укуса. Я никогда не упускал случая ущипнуть подобную ляжку, если таковая появлялась поблизости.

— Скажите, что вы от меня хотите? — спросил я.

Она тихонько ответила:

— Это задание будет очень простым. Мы хотим, чтобы вы…

Доктор Умани, уже успевший прикорнуть на моей кушетке, вдруг вскочил и простер к небу кулаки.

— Ей-ей, похоже, они уже снова здесь!

Три лица Исмы побледнели.

Мы услышали добрый топот ног бегущих людей в холле. Мой 38-й находился в сейфе, где я хоронил его среди папок с делами. Но Исма уже нацелила на дверь свой 25-й.

Дверь распахнулась и ввалились трое мускулистых Луни, паля в нас из утяжеленных микролазеров «Сиддлей-Армстронг 45». Я нырнул под стол, утащив за собой Исму, но я ничем не мог помочь доктору Умани. Он получил в грудь три лазерных пули 45-го калибра — хоп, хоп, хоп. Эти мокрые шлепки не оставляли сомнений в том, что Сиддлей-Армстронг сделал свое дело.

К тому времени, когда я ухватился за диск сейфа, чтобы извлечь заряженный 38-й, один лишь бедолага Умани хрипел на полу, отходя в мир иной.

— Позовите священника, — хныкал старый чудак. — Дайте моей бедной, запятнанной душе войти в жемчужные врата, очиститься от грехов плоти!

— Вздор! — буркнула Исма, опускаясь возле него на колени. — Прекрати глупое нытье и послушай. Ты приготовил очередное?

Доктор Умани посмотрел на нее. Веки его трепетали.

— Корабль… вторая камера с конца, — тут глаза его закатились.

— Он быстро отходит, — сказал я.

— Неважно, — сказала Исма. — Только побудь с ним, пока я вернусь. Если Луни вернутся, не медлите, уничтожьте их.

Я получил уже свою долю неприятностей от лунных головорезов и знал, что не огорчусь, если придется пристрелить еще троих.

— Куда ты собралась?

— На крышу, в наш корабль. Я обернусь за секунду.

Она ошиблась, в действительности ей понадобилось три минуты. Она вернулась с безвольным телом тощего чернокожего мужчины, которое держала, перекинув через плечо. На нем были полосатые брюки и ярко-красная рубаха с золотыми пуговицами. Она положила его рядом с отцом.

— Не задавайте вопросов, — она распустила черные волосы двух голов. — Следите, не появятся ли Луни. Меня ждет работа.

Она поспешно притянула медицинскую сумку и открыла ее. Я не спец в операциях и операционном снаряжении, но я все же узнал мозгорез. Она включила его и аккуратно срезала макушку с пьяной головы ирландца доктора Умани. Затем осторожно полезла внутрь и вытащила большой яйцеобразный стальной цилиндр.

— Подержи, — сказала она, вручая его мне.

— Что это?

— Папа, — сказала она. — Папа, конечно.

Я смотрел на цилиндр. В глубине он пульсировал красным и был твердым на ощупь.

Исма работала над черным мужчиной. Она вскрыла его голову, взяла у меня цилиндр и ловко вставила его. Чтобы присоединить макушку, она воспользовалась быстросшивателем.

— Ну вот, — сказала она, улыбаясь всеми своими тремя ртами. — Все готово.

Тощий черный человек сел, почесывая череп. Он ухмыльнулся в мою сторону, а затем запел:

— Что за чертовщина происходит, — потребовал я объяснений. Исма нахмурила большинство своих бровей и вздохнула.

— Разве вам не ясно?

— Нет, — сказал я.

— Папин мозг пересажен в тело этого черного джазового певца, полученного из нашего филиала в Нью-Оулд-Нью-Орлеане. У папы всегда была тяга к черным джаз-певцам.

«Целый день тружусь один», — скажет белый господин, — пел доктор Умани.

— Он знает, кто он? — поинтересовался я.

— Естественно, — сказала Исма. Она сунула свою ладошку в грубую черную пятерню. — Папочка, ты бы лучше рассказал мистеру Спейсу о том, почему мы решили нанять его.

— А кто возражает? — спросил доктор Умани, изображая ранний южный диалект. Но он даже равняться не мог по убедительности с недавним ирландским акцентом.

— Что мы делай — так это меняй последнее тело. — Он стукнул себя в грудь. — Я в нем. Больше резервных не нанять на Марсе. Это плохие люди посылай Луни застрелить этот бедный человек, и ежели я не разобьюсь и не раздобуду кого-нибудь наняться, эти наемники меня запросто прихлопнут, — на меня уставились глаза с желтыми белками. — Ты въезжай?

— Не совсем, — сказал я.

— Мой папа выполняет здесь на Марсе жизненно важную работу, и для этого должен остаться в живых. Его враги хотят, чтобы он умер, поскольку, пока он жив и продолжает действовать, его работа представляет для них угрозу.

— Какого рода работа?

— Лучше не будем углубляться, — сухо сказала она. — Наше дело к тебе простое: мы хотим нанять телохранителя. Чтобы ты сопровождал на пути из Олднью-Йорка партию замороженных тел и охранял их, пока они не прибудут сюда, на Марс, в Пузырь-Сити. Жизнь моего папы зависит от количества запасных тел.

— О, йасс! О, йасс, йасс, йо, йоасс, в самом деле, — подтвердил доктор Умани.

Я побарабанил пальцем по столу. Логика, похоже, исчезла, а когда именно, я что-то упустил. А я люблю, чтобы все было логично.

— Послушай, — сказал я, — а не было бы гораздо лучше, если бы ты наняла меня личным телохранителем отца?