Вольфганг Хольбайн - Космическая чума. Сборник

— Что еще мне надо знать?

— Ничего, за исключением того, что тебе лучше не упоминать мое имя. Если кто-нибудь из Луни возьмет в голову, что я проболтался насчет их, то тогда я труп.

— Ты слишком много беспокоишься, — сказал я, вручая ему чашку. — Выпей, Джимми.

Он вернул мне пустую чашку, схватил бутылку Луносока и присосался к ней.

— Этот кофе сгноит мои внутренности, — сказал он, оторвавшись.

Я повернулся к ТеТе. Она не шевелилась.

— Тебе нужен новый мужчина, сестренка, — сказал я. — У этого сокохлеба нет будущего.

Она ничего не ответила, лишь еще пристальнее взглянула на меня из-за угла.

Джимми все еще трясся, когда я садился в пескоход.

Я никогда не был силен в «Спинки». Это исконно лунная игра с применением шаров «Спинки», больших округлых кусков сала. Идея заключалась в том, чтобы вывести противника из-под стражи и сбить его хорошим ударом в грудь. Бить в живот и голову нечестно. Три попадания — и вы выигрываете раунд.

На Луне, с ее слабой силой тяжести, такая игра возможна: на Земле она была бы слишком изнурительна. Но даже здесь для нее необходимо здание.

Луни бывают светлые и темные, высокие и низкие, бородатые и чисто выбритые, но все они имеют одну общую черту — все они сложены, как борцы-профи. «Спинки» выгоняют из них пот в свободное время.

Когда я вошел в «Струю Сока», что в Обод-Сити, игра была в разгаре. Мокрое, упругое «Шмяк!» шара «Спинки» в грудь грубым взрывом бесстыдных воплей сообщило мне, что кому-то досталось.

Я засек троих массивных типов, перелунивавшихся шарами у дальней стенки. Заказав венерианский джуз, я спросил притонослужителя об этой троице.

— Я ищу Фрукта, Паука и Улыбающегося Малыша, — сказал я. — Это не они?

— Конечно, они, приятель, — содержатель поставил джуз на стойку. Он потерял под струями руку и до сих пор не беспокоился о том, чтобы заменить ее. Он махнул культей в сторону троих головорезов. — Они не любят чужаков, которые лезут в их игру. Будь я на вашем месте, я бы сейчас держался от них подальше.

— Но вы не на моем месте, — сказал я, втягивая джуз в три больших глотка. Это было пламя, а мне требовалось немного разогреться перед тем, что я собирался сделать.

Я приблизился к короткому и пухлому парню. Это был Паук. Я схватил его «Спинку» прежде, чем он успел что-нибудь предпринять. Затем я развернулся и влепил шаром Паука что есть силы в грудь унылого Луни по прозвищу Улыбающийся Малыш. Он не ожидал такой игры и рухнул на задницу. Третий жулик, Фрукт, вся рубашка которого была в сливовых пятнах, сделал змеиный рывок к поясу, где, как я догадывался, был его скорострельный Регби-Пауэлл 30–70, но я уже вытащил 38-й и успел показать его прежде, чем он выхватил свое оружие.

Я обезоружил всех троих. Паук попытался достать скорняжный ножик из ботинка, но я выбил его ударом ствола. Обезоруженный, он принялся сосать разбитые костяшки пальцев.

Притоносодержатель следил за этой операцией с отвисшей челюстью: ему еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь обламывал этих парней.

Я кивнул в направлении задних комнат:

— Двинулись?

— Погоди, паря, мы… — начал было Фрукт.

— Пшел! — я двинул его по ребрам 38-м, чего он не одобрил. И они пошли. Пошли все.

Короткий, слабо освещенный коридор вел в заднюю комнату. Я затолкал их туда и пинком закрыл дверь. Затем я дождался их гневных вопросов:

— Что это за наглость?! — от Паука.

— Что это за хамские игры?! — от Улыбчивого Малыша.

— Да кто ты такой, черт тебя возьми?! — от Фрукта.

Я подарил им наихолоднейшую улыбку.

— Я от Кэйна. Он не очень-то доволен тем, как вы обтяпали похищение девочки.

— Это еще почему? — возмутился Паук. Он был темный, щербатый и злой. — Мы сделали хорошую, чистую работу.

— Он хочет знать, куда вы ее дели?

— Куда он велел, — выложил Фрукт. — В Южную башню на Мерке. А чем он недоволен?

— Кэйн любит гладкую работу. А вы трое — болваны, вы позволили себя выследить дешевому частному копу.

— Какому еще частному копу? — пожелал узнать Улыбчивый Малыш. Он был примерно моего размера и веса, имел могучие плечи и длинные руки.

— Этому, — сказал я, срывая фальшивые усы и трижды нажимая на курок 38-го.

Они упали, как подрубленные деревья, и я решил, что Системе повезло, так как она отделалась от троих убийц-головорезов. Я ощущал себя сильным и мужественным и испытывал чувство приятного восторга. Если Кэйну еще захочется проделать на Марсе работу, ему придется нанимать новое мясо.

Но я еще не закончил свою работу. У меня был при себе «Полосу Зубер», и теперь я привел его в действие, сделав несколько микроснимков головы Малыша в анфас, профиль и с затылка.

— Ну как, Малыш, скажи «Чиз», — сказал я, снимая его унылую физиономию. Но он не в силах был оценить этой шутки.

Сделав необходимые снимки, я спрятал «Зубер» и вытащил переносной деатомолизатор модели Л-5-ДЖИ. Нехорошо оставлять три кучи дерьма в игорном зале.

Пуф! Нет больше головорезов!

Однорукий притонодержатель выглядел обалделым, увидев, что я возвращаюсь один.

— Мальчики решили уйти пораньше, — сказал я. — Они вышли задним ходом.

— Не буду проливать слез по этому поводу, — сказал он. — Они отвадили половину моих посетителей, — и он махнул обрубком руки. — Вот нынче вечером, например, ни души.

— Пожалуй, здесь и в самом деле слишком тихо, — согласился я.

— А что вы не поделили? — захотелось ему узнать. — Работу бандитскую, что ли?

— Пустячное недоразумение, — сказал я. — Не о чем беспокоиться, мы все уладили прежде, чем они ушли.

Похоже, это его удовлетворило. В Обод-Сити не следует слишком возбуждаться по поводу бандитских работ. Он кивнул в игорный угол.

— Хотите раунд в «Спинки», я против вас? За счет заведения?

— Нет, — сказал я. — Но спасибо за предложение. Дело в том, что у меня сейчас другая игра.

Следующая моя остановка была на Каллисто. Я прибыл туда с полдюжиной резких, цветных фотографий Улыбчивого Малыша. «Зубер» делал работу чисто.

Негативы им понравились.

— Очень отчетливо, — сказал он, просматривая их под увеличением. — Костная структура выражена ясно, видны отчетливые признаки.

— Рад, что вам понравилось, — сказал я, — а теперь сделайте так, чтобы я выглядел, как он. Можете?

— Не следует воображать, что перед нами великая проблема, — сказал он. Звали его Заадер, и у него была солидная репа (репутация) первоклассного мастера пластических операций. За соответствующую плату Заадер мог сделать обезьяну похожей на ангела (и наоборот). Он был отзывчив. Он работал легально, изменяя все то, что только было можно. Мы столковались о гонораре, и я выплатил ему задаток. Он заверил меня, что это в правилах его бизнеса.