Вольфганг Хольбайн - Космическая чума. Сборник

— Они тебе промыли мозги? — сказала она.

— А что значит «промыть мозги»? — спросил я.

— Неважно, делай то, что я тебе скажу. — Она поставила металлическую коробку на землю. Затем присоединила к моей голове какие-то замечательные провода. Они уходили в какую-то коробочку.

— А теперь сиди тихо и не разговаривай, — сказала она.

— Мне скоро на работу, — сказал я ей с улыбкой. — Нужно найти еще много яиц Зубу.

— Не тебе, — ответила она. — Хватит уже.

Прежде чем я успел спросить ее, что она имеет в виду, она что-то сделала с коробкой. Я почувствовал под черепом грандиозное гудение. Вибрация. Красное и желтое пламя. Крутящиеся цветы… Я мигнул. Сердце мое замедлилось. Я сглотнул.

— Ты в порядке, Сэм?

— Да, в порядке, — сказал я. — Спасибо тебе, малышка. Эти мыши опрокинули мой чердак. Как ты меня нашла?

— После твоего ухода вломились эти… — сказала она. — Они пытали меня, чтобы я сказала, куда ты ушел.

Выходит, я был прав, это Николь выболтала адрес.

— Дальше, — сказал я.

— В конце концов я от них отвязалась и отправилась на Юпитер. Узнала, что ты послан сюда за то, что нарушил закон. Остальное было просто. Я позаимствовала этот наполнитель-проявитель для мозга у своего знакомого суперсолярного агента на Ганимеде и привезла его сюда, на Плутон.

— Откуда ты узнала, что он сработает?

— Он предназначен для прояснения искусственно затуманенных мозгов любого типа и происхождения. Суперсолярным агентам всегда приходится прочищать мозги.

Я кивнул.

— Покупаю твою историю. Нужно возвращаться в Пузырь-Сити. Я тревожусь о том, что могло произойти с доктором Умани и его дочерью.

— Уже произошло, Сэм. Именно поэтому я и бросилась сюда тебя прочищать. — Она с отчаянием посмотрела на меня. — Они похитили Исму.

Во время перелета на Марс Николь мне все объяснила. Она связалась с доктором Умани после того, как говорила с мышами-полицейскими на Юпитере, и сообщила ему, что я сослан на Плутон. Он сказал, что это очень плохо, потому что его недруги пленили Исму и было бы очень неплохо, если бы я поискал ее, и что он не может прекращать эксперимент на жизненно важной стадии его близкого завершения.

— Неужели старичка не беспокоит то, что его дочку похитили? — спросил я.

— О да, он казался довольно огорченным, — призналась Николь. — Но он говорил, что надо держать хвост пистолетом.

— Черт возьми, я собираюсь разобраться потом, что же там все-таки происходит у него в лаборатории, — сказал я. — Я не люблю играть втемную на высокие ставки.

Доктор Умани встретил нас у дверей своей лаборатории, на окраине Пузырь-Сити. Потрясающе было видеть его вновь, ибо ныне он обитал в теле жирафоголового с Оберона.

— Рад видеть вас живым и здоровым, мистер Спейс, — сказал он, протягивая полированное копыто. Я пожал его.

— Есть новости об Исме? — спросил я.

— Честно говоря, сейчас я не жду новостей. Вы прихватили для меня тела? — он повернул голову на длинной шее и нервно уставился на нас с высоты шести футов. Мне приходилось тянуться и ходить на носках, чтобы хоть как-то с ним общаться.

— У нас не было на это времени, — сказала Николь.

— Да, я хотел побыстрее оказаться здесь, — подтвердил я.

— Вообще-то, я предпочитаю земнотела, — кивнул он, раздувая влажные, черные ноздри, и фыркнул. — Но после того, как моему телу подлинного джазового певца был причинен огромный ущерб, я был вынужден переселиться в другое тело. Этот жирафоглав — лучшее, что мне удалось подыскать на Марсе, да и то мне пришлось переплатить. Мой первый племянник — Варлаг — произвел переключение мозгов, но мне кажется, он поместил меня в бок. Я могу видеть только одним глазом.

— Я заметил, что вы предпочитаете левый, — сказал я.

— И эти копыта совершенно неудобны, — добавил он. — Трудно делать научную работу с помощью копыт, могу вас заверить.

— Представляю себе, — я уставился на него, задрав голову. — Николь сказала мне, что ваш эксперимент находится в завершающей стадии.

— Почти завершен, — поправил он меня.

— О'кей… он почти закончен, а?

— Скажем так, я вижу свет в конце туннеля. — Он опустил рогатую голову и принялся покусывать мою шляпу. Это была узкополая шляпа в стиле 30-х годов, я носил ее иногда на деле.

— Эй, оставьте ее! — зарычал я, отскакивая.

Он печально взглянул на меня левым глазом.

— Извините. Но, кажется, в этом теле я люблю шляпы. Поедание шляп — это, очевидно, одно из обычных занятий жирафоглавов.

— Но не эту шляпу! — сказал я. — Эту шляпу нельзя заменить. — Я осмотрел ее — небольшого кусочка недоставало в ее полях.

Николь начала нервничать. Она вцепилась в мой рукав.

— Слушай, Сэм, ты собираешься искать Исму?

— Вообще-то это работа Солярполиции, — сказал я. — Может быть, они уже нашли ее?

— Нет, нет, нет, — доктор Умани изогнул шею и качнулся взад-вперед. — Этого не может быть, я не заявил о ее похищении.

— Почему? — удивился я.

— Совершенно необходимо, чтобы мой эксперимент был обеспечен тотальной секретностью. Я не могу рисковать, привлекая полицию со всей Системы, которая будет жужжать вокруг меня день и ночь.

— Я вас не понимаю, — сказал я грубо. — Безопасность вашей дочери должна быть принесена в жертву какому-то дурацкому эксперименту!

Хвост-щетка доктора Умани хлопнул его по корпусу.

— Уж не думаете ли вы, что мне безразлична судьба Исмы?!

— Во всяком случае, вы ничем этого не показываете.

— Если моя работа удастся, то, может быть, удастся спасти всю Систему, а не только мою дочь. Я не могу идти на риск. Исма поняла бы меня раньше всех.

— А для меня сейчас самое подходящее время выяснить, что там происходит в вашей лаборатории, — сказал я, двигаясь к двери.

— Нет еще! — доктор Умани рысью подбежал к двери, наставив на меня рога. — Я не могу позволить даже вам, мистер Спейс, войти в мою рабочую квартиру на этой стадии.

— Тогда изложите мне суть дела, — сказал я. — Объясните мне точно, что вы там делаете и кто ваши враги. Если не хотите, чтобы я вышел из дела. Сейчас же.

— О, Сэм, ты не можешь не освободить Исму! — воскликнула Николь. — Ты не такой негодяй!

— Конечно, не такой! — заверил ее Умани. — Мистер Спейс никогда не покинет мою дочь в трудную минуту.

Я блефовал, и он это понял. Я пытался выжать из него информацию, но он на это не клюнул.

— В надлежащее время вы узнаете о моем эксперименте все, — сказал Умани. На его большие влажные глаза падали тени от густых ресниц. — Я должен вас просить поверить мне.

— Какой мне еще остается выбор? — сказал я, приседая, так как он снова потянулся за моей шляпой. Я снял ее и сунул за пояс. Нет смысла выводить его из-под самоконтроля. — А сейчас у вас есть, что мне сказать?