Люси Сорью - Страна василисков

Другая попала в живот.

Я отвернулся. Красные тактические метки горели с обеих сторон. Минадзуки, отпустив Королеву, высунулась в проход и несколько раз выстрелила. Одна из меток исчезла.

Валерия подбежала к телу Ранис:

— Что с ней? — потребовала она, на ходу поднимая забрало. Мидори обернулась.

— Кровопотеря. — тихо сказала она. — И дырка в животе. Блядь!

— Она может выжить?

— Если повезёт. — ответила Мидори и снова выматерилась, ударив кулаком в пол. Плитка с хрустом треснула.

Минадзуки отвернулась.

— Регент-Один!

— Регент-Один слушает, говорите, Два-Один. — тут же включился Резников.

— Нас зажали на одиннадцатом этаже. Где вы?

— Седьмой этаж. Столкнулись с вражеским сопротивлением. Пулемёты. — коротко доложил лейтенант.

— Поняла. — Минадзуки закусила губу. — Продвигайтесь наверх как можно быстрее. У нас раненные.

— Вас понял. — ответил Резников. — Делаем всё возможное. Отбой.

Из дыры в потолке перед нами посыпалась штукатурка, и вниз упали ещё трое роботов. Я вскинул пистолет и выстрелил; две пули вошли в грудь и голову одной из машин. Другого достала Минадзуки. Третий успел поднять карабин, но короткая очередь заставила его кубарем рухнуть на пол.

Стреляла Королева. Ремешок её шлема был расстёгнут, забрало поднято, а полумаска стянута. Длинное лицо Королевы было бледным, губы приоткрыты, будто ей было тяжело дышать. Руки сжимали карабин.

Минадзуки сунула пистолет в кобуру и обернулась к Мидори:

— Стрелять можешь? — спросила она.

— Плохо и неудобно.

— Сойдёт. Подай мне карабин.

— Мы остаёмся? — спросила Бланк, прижавшись к стене.

— А у нас есть выбор? — бросила Минадзуки. — Королева, ты с Бланк. Эмиль, я с тобой. Мидори — центр, дыра в потолке на тебе. Штайнер!..

Я обернулся к ней и оторопел.

Мне показалось, что в глазах Валерии блестнули слёзы.

— Беги, Мицуру. — попросила она. И кивком головы указала мне за спину.

Я оглянулся, кивнул и побежал.

Лестница обрывалась на тринадцатом этаже. Дверь с табличкой «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ» была распахнута настежь. Я взбежал вверх, заглянул внутрь, в тускло освещённый коридор, поводя пистолетом. Никого.

Звуки стрельбы снизу раздавались эхом на лестничной клетке. Это было хорошим знаком, подумал я. Если внизу стреляют, значит Валерия и остальные ещё живы.

Я побежал дальше по коридору, считая двери: закрыто, закрыто, закрыто… впереди дверь распахнулась, и из неё вынырнули два робота — старые жестянки «Дифенс Солюшенс», поднявшие винтовки, целясь в меня.

Я выстрелил. Одному роботу разворотило грудь вместе с плечом, но другой тут же совершил нечеловеческий, животный скачок в сторону, всё ещё держа оружие направленным строго на меня — и винтовка выстрелила.

Я почувствовал, как в левое плечо и в грудь словно ударило молотом и отшатнулся, вскидывая пистолет. Плащ сорвало с крепления на левом наплечнике; на нагруднике, будто наградной бант, зияла опалина.

Я нажал спуск, и робот рухнул назад, раскинув руки: три пули пришлись ему ровно в центр корпуса. Индикатор боезапаса мигал жёлтым. Я даже не стал смотреть на него.

Распахнутая дверь встретила меня холодным сиянием светодиодов в полумраке. Вдоль стен тянулись шкафы с аппаратурой. Телевышка, должно быть, была прямо надо мной.

На полу лежали мёртвые тела. Я осторожно обошёл одно из них; остекленевшие глаза женщины смотрели в потолок. Никаких следов на телах не было, не было и крови.

Здесь поработал «василиск», подумал я. А значит, Ороти близко.

Очень близко.

Я осторожно обошёл тела, опустив пистолет. Ряды шкафов мерцали мне навстречу, но ничего кроме: я не видел ни консоли, ни экрана, ни разъёма, ничего. Всё правильно — данные о работе терминала отображаются только для ответственного персонала… а я, в кои-то веки, не был таким. Линзы у меня не было.

Нету ничего более безответственного, чем полицейский без значка.

Что-то двинулось на краю зрения, и я поднял пистолет, целясь в глубину комнаты, между сияющих панелей шкафов. Было слышно только, как на крыше шумит дождь и надсадно жужжат системы охлаждения. По углам затаились тени. Я повёл пистолетом, стараясь разглядеть что-либо: светоусиление в моём шлеме не работало, а света здесь, кроме голубого сияния светодиодов, не было.

А затем сильнейший удар в голову бросил меня на пол.

Шлем спас меня во второй раз. Ударившись об пол, он раскололся почти пополам: все остатки маркеров исчезли из моего зрения. Немилосердно болела шея, которую дёрнуло назад выстрелом — опять сработал шейный пояс, этот механизированный ортопедический воротник. На виске разливалось странное тепло; чуть запоздало я понял, что это была кровь.

Робот спрыгнул с потолка, лязгнув металлическими когтями ступоходов об пол. Я видел, как оглядывается из стороны в сторону его треугольная морда с хищно горящими глазами, как холодный свет серверных шкафов блестит на стволе кинетического ружья. Затем робот развернулся и шагнул ко мне; слышно было, как ритмично звенели его медленные, неторопливые шаги.

И когда робот подошёл ближе, я выстрелил.

Одна пуля попала роботу в левое плечо, заставив его выпустить винтовку. Другая разворотила часть треугольной головы вместе с антенной связи. Третья и четвёртая вонзились в грудь и прошли насквозь, отшвырнув робота назад.

Я с трудом поднялся на ноги, елозя ножнами меча по полу. В нос мне ударила вонь плавленого компьютрония. Подойдя поближе, я лягнул робота ногой.

Тот не двинулся.

Индикатор боезапаса на пистолете горел красным. Я и теперь не стал смотреть на него.

В аппаратную спускалась металлическая лестница, и я взбежал по ней. Шум ветра и дождя был слышен уже совсем близко: я был под крышей. На моём пути оказалась ещё одна дверь, и я распахнул её ногой.

И оказался на крыше Домпрома.

Бело-красная мачта вышки устремлялась в небо над моей головой, сияя гирляндами габаритных огней. Диски и плоскости антенн усеивали её, узел в незримой многомерной паутине сети, протянувшейся через Титан-Орбитальный. Ливень шумел, обрушивая небо на землю, гудя среди решеток телевышки, стуча по антенным обтекателям — и словно рассыпаясь об человеческую фигуру, стоящую посредине крыши.

Я шагнул вперед.

Фигура обернулась. Белые волосы взметнулись, веером рассыпая дождевые капли. На меня глянули, пронзительно вспыхнув, неестественно яркие красные глаза.

Нижней челюсти не было. Кто-то сорвал её с бледного лица, заменив серо-чёрным протезом из полимера и металла, охватывавшим скулы. Словно единое целое, она соединялась с серыми пластинами на плечах. Под дождём блестели искусственные мышцы. В опущенной правой руке, лезвием вниз, покоился меч — брат-близнец моего собственного.