Люси Сорью - Страна василисков

…и как пули со сверхзвуковым грохотом вонзаются в плечо и руку Ороти.

Его отбросило в сторону. Брызнула кровь. Меч с шипением погас и зазвенел, падая на выщербленные временем плиты на крыше.

Я повернул голову.

Минадзуки стояла у лестницы, обеими руками схватив пистолет. Она была без шлема; ветер трепал её чёрные волосы. Золотые глаза горели огнём.

— ШТАЙНЕР!!! — выкрикнула она, перекрикивая шум дождя. — МЕЧ!!!

Я вскочил на ноги и обернулся. Выстрелы оторвали Ороти руку по локоть; землянин стоял на коленях, прижимая к себе кровоточащую культю. Из обрубка сочилась кровь; свисали обрывки лопнувших мышц.

Его взгляд вдруг метнулся в сторону, и я оглянулся вслед — чтобы увидеть меч, выпущенный Ороти, отлетевший в сторону, к самому краю крыши.

Изо рта Ороти вырвалось нечленораздельное шипение. Он вскочил на ноги, бросаясь вслед за мечом, протягивая вперед уцелевшую руку — и следом за ним отчаянно метнулся я.

Я успел раньше.

Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, брата-близнеца сломанного, нажатием включили его — лезвие запело — и пальцы Ороти царапнули землю там, где только что был клинок.

А затем я повернул меч и ударил вбок и вниз, отрубая Ороти голову.

Лезвие на мгновение застыло, вгрызаясь в шею землянина — и прошло дальше, брызнув фонтаном алой крови, разрезая наискосок, срывая наплечник с правого плеча. Следом за ним слетела голова, и тело Ороти, вдруг утратив волю, рухнуло плашмя.

Что-то тёплое каплями упало на мою голову, запятнав лицо.

Я опустил меч, не слыша его пения среди дождя. Грудь ходила ходуном. Колени ослабли. Меня всего трясло.

Минадзуки подбежала ко мне, опустив пистолет. Она посмотрела куда-то вниз, и я обернулся следом.

Отрубленная голова смотрела в небо остекленевшими глазами. Металлическая челюсть навечно застыла в удивлённом крике. Капли дождя, упавшие на вечно бледное лицо, напоминали слёзы.

Слёзы ярости.

— Это всё? — услышал я свой голос. Он показался мне чужим.

Валерия кивнула.

— Он мёртв. — сказала она. Её пальцы притронулись к моему плечу; я вздрогнул.

— Я думал, ты так и не придёшь.

— Пришлось задержаться. — ответила она. — Я поспешила, как только смогла.

Я кивнул. Позади нас, далеко у подножия железобетонных скал Домпрома, нерешительно зажглись ярко-белым первые фонари на улице Тангейзера.

— А остальные? — спросил я.

— Бланк и Королеву ранили. — сказала она. — Но они целы. Медики гвардейцев забрали Ранис.

Дождь шумел вокруг, словно пытаясь смыть произошедшее. Ветер свистел среди ферм телевышки.

— И всё-таки. — проговорила Валерия. — Где был «василиск»?

— В голове. — ответил я. — Он угрожал истребить весь город, Валерия.

— Да. — без обиняков признала Минадзуки. — Он мог.

— И ты не сказала мне?

Она тихо вздохнула, неслышно среди дождя.

— Это была секретная информация. — ответила она.

Я промолчал. Пальцем нащупал кнопку отключения меча, и голубое зарево исчезло.

Алые глаза Ороти навечно погасли, глядя в небо. Я на секунду задержался взглядом на белом лице.

Что он видел? Что он знал?

Мне никогда не узнать ответа.

— Пойдём. — сказала Минадзуки. — Я проведу тебя.

Я кивнул и отвернулся.

Последняя молния озарила небо за моей спиной.

— Жюст?

— М?

— Спасибо.

Жюстина перевернулась на другой бок с шелестом простыней и уставилась на меня.

— За что? — недоуменно спросила она.

Я вздохнул и уставился в потолок.

В спальне было темно. Из-под плотно задёрнутых штор сочилось ядовито-зелёное сияние «АКУЛОНа». Ритмично мигал красный огонёк на письменном столе, оранжевый — на шкафу, ещё один рубиновый — на камере наблюдения под потолком. На краю зрения мигали внутренние часы, показывая время.

Полпервого ночи.

— За всё. — наконец ответил я.

Фудзисаки фыркнула.

— И это лучшее, что ты можешь придумать? — недовольно спросила она, приподнимаясь на локте. Волосы упали ей на лицо, и Жюстина грациозно тряхнула головой, отбрасывая их назад. — За какое-такое всё?

— Не знаю. За то, что осталась жива?

Левая бровь Фудзисаки возмущённо дёрнулась вверх.

— Это была моя фраза! — укоризненно заявила она. Её палец упёрся мне в грудь, но так и остался там: Жюстина сменила гнев на милость. — Кроме того, я пришила Фаулер. Так бы за ней ещё чёрт знает сколько гонялись…

— Ты хоть предложила ей сдаться?

— Эта сука пыталась убить тебя, Мицуру. — сухо напомнила Жюстина. — А ещё она убила троих кидотаев и почти размазала по стенке Казанцеву-Мунэмори, так что мне было не до любезностей. — она вздохнула и опустилась назад на подушку. — Но эта попытка тебе не засчитывается. Пробуй ещё.

Я задумался. Утром Фудзисаки встретила меня в больнице и утащила с собой, провожаемая неодобрительными взглядами врачей. Как я узнал с её слов, во Дворце собраний они с городовыми наткнулись на соратницу Ороти — Фаулер, и Жюстине, в конце концов, удалось её пристрелить.

Она не говорила, что это было легко.

Фаулер была мертва. Уцелевшие функционеры Конституционной Партии были взяты под стражу и давали показания. А Жюстина увела меня с собой, и наш вояж завершился только вчера поздно вечером, в моей постели.

Где-то там были отчёты, которые нужно было написать и Мэгурэ, к которой нужно было явиться на ковёр, но после прошлой ночи они казались настолько малозначительными, что я даже не беспокоился о них.

Нам было не до того.

— И не надоело тебе ещё заботиться обо мне? — спросил я. Фудзисаки страдальчески застонала и села на постели.

— Нет, вы только послушайте его! — воскликнула она, закатив глаза. — «Надоело»! Усвой себе, Мицуру: всё, что я делаю, я делаю потому, что этого хочу. И тебя нянчить в том числе. И не неси больше ерунды, понял? — она подумала и добавила: — Пожалуйста.

— Ну уж нет, — фыркнул я. — Я ещё не настолько плох, чтобы ты меня нянчила…

— Ты совсем даже неплох… — довольно промурлыкала Жюстина, — но сейчас ты даже одеться толком не можешь, со сломанной рукой. Кто тебе будет помогать, Минадзуки?

Я промолчал. Валерию я не видел с прошлого утра. Но у неё были свои дела, свои отчёты и свои доклады.

— А кроме того, — продолжала Жюстина, — хрен я тебя брошу. За тобой же нужен глаз да глаз. Вон, отпустила я тебя вчера, и что ты сделал, полез в одиночку на земного диверсанта?

— Полез. — согласился я. — В одиночку.

— А если бы он тебя в капусту порубил?!

— Так не порубил же!

Фудзисаки покачала головой.

— Ты неисправим, Мицуру. — устало заявила она.

— Никто не совершенен. — ответил я. — Но я предпочёл бы больше так не делать.

— И не делай. — строго приказала Жюстина. — Потому что я теперь буду с тобой.