Кир Булычев - Книга первая. На полпути с обрыва

— Так куда мы попадем? — повторил вопрос ротмистр.

— Я так понимаю, что в сегодня, — ответил генерал без убежденности.

— А вот этого я не допущу! — сурово ответил полицмейстер Журба. — И полагаю, что среди нас еще есть такие, — он указал на жалкое чернявое лохматое существо в криво сидящем синем халате — готскую принцессу. — Куда вы ее денете?

— Так… А вы что думаете, полковник? — спросил Грай у своего коллеги.

— Есть разные мнения, — ответил тот. — С одной стороны, переходная рама Гарбуя настроена на наш день.

— А что с другой стороны? — спросил строго генерал.

— А с другой стороны — черт их всех разберет.

— Что у вас, кроме Гарбуя, физиков хороших нету? — разозлился генерал. — Я сегодня же подниму этот вопрос! Проводят операцию глобального значения, а оказывается, не знают простейшей вещи — куда вы будете забрасывать человеческий материал!

Последние слова недалекого, но воинственного генерала Коре очень не понравились. Она укрепилась в мысли, что гуманизм местных военных имеет под собой какое-то подлое основание. Она посмотрела на Мишу Гофмана. Тот глядел перед собой и как будто не слушал, о чем идет речь. Тогда Кора обернулась к Эдуарду Оскаровичу. И тот сразу же ответил — негромко, словно прочел мысли Коры:

— Они в самом деле не придали значения этой проблеме. А зря…

— Я требую возвратить меня домой! — вопил между тем полицмейстер.

— Какого черта я должен погибать дважды! Хватит одного раза! — вторил ему Покревский.

Это были два наиболее четко выраженных полюса интересов. Остальные в большей или меньшей степени примыкали к одной из этих партий.

— Кстати, я могу остаться и здесь, — сказал Покревский. — Дайте мне работу, я никакой работы не чураюсь. Мы с Паррой будем жить, никому не помешаем.

— Нет, нет и еще раз нет! — Генерал Грай поднялся и направился к выходу.

Полковник торопливо зашагал за ним.

— Почему вы мне не доложили, что у вас такой бардак? — спросил генерал на ходу.

— А у меня, простите, за плечами пехотное училище, а не университет, — огрызнулся полковник.

Военные, чеканя шаг, покинули комнату. Наступила тишина. Скорее от растерянности — каждый примерял к себе непонятное будущее.

— Почему же они так заспешили от нас избавиться? — спросил Эдуард Оскарович.

Он первым пошел наружу, на плац.

Инженер Всеволод последовал за ним.

— А я рад, что они хотят от нас избавиться. Независимо от их целей я скоро вернусь к своей работе. Соскучился.

— А вы уверены, что вам это удастся? — спросил Эдуард Оскарович.

— Надеюсь. — Инженер смотрел на небо так, словно надеялся увидеть там свой махолет.

— А вы как думаете, — тихо спросила Кора, — куда мы попадем?

— Насколько я знаю, — ответил Эдуард Оскарович, — Гарбуй ставил уже опыты — живые существа, которых он отправлял на Землю, попадали в тот момент, которого Земля достигла к настоящему времени.

— Значит, у полицмейстера Журбы и принцессы мало шансов увидеть родных?

— Почти никаких. Если природа не сыграет с нами злой шутки.

— А вы сами, я забыл, — спросил Всеволод, — из какого времени?

— Из середины двадцатого века, — напомнил Калнин.

— Не хотел бы я загреметь к вам, — вздохнул инженер. — Дикое время. Ни материалов, ни технологии. Типичное средневековье.

— Пожалуй, оно миновало раньше.

— Я в переносном смысле. Стыдно было с такой технологией выходить в космос.

— Средневековье выражалось в ином.

— Я понимаю. Вы имеете в виду общественные отношения, — согласился Всеволод. — Но когда ваш Сталин умер, вы скоро вышли в космос.

— В каком году запустили первый спутник? — спросил Калнин.

Ответа инженера она не услышала, а сама, к сожалению, забыла — в школе проходили, а так забыла. Там еще был космонавт, который потом разбился на самолете…

Остальные тоже выходили из барака, но далеко от него не удалялись.

— А расскажите мне, — попросила Кора инженера, — что здесь было… в прошедшие дни?

— Из всех действующих лиц с нами общался только Гарбуй, — сказал Всеволод. — Полковник появился потом. Со всей охраной… Нас даже держали не здесь, а у самого моря, на вилле «Радуга».

— И нас было меньше, — сказал инженер. — Мы с поручиком.

— С ротмистром, — Покревский серьезно относился к своему чину. Будь его воля, подумала Кора, повесил бы Георгиевский крестик на синий халат.

Он погладил принцессу по плечу, и она прильнула к нему, запрокинув голову, смуглое матовое лицо и темные глаза в длинных ресницах. Красива она или нет? Разве красавицы водятся в богадельнях?

— А последними — вы и Эдуард Оскарович, — сказал инженер. — Вся компания. Интересно, кто будет следующий?

— Полагаю, что следующих не будет, — уверенно сказала Кора.

Облака плыли низко и медленно, от них исходила теплая, душная, утробная влажность. Чайки летали над помойкой в углу двора и выхватывали оттуда куски пищи и бумаги, как будто бычков из воды.

— Сначала они удивлялись нам, — сказал инженер. — А мы удивлялись им. Взаимная угадайка. Как собаки — знаете, они еще не знакомы и боятся друг дружку, ходят кругами и косят глазом.

Покревский засмеялся. Принцесса, глядя на него, тоже улыбнулась.

— Несколько дней назад я был вшивым и отчаявшимся офицером погибшей армии, — сказал Покревский, как бы оправдываясь перед Корой. — И я добежал до смертной черты. А теперь рядом со мной есть женщина — ребенок, моя птичка… мы ни черта не умеем говорить, а все понимаем. Смешно, правда?

— Смешно, если учесть, что ей на пятьсот лет больше, чем вам, — сказал инженер.

— Поэтому я так испугался сегодня, когда узнал, что возвращение может оказаться разлукой. Безнадежной, — сказал Покревский.

Над площадкой прошел вертолет. За ним второй. Они снижались за колючей проволокой.

Кора прошла к лабиринту. Он так и остался полуразрушенным, словно его топтали слоны. Кому могли понадобиться эти опыты?

Эдуард Оскарович, который стоял в тени стенки лабиринта и, приставив козырьком ладошки ко лбу, смотрел на опускающиеся машины, почувствовал, что подошла Кора.

— Сегодня все решится, — сказал он. — Мы попали палкой в муравейник, и все муравьи спешат первыми сожрать гусеницу.

— Вы говорите загадками, — сказала Кора. — Здесь все загадки. И лабиринт — загадка. Зачем эти игры?

— Вы когда-нибудь видели в музее одежду сибирского шамана? Да? Помните, сколько ненужных бранзулеток украшают его халат? Это игры в большую науку.

Калнин был напряжен и прислушивался к звукам, которые были для Коры неочевидны. Халат его был туго обмотан вокруг тела — ему достался широкий халат — и подпоясан веревкой, отчего у Калнина был вид католического нищенствующего монаха; низкое утреннее солнце отражалось в толстых линзах очков.