Роберт Беннетт - Город лестниц

Судя по расстановке букв, это все-таки адрес. Она уже разобралась с частью шифра, однако это, скорее всего, даже не шифр в обычном смысле слова: скорее, послание просто записано буквами нескольких наугад выбранных алфавитов. Вот это, похоже, согласные, их верхняя часть – из гешати, мертвого языка Западного Сайпура. Над нижней половиной пришлось покорпеть пару часов, но она все-таки разгадала их: это, судя по всему, чотокан – невероятно редкий и практически неизвестный (поскольку никому не понятный) язык, на котором говорят в горах к востоку от дрейлингских республик.

Осталось разобраться с гласными.

А потом с цифрами.

Ох уж эти цифры…

Теперь она уже не так сильно восхищается профессором. «Что ж ты делаешь, Панъюй, старый ты хитрющий лис…»

Шара отставляет в сторону чашку и откидывается в кресле. Очень хочется верить, что она никак не может разобраться с запиской просто потому, что шифр сложный. На самом же деле она не желает себе признаться в том, что просто не может сосредоточиться. И думает о другом.

«Он здесь. Здесь, в городе. В этом же городе. Возможно, всего в нескольких кварталах отсюда. И как я упустила это из виду? Разве можно быть такой дурой…»

Все это началось – как и многие другие Шарины дела и занятия длиною в жизнь – с игры.

Первый день триместра в академии Фадури в Галадеше – всегда очень напряженный. Юные дарования изо всех округов и со всех островов Сайпура обнаружили, что просторные коридоры и аудитории Фадури заполнены такими же юными дарованиями. И быстро поняли, что, несмотря на внушаемое с детства «ты – особенный и не такой, как все», здесь они могут оказаться вовсе не такими уж особенными. Это дома все они гении, а тут – тут нужно из кожи вон вылезти, чтобы доказать, что ты лучший. Потому что доказывать это придется лучшим из лучших.

Чтобы разрядить обстановку, школа в выходные перед началом занятий традиционно устраивала соревнования по батлану. Затея снискала такую популярность, что родители изо всех сил натаскивали детей перед приездом – видимо, руководствуясь ошибочным представлением, что высокое место в турнирной таблице гарантирует их чаду хорошие оценки и обеспеченное будущее.

Шара Комайд, тогда шестнадцати лет от роду, не разделяла общих тревог и ожиданий. Во-первых, она пребывала в неколебимой уверенности, что она – самая способная и лучше ее в академии не сыскать. Во-вторых, к батлану она относилась с некоторой долей презрения, ибо полагала ее игрой для выпендрежников, к тому же слишком зависимой от случая и везения: игроки по очереди бросали кости, и выпавшие очки определяли их дальнейшие действия. Да, это добавляло игре непредсказуемости, но выводило ее из-под контроля. Поэтому она всегда предпочитала товос-ва – похожую на батлан, но требующую больше мысленных усилий и более медленную игру. В ней победа доставалась тому, кто умел думать на несколько ходов вперед. Так или иначе, играть в нее случалось крайне редко: это была континентская игра, и в Сайпуре о ней почти никто не слышал.

Впрочем, уроки, усвоенные при игре в товос-ва, могли пригодиться и в батлане. До определенной степени, конечно. Чтобы совладать с фактором случайности, приходилось думать намного, намного вперед. Но если ты умел это делать и планировал свои следующие ходы – о, в таком случае разделать ординарного игрока в батлан не составляло никакого труда.

В те выходные перед началом триместра Шара проложила себе место в верхние строчки турнирной таблицы с безжалостностью акулы. Поскольку она выиграла в первой дюжине состязаний, ей, чтобы добраться до финала, предстояло выиграть еще за тремя дюжинами досок. Сидящие напротив игроки вызывали у нее все больше презрения: прямо как дети, ей-ей, они попадались в ее ловушки один за другим, а все потому, что полагали, что играют в одну игру, а на самом деле им навязывали совсем другую. И она без стеснения выказывала, что чувствует по отношению к незадачливым противникам: вздыхала напоказ, закатывала глаза, подпирала подбородок рукой, укоризненно сопя, когда все они делали один дурацкий непродуманный ход за другим.

Другие студенты посматривали на нее с неприкрытой ненавистью. А когда они прознали, что ей на самом деле шестнадцать, то есть на два года меньше, чем обычному первокурснику Фадури, ненависть сгустилась в ярость.

Шара настолько уверилась, что без труда выиграет состязания, что совершенно не обращала внимания на турнирную таблицу. А когда все-таки взглянула, то с удивлением обнаружила, что другой игрок учинил практически то же, что и она: растерзал противников и вырвался наверх. Сидел он с другой стороны коридора. И фамилия у него была Вотров.

Она откинулась в кресле и огляделась по сторонам: где же он? Обнаружить его в толпе оказалась куда как просто.

К ее удивлению, он был не сайпурцем, а континентцем: высокий, худой голубоглазый молодой человек с белой кожей, рыжими волосами и волевым подбородком.

– Я сделал свой ход, – сообщил соперник Шары.

– Ш-ш-ш-ш… – отмахнулась Шара – она во все глаза смотрела на юношу, подмечая каждое его движение.

– Что? – сердито переспросил соперник.

– Ой, ну ладно, ладно, – нетерпеливо отозвалась Шара и сделала два хода, которые в следующем заходе должны были обернуться для сидящего напротив сокрушительным поражением.

И продолжила пожирать глазами континентца.

Богачи оттуда частенько посылали своих отпрысков на учебу в Сайпур. В конце концов, Сайпур – самая богатая и процветающая страна в мире, а на Континенте все еще неспокойно. А выглядел парень сущим аристократом: сидел, с ленцой развалясь в кресле, глядел приветливо, но не скрывал скуки и при этом все время болтал с игроками напротив, весело подначивая их, – прямо как за светским разговором в кофейне.

Тут юноша поднял взгляд, и их глаза встретились. Он широко улыбнулся и подмигнул.

Обескураженная Шара вернулась к партии.

В конечном счете, после двух часов непрерывной игры и разгромных партий с половиной студенческого населения Фадури, Шара оказалась лицом к лицу с континентцем. Они встретились в финале, один на один, а все остальные, студенты и преподаватели, стояли вокруг и наблюдали за партией.

Она недоверчиво посмотрела на континентского мальчишку: тот с самоуверенной улыбочкой потянулся, со щелчком размял костяшки пальцев и заявил:

– Ну что ж, сыграем? Наконец-то настало время для первой настоящей партии!

И принялся расставлять фигуры батлана.

– Не понимаю, о чем ты, – пробурчала Шара – она делала то же самое.

– Хм. Возможно, – протянул он. – Скажи мне вот что. Ты когда-нибудь слышала о такой игре, как товос-ва?

Сердце Шары екнуло. Очередная фигура замерла на весу над доской.