Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

С этими словами я указал на ярко раскрашенные фургоны впереди.

– Либо он был убит, а тело его – намеренно спрятано в купальной машине, – вставил Дюпен.

– Убит? В сообщении о смерти ни слова не говорилось о том, что Генри Арнольд был убит.

– Зато говорится, что в его кармане обнаружили склянку с белладонной и, по мнению доктора, осматривавшего обнаруженное тело, именно белладонна послужила причиной смерти. Также нам известно, что Элизабет Арнольд изо всех сил уговаривала мужа оставить роль Монстра, особенно после того, как суд признал Ринвика Уильямса виновным. Но, согласно переписке Элизабет Арнольд и миссис Смит, Генри Арнольд был уличен в нападении на женщину на променаде. И почти сразу после этого скончался.

– И какая же здесь взаимосвязь? – спросил я.

– Генри Арнольд отравился белладонной как нельзя вовремя. Как раз – чтобы его не успели арестовать за нападение на женщину, совершенное в манере Монстра, и допросить, – объяснил Дюпен, и тон его ясно давал понять, что он полагает меня страшным тугодумом. – И почему тело было обнаружено именно в купальной машине? Потому ли, что Генри Арнольд отличался любовью к ночным морским купаниям? Или потому, что кто-то пытался спрятать труп? Я бы скорее предположил последнее.

– Но не верите же вы вправду в то, что Элизабет Арнольд убила собственного мужа, которого, очевидно, любила и ради которого отвергла все выгоды обеспеченной жизни?

– Вспомните, чем она рисковала, когда Генри Арнольд изображал Монстра по ночам. Рано или поздно он был бы схвачен и, при его неуравновешенности, вполне мог обвинить жену как зачинщицу преступлений Монстра. И что сталось бы с их дочерью, умри они оба на виселице? В лучшем случае она попала бы под опеку отца и мачехи Элизабет. В худшем – ее ждала бы судьба всех сирот.

Взгляд Дюпена излучал, скорее, холодную отстраненность, чем сочувствие, и это привело меня в нешуточное раздражение, но я предпочел не высказывать его вслух.

Мы подошли к купальным машинам – ярко раскрашенным крытым фургонам, выстроившимся кавалькадой вдоль берега моря. Рядом со своими повозками стояли смотрители машин или «макальщики» – все, как один, коренастые, обожженные солнцем, в закатанных до колен штанах. Одни носили соломенные шляпы, другие повязали головы носовыми платками. Женщины-макальщицы, столь же коренастые и смуглые от загара, собрались возле машин для леди, расположенных в почтительном удалении от мужских.

Одна из величайших радостей жизни в Филадельфии – это купание в Скулкилле. Я, великолепный пловец, оказавшись в Маргите, просто обязан был испробовать такую новинку, как купальные машины. Правда, энтузиазм мой несколько подпортила мысль о том, что в одной из этих ярких повозок было найдено тело деда – по всей вероятности, умершего не своей смертью.

Я подошел к желтому фургону с красной каймой, в который смотритель как раз запрягал лошадь. Повозка оказалась устроена весьма разумно: основание примерно шесть на шесть футов, деревянные стенки без окон под островерхой крышей, в высоту примерно футов восьми – вполне достаточно, чтобы любой мог выпрямиться во весь рост. Благодаря огромным колесам, корпус машины возвышался на четыре фута над землей. Дверь с одной стороны предназначалась для входа в фургон с песчаного пляжа, а сквозь дверь с противоположного борта купальщик мог выйти прямо в воду.

– Если разум Генри Арнольда был помутнен от злоупотребления белладонной, могло статься, что он едва не утонул и нашел пристанище на ночь в купальной машине, – сказал я.

– Если человек страдает от боли или с трудом передвигается, ему будет тяжело вскарабкаться внутрь, – заметил Дюпен, указывая на лесенку, ведущую к двери.

– И вовсе не тяжело! – возразил подошедший смотритель. – Желаете окунуться? У меня как раз две машины свободны.

– Где находятся эти машины ночью? – спросил я.

– Вон там, сэр, прямо на пляже, возле купального домика, – смотритель указал в сторону импровизированных купален.

– Окончив работу, вы запираете их? – задал вопрос уже Дюпен.

Смотритель смерил нас взглядом, исполненным явного подозрения.

– Внутри ничего такого, чем вор мог бы соблазниться. Купальные костюмы мы на ночь убираем в купальни.

– Благодарю вас. Весьма познавательно. И – да, мы непременно окунемся.

– Может, просто осмотрим машины, и дело с концом? – предложил Дюпен.

– Я настаиваю. Мы должны опробовать эти машины на деле. Как без этого убедиться, что возможно, а что нет?

Дюпен сощурился и неохотно кивнул.

– Прекрасно, господа. Пожалуйте.

Смотритель указал мне на желто-красную машину, а Дюпена проводил к небесно-голубой. Дюпен с весьма мрачной миной поднялся по лесенке, а я забрался в свою машину, вполне удовлетворенный его дискомфортом.

Внутри купальная машина была устроена предельно практично: скамья, закрытая полка для одежды под потолком, два полотенца и длинная фланелевая рубашка для женщин-купальщиц. Свет проникал внутрь сквозь отверстие в крыше. Без всяких церемоний машина тронулась с места, отчего я рухнул на скамью и не мог не заметить, что лежать на ней невозможно – слишком узка. Значит, деду пришлось провести последние часы жизни, лежа на полу такой же – а может быть, этой самой купальной машины…

Повозка остановилась, и я услышал, как смотритель успокаивает лошадь, перепрягая ее спереди назад для возвращения машины на берег. Я быстро переоделся в прихваченный с собой купальный костюм, сложил одежду на полку и распахнул переднюю дверь. Море оказалось передо мной прямо на уровне пола повозки. Макальщик ждал у двери, чтобы помочь мне сойти. В море видны были еще несколько купающихся, но дверь машины Дюпена оставалась закрытой. Макальщик было подал мне руку, но я просто нырнул в воду с места. Вынырнув в добрых десяти ярдах от машины, я понял, что повел себя совершенно не так, как все. Купальщики, стоявшие в воде по грудь, удивленно глазели на меня, пока я плыл обратно к машине.

– Ну и напугали вы меня, сэр, – сказал макальщик с ужасом на лице. – Я уж думал, что потерял вас.

– Не бойтесь. Я очень люблю воду.

Мое заявление явно не убедило макальщика: он старался держаться как можно ближе, словно опасаясь, что я вновь скроюсь под водой.

Тут я с удивлением заметил, что вокруг никто, кроме меня, не носит купальных костюмов. Конечно, для мужчин моей родины – особенно принадлежащих к низшим классам – не в диковинку купаться в костюме Адама, но только если поблизости нет женщин. Оглянувшись в сторону женских машин, я увидел, что от ближайшей из них к воде тянется специальный навес из ткани, полностью скрывающий купальщицу от взглядов мужчин и наоборот, без малейшего ущерба для чьей-либо скромности.