Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

– Я счастлив, что вы нашли его подходящим, – ответил я, прерывая благодарности друга, чтобы не смущать нас обоих.

Финансовые обстоятельства Дюпена ненамного улучшились со времени нашей последней встречи, и я, естественно, предложил оплатить наше расследование. Тем более что бедность, в которую ввергло меня бессердечие приемного отца, была удачно, хотя и временно, смягчена круглой суммой, полученной мною от богатой английской дамы по имени Хелен Лоддиджс за редактирование любительского орнитологического исследования, посвященного редким птицам Центральной и Южной Америки. Тот факт, что моя благодетельница проживала в Лондоне, послужил оправданием этой поездки в глазах жены. В конце концов, я ведь действительно намеревался посетить мисс Лоддиджс, и посему на моей совести не лежало бремя обмана.

– Вы оказываете мне большую услугу, Дюпен, и я рад, что «Аристократическая гостиница Брауна» оправдывает свое название, предоставив нам такие славные номера.

К счастью, его номер был так же хорош, как мой, с добавлением нескольких больших севрских ваз с живыми цветами, которые почему-то не пахли.

– Может быть, вас это удивит, но я не нахожу в убранстве никаких изъянов, – добавил я.

Дюпен улыбнулся. Он хорошо знал мои взгляды на меблировку.

– Да, это весьма удивительно. Но мне интересно, были ли у вас причины – за исключением образцовой обстановки – выбрать именно эту гостиницу.

– Признаться, я ничего не знаю о ней, кроме того, что сказано в рекламном объявлении, которое я послал вам вместе с письмом.

Он достал из кармана сюртука изящный буклет и передал его мне. Я и без того хорошо помнил его, но перечел снова, поскольку Дюпен, очевидно, ожидал этого. Бумага была плотной, отменного качества, на обложке имелся выполненный чернилами набросок здания, а внутри текст, написанный почерком настолько каллиграфическим, что его можно было принять за типографскую печать.

«Аристократическая гостиница Брауна»,

Довер-стрит, 23, Мэйфер, Лондон.

Расположена рядом с Грин-парком,

театрами и многими историческими

достопримечательностями Лондона,

а также лавками, постоянными покупательницами коих

являются самые изысканные леди Лондона.

Наша гостиница для благородных джентльменов

меблирована по высочайшим стандартам,

с сугубым вниманием к удобствам тех,

кто почтит ее своим вниманием.

Чаевые включены в счет. Собственная кухня.

Владелец – мистер Джеймс Браун,

бывший камердинер лорда Байрона.

– Необычная реклама, – заметил Дюпен. – Как она к вам попала?

– Я получил ее вместе с билетом на «Ариэль». Мой агент взял на себя смелость заказать мне номер в гостинице и по моей просьбе заказал еще один.

Дюпен забрал буклет и спрятал его в карман.

– Теперь давайте посмотрим, так ли хороша их кухня, как обстановка.

Он снял серебряные крышки с блюд, на которых обнаружился ужин, состоявший из жареного цыпленка с морковью и картофелем. В животе у меня заурчало. Дюпен быстро разложил еду по тарелкам. Вооружившись столовыми приборами, мы не произнесли больше ни слова. Когда мы насытились и убрали посуду на кухонный поднос, Дюпен налил нам коньяку и обрезал кончики двух сигар.

– Надеюсь, вы найдете их более чем удовлетворительными.

Дюпен прикурил от серной спички и подал огонь мне. Раскурив сигару, я затянулся ароматным дымом.

– Отлично!

– «Нью Уорд» славится высоким качеством.

Его слова словно превращались в дым, а потом – вновь в слова. Несколько минут мы наслаждались сигарами молча, но безмолвие Дюпена порождало тревогу – для него духовные удовольствия всегда стояли выше телесных. Я переставил шкатулку красного дерева на мраморный столик.

– Благодарю вас за то, что согласились мне помочь, хотя я предоставил вам так мало информации о том, что привело меня в Лондон.

– Польщен, что вы не усомнились в моей готовности помочь, – ответил Дюпен. – И мне очень любопытно узнать больше о вашей исторической головоломке.

Я кивнул на шкатулку:

– Как вы уже догадались, это имеет прямое отношение к моей загадке.

– Конечно.

– Боюсь, к сути моей проблемы придется идти окольным путем, чтобы уж точно посвятить вас во все подробности.

На лице Дюпена появился намек на улыбку.

– Вы знаете меня. Лучше полагать, что важны все детали, чем обратное, иначе легко можно упустить нечто, лежащее на поверхности.

Перед тем, как начать рассказ, я сделал добрый глоток коньяка.

– Не помню, говорил ли я вам, что моя мать родилась здесь, в Лондоне. Еще будучи ребенком, она эмигрировала в Бостон со своей матерью. Та была актрисой и дебютировала на театральной сцене вскоре после приезда на новую родину. Моя дорогая мама тоже выросла замечательной актрисой и в свое время встретилась с отцом, который также хотел играть в театре. Таланта у него было немного, и он ее бросил – вероятно, из зависти, оставив одну без гроша с тремя маленькими детьми. Она делала все возможное, чтобы прокормить нас, но слабое здоровье ввергло ее в еще более отчаянную нужду, и она умерла в Ричмонде, штат Вирджиния, когда мне не было еще и трех лет.

Я сделал паузу, чтобы затянуться сигарой. Вместе с дымом в грудь хлынула волна привычной меланхолии. Дюпен также затянулся табачным дымом, не отводя от меня пристального взгляда.

– К счастью, у матери было много друзей, которые ей помогали, и нас, троих ее детей, приняли к себе три семьи. Я считаю, что мне повезло больше всех, так как мои приемные родители, Джон и Фрэнсис Аллан, не только взяли меня в свой дом в Ричмонде, но и обращались как с родным сыном, настаивая, чтобы я называл их мамой и папой. Я жил обеспеченно – можно сказать, в полной идиллии. Но в шесть лет эта идиллия была прервана нашим переездом в Лондон. Мы прожили здесь пять лет, однако предприятие отца оказалось убыточным, а здоровье мамы начало портиться. Даже возвращение в ее любимый Ричмонд не спасло ее, и она преждевременно покинула этот мир, оставив в моем сердце глубокую рану. Ее муж не страдал так сильно, и с неподобающей поспешностью женился снова, что привело к страшной ссоре между нами.

Дюпен принял изложение моего прошлого кивком, попыхивая сигарой. Мои отношения с приемным отцом были враждебными, когда я жил в Париже, но сверх этого Дюпен мало что знал о них.

– Когда здоровье папы внезапно пошатнулось, его новая жена не сообщила мне, что он при смерти, и возможность примирения была упущена. Я приехал в Ричмонд на похороны, но был принят как посторонний. Не стыжусь признаться, что я ожидал стать наследником большого состояния.

– Разумное ожидание, учитывая прочность уз, связывавших вас с приемной матерью, и долгие годы, прожитые с приемным отцом.