Ольга Пашнина - Беглянка

– Моя, – шепнул Герберт. – Скажи мое имя.

Едва слышно она его прошептала. Ему хватило. Острое наслаждение, граничащее с болью, взорвалось внутри. Кортни вскрикнула, магия рассеялась, оставив после себя лишь дрожь.

Герберт отодвинулся, еще не совсем контролируя движения, прижал девушку к себе, слушая громкие удары ее сердца.

Камин погас. В комнате стало заметно холоднее. Но сил подняться и вновь его разжечь не было.

Историю и право я сдала. Учитель только диву давался, как резко взлетели мои оценки. Пытался отправить сдавать с комиссией, но и там я показала если не отличный, то вполне приемлемый для колледжа уровень. Отец был доволен, и вскоре Герберт стал заниматься со мной дважды в неделю.

Историей, конечно. Узнай отец, что нас связывало помимо свитков и учебников, на улице оказались бы мы оба. Но, к счастью, он ни о чем не подозревал.

Для встреч мы использовали мраморную спальню. Это была спальня, переделанная в свое время из кладовой, а потому в ней было совсем небольшое окошко, а помимо кровати ничего туда толком не влезало. Спальня служила гостевой, и, когда в доме была лишь семья, никому и в голову не приходило туда заглядывать.

Зиму сменила весна, а короткий период капелей и слякоти вскоре сменился дождливым ожиданием лета. Близились школьные экзамены, назревал момент поступления в колледж. И чем ближе была эта дата, тем сложнее было улыбаться гостям или отчитываться за оценки перед отцом.

Или раздеваться перед Гербертом.

Я почти не спала. Мало ела. Часами смотрела в ненавистный учебник, а когда никого не было дома, кричала! Кричала, кричала, выпуская всю злость! И только благодаря этим моментам могла изо дня в день спускаться к ужину, целовать отца за завтраком, приветствовать учителя Ким. Да и вообще жить.

В моей жизни реальными были лишь эти минуты крика. Все остальное – словно в тумане, и даже часы, проведенные с Гербертом, казались сном. Странным, в чем-то неправильным, но позволяющим забыться сном.

Так пришло лето.

В день, когда я получила школьный диплом, отец заболел.

Мы готовились к очередной поездке в домик у озера, чтобы отпраздновать мое грядущее поступление. И теперь причин оставаться дома у меня не было. Кайла, Ким и Кристалл уже ждали в карете, а мы с Гербертом стояли у лестницы, обсуждая – как все думали – мои будущие предметы в колледже.

– Просто уйди спать за час до окончания, – усмехнулся мужчина. – Ты знаешь, где моя комната.

– Кайла…

– Кайла до последнего будет провожать гостей, а если и поднимется, то легко поверит в то, что ты заснула в ванне. У нас будет час.

Герберт будто бы случайно переступил с ноги на ногу, и его рука на пару мгновений коснулась моей. Я вздрогнула, отступила, чем вызвала улыбку мужчины. Ему нравилось меня дразнить. Доводить ситуацию до преступно опасного момента.

Кристалл и девчонки были в карете. Отец наверху и явно пока не собирался спускаться. Герберт сделал стремительное движение, я оказалась прижата к его телу, а поцелуй вышел грубым и поспешным. Я тут же вырвалась под мягкий бархатистый смех мужчины. Предательская дрожь заставила поежиться.

Сверху донесся грохот.

Не сговариваясь, мы сорвались с места, но увидели лишь лежащего на полу отца. Я остановилась на верхней ступеньке, а Герберт подскочил к другу и щупал пульс. За последние дни отец осунулся и немного похудел, Кристалл считала, это от злоупотребления выпивкой и неправильного питания, но теперь, похоже, стало ясно, что дело не только в этом. Отец был болен.

– Папочка! – Ким, вернувшаяся за чем-то в доме, прижала ладошки к лицу и бросилась обнимать отца.

А я стояла, сжимая побелевшими пальцами перила, и пыталась вызвать внутри себя беспокойство.

Я тенью скользнула по коридору, даже не потревожив пламя свечей. И кто додумался ставить свечи? Где магические светильники? Они были слишком яркие для отца, но здесь-то отца не было. Мне вдруг подумалось, что мы все превратились в эти свечи. Готовые, чуть что, погаснуть, оставив едва заметную струйку дымка.

Дверь, из-за которой доносилось хриплое дыхание умирающего, я проскочила быстро. И лишь в конце коридора выдохнула. Эта дверь была у́же прочих, а едва я ее распахнула, в нос ударил необычный цветочный аромат. Тягучий, сладкий.

Герберт стоял у окна. Зачем он смотрел на ночной сад? Мне всегда было страшно увидеть среди темных деревьев что-то… потустороннее и неизведанное. А у этого мужчины были стальные нервы.

– Кристалл уволила Рози, – сказала я, желая хоть как-то нарушить эту тишину.

– Карл никогда не отличался чуткостью к близким. Он хочет, чтобы за ним ухаживали вы.

– Ким готова, но Кристалл сказала, что не позволит.

– Мудрая женщина, – хмыкнул Герберт, приближаясь.

Его руки одна за другой вытаскивали шпильки из моих волос, принося облегчение.

– Расслабься, – шепнул он, – скоро все кончится. Это не навсегда.

– Хорошо бы, – устало вздохнула я. – Как твой суд?

– Ты хочешь говорить о суде? – Горячие губы коснулись шеи, я с шумом втянула воздух. Плеч коснулась прохлада.

И вдруг Герберт отстранился. Я непонимающе открыла глаза. Мужчина остановился у небольшого столика, каким-то чудом втиснутого в небольшое пространство комнаты. Платье скользнуло к моим ногам. Не давая себе времени на смущение, я шагнула к постели. Сидеть было не так… волнительно.

– Завтра выходной. Мне придется уехать в Даркфелл после обеда, и там я проведу ночь. Взял бы тебя с собой, да Кристалл не оценит. Хочу сделать тебе небольшой сюрприз. Ты знаешь, что значит твоя фамилия?

– Раньше на месте этого дома были кордеровые сады, – голос неожиданно охрип.

– Удивительное растение. Его лепестки содержат столько магических ингредиентов, что даже сложно перечислить их все по памяти. От ядов до спасительных зелий.

В руках мужчины появился небольшой бутылек с розовой искрящейся жидкостью. Золотистые пузырьки внутри завораживали.

– Что это? – спросила я.

– Зелье из цветков кордера. Расслабляет, позволяет отбросить лишние мысли, придает ощущениям… краски.

– Наркотик?

– Нет. Разумеется, нет, Кортни, ты что, всерьез подумала, что я стану травить тебя? Он лишь поможет расслабиться. И быстрее привыкнуть… к игре.

Расслабиться… это слово звучало так сладко, что я, недолго думая, выхватила флакон и выпила до дна. Вкус оказался приятный, как у южной красной ягоды. Зелье было горячим, по всему телу распространились волны тепла. Тепло зарождалось в груди, отдавая слабостью в ноги и руки. Мне уже было хорошо и, если честно, не нужно было даже Герберта.

Он покрывал поцелуями плечи и шею.

– Сейчас я кое-что тебе покажу. Не бойся.