Дуглас Престон - Богохульство

Что-то кольнуло у него внутри. Маскируя странные чувства, он повернулся к Коркоран. Та подавала ему тарелку с бифштексами.

– Надеюсь, ты не вегетарианец, Уайман?

– Совершенно нет. – Он взял аппетитный кусок мяса и передал тарелку дальше, стараясь казаться невозмутимым. Вид Кейт взволновал его больше, чем можно было ожидать.

– Не подумай, будто мы тут каждый день так питаемся, – сказала Коркоран. – Это праздничный ужин в честь твоего появления.

Послышался звук от удара ложкой по стеклу. Хазелиус встал, поднимая руку с бокалом. Разговоры стихли.

– Я подготовил тост в честь новичка… – Он оглядел сидящих за столом. – А где помощница руководителя?

Распахнулась кухонная дверь, Кейт поспешно подбежала к столу и села рядом с Фордом, по-прежнему не глядя на него.

– Я как раз говорю, что подготовил тост по случаю Уайманова приезда. Уайман Форд, добро пожаловать в нашу команду!

Форд неотрывно смотрел на Хазелиуса, но все его внимание было приковано к стройной Кейт, сидевшей совсем рядом, к ее теплу и аромату.

– Вы все прекрасно знаете, что Уайман – антрополог, – продолжал Хазелиус. – Предмет его изучения – человек. А это, друзья, гораздо более сложная штука, чем все то, над чем корпим мы с вами. – Он выше поднял руку с бокалом. – Надеюсь, мы очень скоро и благополучно познакомимся ближе, Уайман. Добро пожаловать от нас всех!

Остальные зааплодировали.

– А теперь, прежде чем сесть, я хотел бы сказать пару слов о неприятности, приключившейся вчера ночью… – Хазелиус помолчал. – Мы вовлечены в напряженный процесс поиска, начавшийся с тех пор, когда наши предки впервые взглянули на звезды и задались вопросом: что это? Стремление найти ответы на все подобные вопросы – одно из величайших заслуг человечества. Люди научились разводить огонь, а века спустя открыли кварк. Это и есть то, что зовется человеческой сущностью. Мы – все тринадцать присутствующих здесь – истинные наследники Прометея, который похитил у богов огонь и передал его людям.

Он многозначительно помолчал.

– Вы прекрасно помните, какая участь постигла Прометея. В наказание боги навеки приковали его к скале. Каждый день прилетает орел и выклевывает его печень, но за ночь она снова отрастает. Умереть Прометей не может, ибо он бессмертен, поэтому и вынужден страдать бесконечно.

В комнате стояла такая тишина, что Форд слышал, как потрескивает огонь в камине.

– Поиски истины – немыслимо тяжелый труд. Мы с вами знаем это по собственному опыту. – Хазелиус снова поднял бокал. – Выпьем же за наследников Прометея!

Остальные молча осушили бокалы.

– Следующий запуск запланирован на среду, на двенадцать дня. Попрошу каждого из вас в оставшееся время сосредоточить на своих задачах максимум внимания.

Хазелиус сел. Все взяли ножи и вилки, и разговоры мало-помалу возобновились. Когда беседа потекла оживленнее, Форд тихо произнес:

– Привет, Кейт.

– Привет, Уайман. – По взгляду Кейт было сложно что-либо понять. – Никак не ожидала тебя здесь увидеть.

– Ты замечательно выглядишь.

– Спасибо.

– Помощник руководителя. Звучит внушительно. – Изучая ее досье, Форд в некотором смысле чувствовал себя извращенцем, но ничего не мог с собой поделать и вчитывался в каждое слово. Жизнь Кейт с тех пор, как они расстались, складывалась отнюдь не благополучно.

– А ты? Почему махнул рукой на работу в ЦРУ?

– С ЦРУ покончено.

– Теперь занимаешься антропологией?

– Да.

На том разговор и прекратился. Звук ее голоса, его напевность, живость, даже едва заметная шепелявость взволновали Форда сильнее, чем привлекательная наружность. Перед его глазами вновь воскресли воспоминания. Смешно, ведь они расстались сотню лет назад. У Форда за это время было с полдюжины романов и законный брак. К тому же они разошлись с Кейт не тихо и мирно и не предложили друг другу остаться друзьями. А наговорили такого, чего вовек не забудешь.

Кейт отвернулась и завела беседу со вторым соседом. Форд, глубоко погруженный в мысли, сделал глоток вина. Память перенесла его в тот день, когда он впервые увидел Кейт в Массачусетском технологическом институте. Как-то раз, придя после занятий в библиотеку, Уайман отправился на поиски тихого уголка и заметил лежащую под столом девушку. Зрелище, само собой, поразило его необычностью. Стройная и свеженькая, с аккуратными чертами, как у многих людей, среди предков которых есть азиаты и европеоиды, она спала, подложив под щеку руку, и походила на отдыхающую газель. Ее длинные блестящие волосы были рассыпаны по ковру. Ямка у основания ее белой шеи показалась тогда Форду самой эротической картиной из всех, какие ему когда-либо доводилось наблюдать. Он бесстыдно рассматривал ее, упиваясь безмятежностью и красотой ее сна. Прикоснуться к ней Уайман даже не думал. Просто разглядывал каждую ее черточку.

Ей на щеку села муха. Она приподняла голову, распахнула свои махагоновые глаза и взглянула прямо на Форда. Он почувствовал себя правонарушителем, застигнутым на месте преступления.

Она покраснела и неловко выползла из-под стола.

– Чего тебе?

Форд пробормотал нечто вроде: подумал, тебе плохо.

Ее взгляд потеплел.

– Наверное, я выглядела странно… – смущенно пробормотала Кейт. – Лежу себе на полу… Обычно в это время тут никого. А мне, чтобы взбодриться, достаточно подремать минут десять.

Форд заверил ее, что он всего лишь испугался за ее здоровье. Она, будто между прочим, сказала, что прежде чем засесть за учебники, сходит и выпьет двойной эспрессо. Он ответил, что тоже не откажется от чашечки. Так и состоялось их первое свидание.

Они были слишком разные. Отчасти поэтому, наверное, и понравились друг другу. Кейт родилась и выросла в небольшом городишке, в семье небогатых людей. Форд был вашингтонцем, представителем элиты. Она слушала «Блонди», он любил Баха. Она, бывало, курила марихуану, он не признавал наркотиков. Он был католиком, она – завзятой атеисткой. Он умел быть сдержанным, она слыла бунтарем, даже дикаркой. На втором свидании не он, а она первая его поцеловала. И при всем при этом ей среди студентов удавалось быть лучшей из лучших. О ней отзывались почти как о гении. Ее блестящий ум пугал Форда и вместе с тем притягивал. Она была одержима идеей познать суть человеческой природы, смело выступала против несправедливости, участвовала в демонстрациях и писала письма редакторам газет. Порой они спорили на политические или религиозные темы ночь напролет. Кейт с поразительной чуткостью умела разгадывать загадки человеческой психики, хоть и высказывала свою точку зрения излишне эмоционально.

Когда Форд решил работать в ЦРУ, их отношения прекратились. Кейт полагала, что, будь ты хоть сто раз порядочным, если идешь в разведку, становишься подлецом. Она расшифровывала ЦРУ так – Центр распространения ужасов. Причем в те минуты, когда старалась не выражаться грубо.