Дуглас Престон - Богохульство

– Взгляни-ка. – Грегори указал на то место, где обитатель древнего жилища выравнивал наружный слой глиняной массы. Бо́льшая часть этого куска истерлась от времени, но возле деревянной балки до сих пор сохранялись тонкие прожилки.

– Если приглядеться, видны отпечатки пальцев, – сказал Хазелиус. – Им тысяча лет. С другой же стороны, вот и все, что осталось от человека.

Он повернулся лицом к голубому горизонту.

– Вот что такое смерть. Приходит день, и – раз… Все исчезает. Воспоминания, надежды, мечты, дом, любовь, имущество, деньги. Родственники и друзья поплачут, устроят похороны и поминки – и продолжат жить, как жили. А ты становишься желтеющими фотографиями в альбоме. Потом умирают и те, кто тебя любил, потом те, кто любил их, и вот уже никто не помнит, что когда-то на земле был ты. Видел старые снимки в антикварных лавках, на которых мужчины, женщины, дети изображены в одежде девятнадцатого века? Теперь никому не известно, кто они такие. И о человеке, который оставил эти отпечатки, мы не знаем ровным счетом ничего. Он ушел, и всё. Зачем тогда жил?

Становилось теплее и теплее, однако Форд, когда они спускались вниз, поеживался, как от холода, при мысли, что и он когда-нибудь умрет.

Вернувшись домой, Форд заперся изнутри, задвинул шторы, взял из шкафа портфель и открыл кодовый замок.

«Поспи, дурак, поспи, тебе говорят!» – требовал его организм. Уайман же, пытаясь не обращать внимания на смертельную усталость, достал из портфеля ноутбук и записку Волконского. Выдавалась первая возможность поразмыслить над ней. Сев на кровать спиной к деревянной спинке и положив ногу на ногу, Форд поставил компьютер на колени, открыл «Хекс эдитор» и принялся впечатывать последовательность букв и цифр. Шестнадцатеричный код следовало ввести в машину. Только тогда можно было с ним поработать.

Что скрывалось за этими значками? Коротенькая компьютерная программа, текстовый файл, некое изображение, первые несколько нот Пятой бетховенской симфонии? Или то был персональный код доступа? В таком случае он не сулил раскрыть никаких тайн, ведь ноутбук Волконского забрали агенты ФБР.

Форд тряхнул головой, убрал с ног компьютер, поднялся и пошел на кухню сварить кофе. Он не спал почти двое суток.

Насыпая в фильтр последнюю ложку молотых зерен, Уайман вдруг почувствовал приступ боли в желудке и задумался о том, что все это время накачивал себя кофе. Оставив кофеварку выключенной, он обследовал буфет, нашел у задней стенки упаковку натурального зеленого чая, залил кипятком два пакетика, десять минут спустя вернулся в спальню с кружкой настоявшегося горького ароматного чая и продолжил впечатывать код.

Ему хотелось побыстрее покончить с этим заданием, чтобы успеть вздремнуть перед поездкой в Блэкхорс, где он планировал в последний перед демонстрацией раз побеседовать с Бегеем. Однако его глаза, взгляд которых без конца перемещался с экрана на листок и обратно, то и дело заволакивало пеленой, и он невольно делал ошибки, но тут же их исправлял.

Спешить не следовало.

К десяти тридцати код был полностью в ноутбуке. Форд, старательно борясь с дремотой, откинулся на кроватную спинку и еще раз сверил вереницу цифр и букв на экране с записью на листке. Все верно. Сохранив файл, он активировал модуль распознавания.

На экране вдруг возник двоичный файл – целый блок из нулей и единиц. Форд наклонился вперед, активировал модуль преобразования двоичных чисел и, к своему великому удивлению, увидел перед собой обычный текст.

Поздравления! – кто бы ты ни был. Ха-ха! Интеллект у тебя развит чуть лучше, чем у обыкновенного человека-идиота.

Итак. Я сваливаю из этой психушки и еду домой. Сяду на свою тощую задницу перед теликом с бутылочкой холодной водки и косячком и посмотрю передачу про то, как обезьяны в зоопарке колотят по решетке. Ха-ха! И, может, напишу длинное письмо тете Наташе.

Я знаю правду, ты, придурок. Я сумел рассмотреть ее через безумие.

В качестве доказательства назову имя: Джо Блитц.

Ха-ха!

П. Волконский.

Форд прочел записку дважды и снова откинулся на спинку кровати. Сочинил это бессвязное послание явно человек, лишавшийся рассудка. Что он подразумевал под «безумием»? Хакерскую программу? Или самих ученых? Почему зашифровал свое письмо, а не написал его понятным для всех языком?

И кто такой Джо Блитц?

Форд открыл поисковую систему, ввел имя в строку поиска, получил миллион ссылок, просмотрел несколько первых и не нашел никаких взаимосвязей.

Достав из портфеля спутниковый телефон, он уставился на него, раздумывая о том, что Локвуда он уже ввел в заблуждение, вернее, налгал ему, а Хазелиусу пообещал не заикаться о «логической бомбе».

Все шло черт знает как. С чего он взял, что, проведя два года в монастыре, сможет спокойно вернуться к уловкам и вранью, какими благополучно пользовался в ЦРУ? Локвуду надлежало рассказать хотя бы о записке. Быть может, консультант по науке знал, кто такой этот загадочный Джо Блитц… Форд набрал номер.

– От вас более суток не было никаких вестей, – раздраженно произнес Локвуд, не трудясь приветствовать звонившего. – Чем вы там занимаетесь?

– Я нашел записку в доме Волконского. Подумал, вам будет интересно узнать, что в ней.

– А почему вы не упомянули про нее вчера?

– Это всего лишь разорванный надвое клочок бумаги с компьютерным кодом. Я не думал, что он представляет собой что-нибудь особенное. А сейчас смог расшифровать код.

– И?.. Что же в этой записке?

Форд прочел текст вслух.

– Кто, черт возьми, этот Джо Блитц?

– Я надеялся, что вы знаете.

– Поручу своим людям навести справки. Равно как и о тете Наташе.

Форд медленно убрал телефон от уха. Поражало в письме еще кое-что: не укладывалось в голове, что его написал человек, собравшийся покончить с собой.

Немного вздремнув и подкрепившись поздним ланчем, Форд отправился в конюшню. Следовало немедленно решить один вопрос с Кейт: она поступила с ним в высшей степени честно. Надлежало рассказать правду и ей.

Мерсер наполняла лошадиные поилки водой из шланга. Услышав шум, она повернула голову. Ее лицо было по-прежнему ужасно бледное от тревоги, почти прозрачное.

– Спасибо, что вчера пришла мне на помощь, – сказал Форд. – И прости, что из-за меня ты оказалась в столь щекотливом положении.

Кейт покачала головой.

– Не стоит. Я рада, что теперь мне нечего от тебя скрывать.

Форд стоял на пороге, собирая в кулак все свое мужество, чтобы открыть ей тайну. Она не поймет, подсказывал ему внутренний голос. Разозлится. Расскажу ей чуть позже, когда поедем в Блэкхорс.