Анна Велес - Зов в сумерках

Она зачем-то решила извлечь эту самую пулю из дерева. Такая неровная железная розочка, в сердцевине которой мерцало серебро. Елена задумчиво повертела ее в руках.

— Как-то странно, — заметил Макс, оглядывая Серегин труп. — Он почти не…, ну … не меняется.

— Его инициировали позапрошлой ночью, — сухо напомнила Елена. — А этот… Петька, стал упырем больше года назад.

Она подошла к Сереге, стилетом, все еще зажатом в руке, разрезала футболку на его плече.

— Вот оно.

Маленькая резаная ранка отчетливо была заметна на белизне кожи.

— Он пытался… — начал объяснять Макс.

— Я знаю.

Елена поторопилась покинуть баню. На улице было волшебно хорошо. Пели птицы. Все так же светило солнце, окрашивая лес и заброшенную деревню в ослепительно яркие желтоватые и даже оранжевые тона. Трава казалась неправдоподобно зеленой. Елена, недолго думая, тут же села в нее, не заботясь, что может испачкать соком свой наряд. Макс уселся рядом, разложив на тропе ее куртку, арбалет и даже вынутый из Серегиной руки пистолет. Они сидели и молча курили. Слушали лес, слушали ветер, слушали себя.

Елене казалось, что в ней что-то умерло. Глубоко в душе ощущалась незнакомая пустота и холод. А она очень боялась холода. Ей не верилось, что только что она, по сути, убила человека. Что другой человек пытался убить ее. Она лишь понимала, что эти двое в чем-то ее предали. А она предала их. Ее охватила апатия. Как всегда, после применения силы. Отходняк, как называл это состояние лучший друг Алек. К счастью, апатия заслоняла все остальные чувства. Притупляла боль, чувство страха, чувство вины за содеянное.

Елена посмотрела на Макса. Отстраненно, как смотрят вдоль улицы, когда ждут троллейбуса. Просто потому что надо куда-то смотреть. Он курил, выглядел даже расслабленно. Будто не ему только что пришлось стрелять в лучшего друга, будто не он видел, во что превратился на его глазах Петька. Будто они тут на пикнике, просто любуются природой после сытного обеда.

— Рассказывай, — все так же сухо скомандовала Елена.

Макс посмотрел на нее долгим понимающим взглядом. Усталым, полным уже давно выстраданной боли. Он прекрасно понимал, о чем она спрашивает.

— Тебе это покажется смешным и лживым, — начал он. — Но я ее люблю. Люблю, как никого. Она — моя жена, моя половина. Будто бы она родилась только для того, чтобы быть со мной, а я — чтобы быть с ней… Она… Я не знаю, как это объяснить. Мы были друзьями. Мы делились всем, чем только могли. Мы были родными друг другу людьми. По-настоящему родными.

— Были? — немного удивленно переспросила Елена.

Макс был прав, она не совсем ему верила, но показывать это сейчас не собиралась. А потому вертела в руках пистолет, проверяя обойму, водя пальцем по освободившимся в ней местам.

— Были, — продолжал Макс тоскливо. — До того, как все это началось. Я наслаждался своим счастьем. У меня была красавица и умница жена, дочка, семья о которой можно только мечтать. Случались, конечно, и любовницы… Ты знаешь. Как-то так всегда получалось. Появлялись милые симпатичные девушки, чем-то испуганные, в чем-то не уверенные. А тут я… Самоутверждался, наверное.

— Принц на белом коне? Рыцарь в блестящих доспехах? — насмешливо подсказала она.

— Типа того. — Он усмехнулся в ответ. — Были они. Но жена и дочь всегда на первом месте… Вике исполнилось двадцать. Закончила колледж. Работала. Только в личной жизни ей как-то не везло. Света так переживала… А потом мы приехали сюда. Где-то в апреле. И все переменилось. За одни выходные.

Елена уставилась на него удивленно. По ее расчетам, инициация произошла гораздо позже.

— Нет, — тут же возразил Макс. — Просто Вика влюбилась. Серьезно влюбилась. Светка на нее нарадоваться не могла. Прямо девочка расцвела. Если бы мы знали… — Он закурил очередную сигарету. — Вика начала мотаться сюда каждые выходные. Каждый свободный день. Я тогда узнал слух в деревне. Ну, про него. Спросил Вику. Оказалось, точно Олег…

Елена инстинктивно положила ему руку на предплечье. Чуть сжала. Она уже поняла, чем закончится этот рассказ. И в общем-то ей совсем не хотелось заставлять его рассказывать все подробно.

— Все понятно, — проговорила Елена. — Ты говорил с ней. Бесполезно. С ним тоже бесполезно. Как ни странно, он ее искренне любил. Так? Но вот вопрос, когда ты понял, что что-то неправильно?

— Света поняла, — ответил он грустно. — Вроде Вика стала худеть, вроде ела плохо. Вроде что-то еще в ней не так. Я, честно, думал, что скорее всего Вика залетела. Особенно, когда заметил, как ее тошнит однажды после обеда. Стал за ней присматривать. И вот однажды…

— Кажется, догадываюсь. — Она невесело усмехнулась. — Ты застал их за процессом принятия пищи?

Макс просто кивнул, глядя куда-то между рыжими стволами сосен.

— Как ты его убил? — немного помолчав, спросила Елена.

— Как я тебе и рассказывал. — Он пожал плечами. — Только никакого медведя не было. Просто ввалился в дом, выстрелил… Знаешь, мне сначала страшно не было. Только ярость, холодная такая. Когда и правда уверен, что идешь убивать. А вот когда пуля прошла сквозь него, а он по-прежнему стоял и улыбался, как… как…

— Как в дешевом голливудском фильме, — подсказала Елена, припомнив недавно пережитые ощущения.

— Вот-вот. Тут мне стало очень страшно. Знаешь, осознание такое… — Макс развел руками, не находя нужных слов. — И… там валялся топор. Уж не знаю откуда. Я схватил и кинулся на него…

Елена запросто могла себе представить происходящее. Вот Макс, рубящий топором неизвестного ей человека, вернее, существо, очень на человека похожее, и подлая улыбка на лице этого Вещего.

— Могу поспорить, он даже не сопротивлялся, — сказала она.

— Поначалу нет, — вспомнил Макс. — Он, кажется, был уверен, что бессмертный. Вот как-то так. А уж потом… Меня до сих пор передергивает, как вспомню. Будто я мясник какой-то. Бью, бью, а он все жив. А потом он… Знаешь, посмотрел только на меня, и я уже валяюсь у противоположной стены. Но… в общем, дальше, как уже говорил, мало что помню. Меня то отбрасывало, то я опять на него кидался…

— Все же тебе это удалось, — закончила Елена. — Где его книга?

— Я ее сжег. Там же, — немного виновато признался Макс. — Я не мог ее оставить. Ты же понимаешь!

Она кивнула. Но расстроилась, как ребенок, никак не могла смириться с потерей. Хотя и упрекала себя за это. Она только что убила человека, она видела, как Макс убил второго, услышала рассказ об еще одной смерти. А сама сидит и жалеет книгу. Плохо, что мама всю жизнь прививала ей любовь к чтению.

— А Вика? — спросила она снова.

— А что Вика? — Макс опустил голову. — Она Светина дочь. Не моя уже. Я это тогда и понял. Как отрезало. Но…