Мария Дубинина - Дзюсан. Академия-фантом

– Во-первых, доброе утро, Макалистер-сан.

Генри вздрогнул:

– Прости, но… – он хотел бы сразу сказать, что оно вовсе не доброе, однако слова колом застряли в горле. – Вчера я был слишком резок.

Сората вздохнул, спрятал за ухо выскочившую из хвоста гладкую прядку:

– Давай не будем об этом? – устало попросил он. – Мы оба были раздражены и наговорили глупостей.

– Нет, будем. – Генри куснул губу от напряжения. – Скажи, Кику была левшой?

– Нет. К чему этот вопрос? – Он нахмурился. – Что ты опять придумал?

Но Генри не собирался отвечать, главное для себя он узнал. Осталось самое неприятное:

– Сначала я должен извиниться. – Он глубоко вздохнул. – Кику ни в чем не виновна.

Кимура саркастически хмыкнул:

– Ну надо же! Разумеется, она не виновна, но ты не желал меня слушать. Я ни секунды не сомневался в ней, жаль только не удалось поговорить, – тут он помрачнел. – Но я обязательно все узнаю и предоставлю тебе доказательства. А пока мне не нужны твои поблажки.

Макалистер тяжело сглотнул. Пожалуй, зря он вызвался сделать это сам. Самому сжечь последний мост между ними:

– Это не поблажки, Сора… Сора, ты не сможешь поговорить с ней.

– Что это значит, Генри?

Он вскинул голову, заглядывая британцу в глаза, и тот знал, что он там увидит. Жалость.

– Сора, – Генри протянул руку, чтобы прикоснуться, но, так и не решившись, уронил. – Кику мертва.

Сората поморщился, потирая лоб, будто пытался уложить услышанное в голове. Попытался и не смог.

– Это самая неудачная твоя шутка.

– Я не шучу. – Генри сделал шаг вперед, и Кимура попятился. – Можешь думать обо мне что угодно, но я не шучу такими вещами. Кику мертва, ее больше нет.

Кимура промолчал. Генри не стал его торопить, понимал, что он чувствовал, понимал это упрямое неприятие и просто ждал, когда Сората сам все поймет.

Но Сората помотал головой, как капризный ребенок:

– Ты издеваешься надо мной. Вчерашнего было мало? Или ты ошибся. Скажи, что ты ошибся. Скажи же!

Выкрикнул и тут же неосознанно прикрыл рот ладонью.

– Я бы с радостью. – Генри сделал еще один шаг к нему и, все еще робея, погладил по плечу. – Она мертва. Мертва.

Голос все-таки дрогнул, но Макалистер не мог позволить себе быть слабым перед тем, кто в нем нуждался. А Сората нуждался в нем, сейчас особенно.

– Нет, Генри, – после недолгого напряженного молчания японец скинул его руку. Несмотря на смертельную бледность, он все еще оставался внешне спокойным, с упрямством безумца отрицая действительность. – Я тебе не верю. Кику не могла умереть. Ты просто хочешь добить меня. – Губы его растянулись в неуверенной улыбке. – Но ты ведь не врешь… Мой Генри не стал бы так шутить надо мной.

С каждым новым отрицанием Генри казалось, в него вбивают гвозди. Причиняя страдания другу, он в равной степени страдал и сам.

– Я же говорил, что не шучу, – все-таки он не выдержал и вцепился в опущенные плечи Сораты так крепко, как мог, не позволяя сбросить свои руки снова. – Прости.

Еще до рассвета к Генри пришел Хенрик Ларсен и попросил пойти с ним. Временный заместитель Акихико не знал, что делать, когда садовник сообщил о новом трупе. Доктор Сакураи умерла над телом Сэма, покончила с собой, как сразу же заявил Хенрик, но Генри считал иначе. Ему даже позволили осмотреть тело, лишь бы скорбная обязанность сообщить новость Сорате выпала ему. Все-таки Ларсен был трусом.

– Но… как же так? – Кимура опустил голову, прячась за челкой. – Как так случилось? Я не понимаю.

Генри порывисто притянул его к себе, чувствуя, как обмякают под его ладонями напряженные мышцы.

– Тебе скажут, что она покончила с собой из-за мук совести, но ты не верь.

На шее Сакураи Генри нашел такой же прокол от шприца, что и на шее Чандлера. И тоже слева. Правша не смогла бы убить себя левой рукой, это было бы слишком сложно.

Генри говорил и неловко поглаживал Сорату по чуть вздрагивающей спине. Так он мог бы утешать Филлис, но теперь у него остался только он, Сората, который вцепился в ткань его футболки, комкая в пальцах, и уткнулся в нее неожиданно мокрым носом.

– Ее убили, да? – прохрипел он, не отрывая лица от груди Генри.

– Боюсь, что да.

Кимура резко оттолкнулся от него:

– Я не могу в это поверить, я должен увидеть ее. Хотя… нет. – он словно что-то взвесил в голове. – Акихико вернулся? – в глазах японца появился нехороший, немного сумасшедший блеск. – Мне надо с ним поговорить. Я заставлю его во всем признаться. Он ответит мне за смерть Кику.

И попытался развернуться, чтобы уйти.

– А ну стой! – Макалистер схватил его за локоть. – Куда ты собрался в таком состоянии?

– Пусти! Пусти, я сказал! Ты же знаешь, что он один за всем стоит, забыл, что хотел отомстить за сестру? – Сората уже не контролировал себя. С неожиданной силой рванул руку, и Генри едва его не выпустил. – Пусти! Я не такой трус, как ты! Моя Кику…

Из глаз с новой силой покатились крупные прозрачные слезы. Но Генри не мог допустить такой глупости, как предъявление претензий Дайске.

– Никуда ты не пойдешь. Я сам, – и он закинул ошалевшего от такой наглости Кимуру на плечо. Тот почти по-девчачьи взвизгнул, а потом принялся осыпать Генри проклятиями и весьма ощутимо бить по спине, но это Макалистер легко мог стерпеть. В комнате № 3 он швырнул свою ношу на кровать и, быстро выскочив за дверь, запер ее запасным ключом. Как знал, что может пригодиться.

– Прости, Сората, – извинился он в ответ на громогласный стук и ругательства.

– …я тебя убью! Сволочь!..

Потом Кимура поймет, что это было лишь для его безопасности, а Генри меж тем сам поговорит с Акихико. Ему есть, что тому предъявить.

По словам Ларсена, зам должен был вернуться на остров рано утром, еще до рассвета. Генри на ходу взглянул на часы – без четверти семь. Рановато для посещений, но сегодня Дайске придется сделать исключение, это в его же интересах.

За такими мыслями Макалистер преодолел расстояние до кабинета и постучал, впрочем, тут же толкая дверь, которая открылась, стоило только чуть надавить. Знакомый запах старых книг, полировки и терпкого кофе напомнил о пережитом недавно ужасе, но Генри больше не намерен был бояться тех, кто нуждался в жалости.

– Акихико! – Британец попытался найти замдиректора в полутьме, но того в кабинете попросту не было. Чертыхнувшись, Макалистер раздернул шторы, впуская внутрь солнечный свет, и, повинуясь инстинкту, отворил створку. Кабинет наполнился звуками сада, но уютнее не стал.

На столе лежала тонкая папка, которой не было здесь в первый приход Генри. Заинтригованный, он откинул обложку и увидел свое личное дело. В нем было все – биографическая справка, медицинская карта, анкетные данные и тщательно составленный список привычек, фобий, привязанностей и антипатий. Кто-то не пожалел сил и времени, чтобы составить досье. В конце обнаружились фотографии, сделанные тайком, на них Генри был запечатлен в Лондоне, рядом со своей квартирой, и уже прибывший в аэропорт Токио. На паре кадров, сделанных уже в Академии, рядом с Генри был и Сората. Под снимками же обнаружилась копия трудового контракта.