Михаил Шуваев - Чужая игра

– А почему именно там? Непонятно… – озадачился Блумберг.

Ричард подошел к люку, открыл его и вышел в темный коридор. Посветив мощным фонарем в дальний конец, он увидел черную точку маленького объектива под потолком. Он обернулся:

– Капитан, они включаются датчиком движения?

– Да.

– Тогда пусть компьютер лаборатории спроецирует нам сюда… здесь есть голографический монитор? Есть. Пусть даст запись 14 мая.

Через минуту в метре от стены сформировалась четкая трехмерная картинка видеозаписи. Началась она с того, что по темному коридору метался луч яркого белого света, выхватывая из темноты то потолок, то пол, то стены. Благодаря рассеянному свету и тому, что видеокамера переключилась в ночной режим, мрак в коридоре уступил место темным сумеркам, но видно от этого лучше не стало. Появился силуэт человека, медленно идущего по вспомогательному коридору. Это был, судя по всему, покойный Гиллиам. Он подходил поочередно к каждой двери и внимательно вглядывался в индикаторы на стене. К сожалению, светящаяся сфера каждого диода слегка утоплена в стену так, что, глядя сбоку, свет индикатора увидеть почти невозможно. Гиллиам педантично осматривал дверь за дверью, пока, наконец, не остановился напротив технологического блока. У нее он замер на несколько минут, потом переложил фонарь в левую руку и провел универсальным ключом по окошку сканера. После того, как замок открылся, Гиллиам отворил люк и решительно шагнул внутрь. Отсутствовал он семнадцать минут, потом медленно вышел, пятясь, перешагнув через высокий порожек, и, прежде чем закрыть люк, еще раз зачем-то заглянул внутрь. После этого он двинулся обратно. Через тридцать секунд запись кончилась – Тор вышел из вспомогательного коридора, и датчик движения отключил камеру.

Астронавты переглянулись. Первым нарушил молчание Айво:

– И что нам это дает? Ровным счетом ничего.

– Не скажи! Мы теперь знаем, что Гиллиам целенаправленно зашел именно в мастерскую, а не куда-нибудь еще, – возразил Сноу.

– Да, что-то привлекло его внимание, но вот что конкретно? – пожал плечами Волков. – Индикаторы замка и объема на записи не видны, но свет в блоке не горел, значит, там никого не было.

– Не горел… – тихо повторил Сноу. – Свет не горел… Или его выключили, когда услышали, что Гиллиам открывает дверь. А никто не заметил, что он в руке нес, когда шел обратно? Ну-ка, глянем еще раз.

Они три раза прокрутили запись с того момента, когда Гиллиам выходит из технологического блока обратно в коридор, но рассмотреть, что он сжимает в правой руке, не представлялось возможным – мешало почти полное отсутствие света.

– Так, а теперь запись 10 мая.

Эта запись мало чем отличалась от предыдущей, за исключением того, что руки уходящего офицера были видны – он ничего в них не нес, кроме фонаря.

– Все. На сегодня, пожалуй, хватит. Даже перебор, по-моему. Так, Айво, что ты там про люк говорил? – вспомнил Ричард.

– Да вот, в углу люк зачем-то, – Айво пошел в дальний угол и, чуть отодвинув переносную ширму, прикрывавшую часть стены отсека, показал овальный люк с круглым иллюминатором в верхней части.

Ричард заглянул в иллюминатор и увидел поверхность астероида, залитую ослепительными лучами Арктура. Контрастные иссиня-черные тени создавали иллюзию двухмерности пейзажа, будто нарисованного углем на белоснежном листе ватмана. Мазки теней медленно, но зримо удлинялись – астероид быстро вращался вокруг собственной оси, и сутки здесь равнялись всего трем часам.

– Это аварийный выход. Смотрите, закрыт наглухо. Наверняка открывается пиропатронами, – подошедший Волков посмотрел на Сноу. – Здесь никто априори входить и выходить не может в обычной обстановке – нет переходного тамбура.

– Согласен.

– А в другом конце еще один люк, видите? Это переход в соседний отсек.

– Понятно. Все, уходим.

Конокомовцы в последний раз окинули взглядом помещение блока и вышли.

Когда флаер отчалил и на несколько метров поднялся над поверхностью, Сноу задумчиво созерцал погружающийся в короткую темную ночь корпус лаборатории низких температур. Вся космическая станция выглядела мертвой – лишь причальная флаерплощадка и входной тамбур по-прежнему освещались прожекторами. Темные глазницы редких иллюминаторов слепо таращились в пустоту. Наконец, только антенны космической связи и радиолокаторы на крыше остались освещенными Арктуром, а сам лабораторный комплекс погрузился в чернильную темень. Волков, словно прощаясь, заложил циркуляцию вокруг станции, и флаер медленно начал ее облет по периметру на высоте нескольких десятков метров. Вдруг Сноу выпрямился в кресле, вытянул руку и произнес непонятное:

– Ну, вот и гости пожаловали.

Блумберг и Волков посмотрели, куда указывал Ричард и застыли.

Один иллюминатор лаборатории ярко светился в ночи, будто окошко в заваленном снегом домике на рождественской открытке.

Капитан Волков сбросил оцепенение, убрал тягу двигателей, и флаер неподвижно завис над астероидом. Первым нарушил молчание Айво:

– Надо навести видеокамеру на иллюминатор и дать максимальное увеличение.

Сказано – сделано. Но из-за того, что Волков не мог расположить флаер прямо напротив иллюминатора, чтобы их не заметили, наблюдение приходилось вести под острым углом.

– Ни черта не видно! – в сердцах ударил кулаком по колену Сноу. – Капитан, пусть компьютер лаборатории нам что-нибудь прояснит. Камеру во вспомогательном коридоре включит, что ли.

Почти сразу на боковом мониторе разлилась чернота – коридор зиял пустотой и теменью.

– А обратно причалить?..

Блумберг не договорил фразу, его перебил русский:

– Нет. Незаметно мы пристыковаться к лаборатории не сможем. Никак. Будет шум.

– А скафандр на флаере есть?

Волков повернул голову и внимательно посмотрел на Ричарда:

– Есть. И переходный тамбур тоже.

– Отлично, – Сноу расстегнул ремни безопасности, встал и по узкому коридору направился в хвостовой отсек. – Капитан, сядьте на грунт так, чтобы флаер не просматривался из иллюминатора. Я надеюсь, это мы сможем сделать тихо и незаметно?

– Ричи, ты чего задумал? – задвигался в кресле Айво в поисках замка ремней безопасности. – Ты куда это собрался? Я с тобой!

– Прошу прощения, господин Блумберг, но скафандр здесь один, – пояснил капитан и стал осторожно сажать флаер.

Айво, отстегнувший ремни, на секунду замер, потом высказался:

– Почему всегда так? Когда скафандр не нужен, он постоянно попадается тебе на глаза, мешается, выпадает из шкафа, когда же он нужен позарез, его нет. Просто нет, и все! И хоть ты убейся! Ладно, пойду Ричарду помогу одеться.