Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции

Внезапный крик вывел Кэролайн из ступора, и она помчалась к Синей комнате. Правда, бег в последнее время не входил в число любимых занятий, и она споткнулась и упала. Ощутила горький привкус во рту, жжение в горле. Кое-как встала на ноги, гадая: что такого могло произойти с Педро? К чему такой душераздирающий крик?

– Педро? – проорал в рацию Кайл. – Педро, в чем дело? Кэролайн, все камеры вырубились. Я ничего не вижу!

– Полицию вызвал?

– Только сигнализацию включил.

– Долго же ты. – Встав наконец, Кэролайн вошла в Синюю комнату.

Тьма исчезла, и светильники над витринами вновь освещали экспонаты – все, кроме креста. Витрина, в которой ему надлежало храниться, опустела.

Впрочем, Кэролайн этого практически не замечала. Все ее внимание было приковано к тому, что она увидела на полу.

По мраморным плитам были разбросаны части тела Педро: голова – на одной из витрин, туловище – в середине зала, руки – в разных концах помещения, ноги – на другой витрине.

Крови было на удивление мало, хотя опыт общения с мертвецами – несмотря на гибель сына и мужа – у Кэролайн имелся не очень богатый.

Кэролайн сама не знала, почему не кричит. Почему не орет в рацию, не убегает, как поступил бы на ее месте любой другой. Она же молча пялилась на голову Педро.

Бессмыслица какая-то. Грэг уже был законченным алкоголиком, когда врезался в грузовик. Джамал уже был наркоманом, когда получил пулю в затылок. Но Педро… Всего несколько секунд назад она говорила с ним, он был жив. Несправедливо…

Кэролайн не сразу заметила, что крест парит в воздухе.

Комната опять погрузилась во тьму. С одной стороны, Кэролайн даже обрадовалась: не стало видно останков Педро, однако тут снова похолодало, и она ощутила… чье-то присутствие. Словно тьма обрела плоть.

Бред, конечно, но Кэролайн чувствовала, как тьма сжимается вокруг нее. Сдавливает ей горло, не дает дышать. На шею как будто накинули петлю. Кэролайн не могла ни сглотнуть, ни втянуть в легкие ни капли воздуха.

Из рации раздался крик Кайла:

– Скажите уже кто-нибудь, какого дьявола тут происходит?!

Это было последнее, что услышала Кэролайн. Когда она наконец набралась храбрости, чтобы закричать, в шею вонзилось нечто холодное.

Не успела Эбби Миллс войти в спальню, как зазвонил телефон. Работать они закончили поздно; Эбби подбросила Крейна до лесного домика Корбина и отправилась к себе. Жутко хотелось спать.

– Ну, Крейн, если это ты, берегись у меня… – Она осеклась, увидев на экране незнакомый номер.

– Миллс, – ответила Эбби, поднеся телефон к уху.

– Лейтенант Миллс? Это офицер Ван. Простите, я вас не разбудил?

– Разбудили бы, если бы позвонили на пару минут позже.

– Прошу прощения, мэм, но сержант велел сразу звонить вам, если случится нечто из разряда секретных материалов.

Помассировав переносицу, Эбби спросила:

– Что у вас?

– Происшествие в музее Кортландтов, в Тарритауне. У нас тут… э-э… жуткое месиво. Три трупа. Не просто тела – расчлененка!

Эбби метнулась на кухню, где забрала кожаную куртку, бесцеремонно брошенную на спинку стула.

– Выезжаю. И передайте сержанту: Малдер и Скалли – это прошлый век.

– Вообще-то, – виноватым голосом произнес Ван, – это мое сравнение. Я когда-то обожал Джиллиан Андерсон.

– Спасибо, офицер Ван. Скоро буду.

Заехав сперва за Крейном, Эбби отправилась к музею, который некогда был особняком Кортландтов. Они поселились в этом викторианском каменном доме, перебравшись в Тарритаун в конце девятнадцатого века. Сейчас перед зданием стояло с полдюжины патрульных машин; сине-красное мерцание мигалок било по глазам, отражалось в ночном небе. Тут же стоял фургон патологоанатомов.

Заметив у дверей музея детектива Косту, Эбби поморщилась.

– В чем дело, лейтенант? – спросил Крейн, выбираясь из салона машины.

– Это Лиза-Анна Коста. В дела вцепляется мертвой хваткой, а консультантов терпеть ненавидит.

– То есть помощи коллеги-офицера и консультанта она будет рада от всей души, – сухо констатировал Крейн.

Эбби невольно улыбнулась.

– Не знаю почему, но мне становится легче от осознания, что сарказм был в моде еще в восемнадцатом веке.

Заметив Эбби, Коста устремилась прямо к ней. Полы ее плаща развевались на встречном холодном ветру.

– Ты-то здесь какого черта делаешь, Миллс? Это Тарритаун, и дело – мое.

– Это я позвонил ей, – ответили слева от Эбби. Обернувшись, она увидела полицейского азиатской внешности. Должно быть, офицер Ван. – Нас проинструктировали: если происходит что-то странное, сразу звонить этим двоим.

Коста раздраженно ткнула пальцем в его сторону.

– Придется серьезно поговорить с вашим сержантом. А вам, Сонная Лощина, – снова обратилась она к Эбби и Крейну, – здесь ловить нечего. Повторяю: дело мое, так что возвращайтесь по домам, отоспитесь и завтра все узнаете из «Джорнал ньюс». Ясно?

Эбби уже раскрыла было рот, но Крейн опередил ее. Сперва она хотела перекричать напарника, однако раздумала: предыдущий опыт общения с Костой научил ее, что резкий ответ приведет лишь к перепалке. Настроение, конечно, было паршивое, и Эбби даже получила бы удовольствие от ссоры с Костой, но так не выяснить, что же произошло в музее. Быть может, чары Крейна Старомодного подействуют там, где прежде терпела крах напористость Эбби Стервозной?

– Детектив Коста, если бы вы только соблаговолили известить нас, происшествие какого рода имело место в музее, мы были бы весьма и весьма признательны. Происшествие – как следует понимать из сообщения офицера Вана – может быть прямо связано с нашим собственным текущим расследованием, начало которому положило тройное убийство: шерифа Корбина, мистера Огелви и преподобного Наппа. Всех троих обезглавили. Мы ни в коей мере не собирались узурпировать вверенную вам территорию и совершенно законно порученное вам расследование. Нам лишь всенепременно требуется выяснить, нет ли каких-то совпадений с обстоятельствами нашего дела.

Коста, раскрыв рот, вытаращилась на Крейна.

– Ты где его откопала, Миллс? – спросила она наконец.

Эбби чуть не ляпнула в ответ, дескать, в могиле за городом.

– Ну ладно, – сдалась Коста, – я не хотела вам ничего говорить в принципе, пока вы не упомянули тройное обезглавливание. У нас тут, видите ли, похожий случай. Идем.

Она развернулась и пошла в музей.

По дороге Крейн поинтересовался у Эбби:

– Как у нее это получается? Полы плаща так и реют на ветру.

В ответ Эбби только хихикнула.

Поднырнув под желтую заградительную ленту, они вошли в здание музея, и сразу же, в вестибюле, увидели первое тело – точнее, пять его частей. Голова лежала в ближнем углу, слепо глядя в потолок; правая рука и левая нога – на стойке дежурного, остальные две конечности – в дальнем углу, а туловище – посреди помещения.