Кит Де Кандидо - Сонная Лощина. Дети революции

– Правда? Я что-то не заметила, – хихикнула Эбби.

– Я слышу нотки сарказма, однако не вижу причин для такового, – кисло парировал Крейн. – Вынужден заметить, многие из воссозданных объектов прошлого в Гудзонской долине вполне соответствуют историческим оригиналам. Говоря «вполне», я имею в виду небольшое расхождение в определенных деталях. Жду не дождусь увидеть, на что сподобилась в своем свершении семья Пелл.

– Кто-кто? – нахмурилась Эбби.

– Согласно данным, добытым мною в интернетье…

– В интернете.

– …после войны земля, на которой стоял форт, была продана семье Пелл. Они же взяли на себя ответственность за реконструкцию крепости и обращение ее в музей для приезжих.

– Ловушка для туристов. – Эбби встала с неудобной кровати. – После такой долгой поездки мне надо в душ. В это время года форт закрыт для посетителей, но мы назначили встречу местным: копу и ученому, – они будут нас сопровождать.

– Великолепно.

Всю ночь Эбби ворочалась, не в силах заснуть. Крейн, конечно же, спал без задних ног.

– Как это у тебя получилось? – спросила Эбби, когда они вышли в вестибюль, где можно было наконец заправиться кофе. Перед глазами у нее все плыло.

– Получилось что?

– Заснуть на этих скрипучих пружинах, дурно замаскированных под матрас.

– Во время войны, лейтенант, мне доводилось спать в куда менее роскошной обстановке. По сравнению с теми условиями наши дурного качества матрасы – просто дар свыше.

– Ну, коли так… – пробормотала Эбби и заказала самую большую порцию кофе.

Жуя маффин, она позвонила сестре и капитану. Дженни было нечего сказать, кроме того, что поведал ей Уайткомб-Сирс – в том числе и историю спасения супруги Вашингтона. Зато Ирвинг поделился новостями – дурными новостями. Крест из музея города Нью-Йорка похитили, а два офицера полиции и один охранник погибли – точно как и охранники Тарритаунского музея. Сам Ирвинг, его бывшая напарница и третий коп не пострадали.

В свете произошедшего капитан отправил двух копов в библиотеку Уайткомба-Сирса и велел, чтобы мимо нее периодически проезжала патрульная машина.

До форта ехать было недалеко, но не успели Крейн и Эбби одолеть и половины пути, как Крейн, заметив что-то, попросил:

– Можно свернуть к обочине?

Проследив за его взглядом, Эбби заметила в самом центре кругового перекрестка Викер-стрит и Монткальм-стрит бронзовую статую.

– Погоди, – сказала Эбби и свернула на подъездную дорожку у закусочной на Монткальм-стрит.

К статуе они направились пешком, и Эбби наконец смогла присмотреться к ней повнимательней: женщина; левая рука поднята; у подножья статуи – четыре фигуры.

– Я читал о ней, – признался Крейн. – Женщина олицетворяет свободу, а фигуры у подножья монумента – шотландец, француз, ирокез и британский колонист – или американец, как сейчас принято говорить.

Эбби кивнула.

– Недурной символ нашей истории, а?

– В самом деле. – Крейн улыбнулся. – Премного благодарен за твою снисходительность и отзывчивость, лейтенант. Продолжим путь?

Сев в машину, они поехали дальше по Монткальм-стрит. По пути миновали небольшое звездообразное сооружение, которое, как оказалось, в точности повторяет форму крепости. Крейн удивленно и одновременно с улыбкой посмотрел на сооружение, и Эбби, улыбнувшись, пояснила:

– Ирвинг говорил, что в городе построили водоочистную станцию.

– Водоочистную станцию?

– Ага. По форме она напоминает уменьшенную копию форта.

– Чудно. Основываясь на том, что я читал о семье Пелл, – не говоря уже о виденной нами только что статуе, – я ожидал от местных жителей куда больше уважения к истории.

– Не фортом единым жива история, Крейн. В девятнадцатом – двадцатом веках тут располагалась крупная бумажная фабрика. Я думала, что на ней и карандаши производят, потому что всякий раз на экзаменах в школе нам выдавали карандашики с надписью «Тикондерога». – Она пожала плечами. – Оказалось, графит для них добывали на шахте милях в двадцати пяти отсюда, а дерево вообще привозили бог знает из какой дали.

На парковке при форте она остановилась возле синего круизера местного департамента полиции и побитого коричневого внедорожника средних размеров. Днища обеих машин покрывал белый налет – из-за соли, при помощи которой здесь топили снег и лед.

На форт Крейн смотрел неодобрительно – впервые такую мину у него на лице Эбби увидела, когда ему довелось услышать рассказ музейного гида о «Скачке Пола Ревира».

Впрочем, не успел Крейн пожаловаться на очередное небрежение культурным достоянием, а их уже приветствовал высокий юноша в форме и бледный, сутулый старик в черном пальто и с тростью. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться, кто из них на какой машине приехал.

– Вы, должно быть, следователь Раддл, – обратилась Эбби к копу.

– Просто Пол. – Он пожал Эбби руку. Забавно, как в департаменте полиции Тикондероги вместо термина «детектив» употребляют «следователь».

– Я лейтенант Эбби Миллс, а это наш консультант профессор Икабод Крейн.

Раддл и Крейну крепко пожал руку.

– Рад знакомству, профессор Крейн. Где преподаете?

– В Оксфорде, хотя в данный период времени я на отдыхе и консультирую лейтенанта Миллс.

Старик сухо рассмеялся.

– Мне нравится его акцент. Он такой… британский.

– Это, – представил его Раддл, – Теодор Провонча. Он один из экскурсоводов.

– Зовите меня просто Тедди. Итак, мне сообщили о ваших опасениях, что Крест Независимости собираются украсть.

– Это даже не опасения, а уверенность, мистер Провонча, – ответила Эбби.

– Я же сказал: Тедди, – улыбнулся Провонча.

Эбби продолжала смотреть на него ровно и холодно.

– Дело в том, что четыре креста уже украдены.

При этом погибло шесть человек.

Улыбка сошла с лица Провончи.

– Боже правый, какой ужас!

– Вот именно. Потому мы и хотим усилить охрану.

– Насчет этого не знаю, но, – произнес Провонча, направляясь к форту, – позвольте вам тут все показать. Увидите, как устроена система безопасности.

– Было бы замечательно.

Эбби от души понадеялась, что форт изнутри отапливается, потому как в Тикондероге оказалось заметно холоднее, чем в Сонной Лощине.

– Мистер Провонча, – обратился по дороге Крейн к экскурсоводу.

– Прошу, просто Тедди. Вы, ребята с юга, просто жуткие формалисты. Все это влияние больших городов.

– Пусть же будет по-вашему… Тедди. Так вот, Тедди, мне бы хотелось знать, кто дал вам право именовать сие мракобесие реконструкцией форта Карильон.

– Вообще-то это форт Тикондерога, – ответил Провонча. – Карильон – название французское, и британцы сменили его, когда захватили форт во время Франко-индейской войны.