Джим Батчер - Холодные дни

Я невольно поморщился. Молли никогда особенно не стеснялась покушаться на мой авторитет в наших отношениях наставника и подмастерья. Видимо, начало сказываться время, проведенное с моей феей-крестной, Леанансидхе – личной Пятницей [28]Мэб. Леа была тверда и непреклонна в отношении дозволенных границ. Тех, кто пытался их нарушить, она превращала в собак – или в собачий корм.

Яхтенная пристань – одна из нескольких, имевшихся в городе. Озеро Мичиган – идеальное место для всех видов катания на лодках, парусного спорта и судоходства, и любители-мореходы пустили корни вдоль всех берегов Великого Озера. Я не из их числа. Я говорю «стенка» вместо «переборка», и знать не знаю, чем фальшборт отличается от бушприта. В терминах я путаюсь сплошь и рядом. Ну и наплевать.

Марины – это паркинги для яхт и катеров. Причалы, опирающиеся на сваи или плавающие, как понтонные мосты, выстроились длинными, ровными рядами. Суденышки стояли на положенных им местах, как машины на паркинге. Большинство плавсредств, похоже, уже вовсю готовились к зиме: ноябрь – опасное время для катания по озеру Мичиган, и большая часть владельцев яхт готовят их к зимовке уже сразу после Хэллоуина. Иллюминаторы и люки задраены, двери заперты наглухо, и на всей марине почти не видно огней.

Что было мне на руку, поскольку я снова собирался вломиться в чужую собственность.

Когда-то у меня имелся ключ от замка марины, но я потерял его, когда меня подстрелили, и я утонул, умер, оживал в коме, время от времени пугал своих друзей, пока не пришел в себя в кровати Мэб.

(Такая у меня жизнь. Адские колокола!)

В общем, у меня не было ни ключа, ни лишнего времени, и потому, подойдя к запертым воротам пристани, я злоупотребил своей новой клевой суперсилой и заставил закрытые на цепь ворота открыться с жалобным скрипом гнущегося металла. Что заняло у меня секунды три.

– Круто , – пробормотала Молли за моей спиной. – Погоди. Ты и машину так же вытащил?

Я крякнул и молча ухмыльнулся. Воздуха после недавнего упражнения немного не хватало.

– Ну и дела, – сказала Молли. – Да ты силен как Человек-Паук!

– Не-е, – выдохнул я. – Человек-Паук жмет десять тонн. Я могу делать подходы лишь по четыреста кило.

– Кило? – спросила Молли.

– Блины для штанги мне достались по наследству, – сказал я. – Европейская штучка. Даже не знаю, насколько это тяжело, если перевести на английский.

– В Англии пользуются килограммами, – язвительно процедила Молли. – Но это потянет примерно на шестьдесят-шестьдесят пять стоунов.

Я остановился и посмотрел на нее.

Она ответила самой милой улыбкой.

Я вздохнул и снова зашагал к катеру.

Катер назывался «Жук-Плавунец». Он мог бы послужить дублером посудины сурового старого рыбака из «Челюстей», правда, этот был недавно покрашен и надраен. И выглядел, пожалуй, чуточку слишком хорошо. Я остановился на причале перед ним.

Здесь. Я стоял именно здесь, глядя в сторону паркинга, когда это произошло. Я, собственно, не почувствовал дикой боли в груди, но память о ней была такой отчетливой и ясной, что я мог бы сейчас испытать ее заново – но в тот момент боль не проявилась до тех пор, пока я не погрузился в воду, а в адский пламень она превратилась, когда Мэб и Духоприюту удалось собрать воедино мои тело и душу.

И подумать только, что мне пришлось просить об одолжении, чтобы человек пришел и застрелил меня! Сейчас это казалось совершенно напрасным. Тогда же я был уверен, что если мне удастся добиться успеха, то из-за моей сделки с Мэб я стану монстром, от которого нужно избавиться раз и навсегда. Я сам назначил своему убийце время, а Молли подключила свои уникальные способности, чтобы помочь мне забыть, что это произойдет. План заключался в том, чтобы, после того, как день будет успешно завершен, помешать моему превращению в Гарри-монстра с помощью мощной винтовки.

Штука, однако, в том, что я выжил. И, похоже, настала пора для Гарри-монстра.

Из авторитетных источников я знал, что не обязательно превращусь в полного отморозка – если считать, что архангелу можно доверять, но я так не считал. Из других авторитетных источников я знал, что рано или поздно это закончится именно так. И в результате я понятия не имел, что же будет со мною в будущем.

Хе. С чего вдруг я должен стать другим?

«Жук-Плавунец» явно не был подготовлен к зиме. Крепкое выносливое суденышко – не быстрое, зато не боящееся ударов, которые могла обрушить на него природа. Его трап был опущен, а «трап» и «палуба» – единственные мореходные словечки, которые мне понятны. Я поднимался на борт катера без колебаний, даже в полумраке поздней ночи. Я знал этот катер. Я неоднократно посещал остров на нем.

Взойдя на палубу, я поднялся на крышу штурвальной рубки. Щелкнув тумблерами, включил пару старых светильников и проверил показания приборов. Топливо, масло – в порядке: на поездку до острова и обратно хватит с лихвой. Ключа в замке зажигания не было – он всегда хранился в небольшом сейфе в каюте, но я знал комбинацию.

– Все о’кей, – негромко сказал я. – Забирайся.

Молли поднялась по трапу, а я спустился в каюту.

Я не почувствовал никакого предупреждения об опасности, ни звука, ни движения – вообще ничего. Вот я спускаюсь по лестнице, а в следующее мгновение меня впечатывают лицом и грудью в стену, и кончик чего-то очень острого прижат к шее, чуть ниже правого уха. Холодные, сильные пальцы охватывают мою голову, вжимая ее в стену. Намек был предельно ясным: стоит мне дернуться или издать малейший звук – и эта острая штуковина войдет мне в мозг.

Я замер. Это казалось разумным. Если бы нападающий хотел меня убить, я был бы не в состоянии рассуждать о том, что он уже успел бы это сделать.

– Здравствуй, драгоценный мой, – промурлыкал очень мягкий мужской голос. – По-моему, ты забрался не на тот – катер.

Я обмяк, почувствовав внезапное облегчение:

– Звезды и камни, – выдохнул я. – Томас, ты напугал меня до чертиков!

Сила, с которой холодные пальцы сдавливали мою голову, ни на йоту не ослабла, но на мгновение воцарилась ошеломленная тишина. Потом давление на мой череп стало просто яростным.

– Думаешь, это смешно? – сказал мой брат голосом, срывающимся на крик, закипая от гнева. – Или ты считал, что такой фокус меня развлечет?

– Томас, – произнес я. – Это я .

– Конечно, – прорычал Томас, на секунду еще более усилив давление. – Гарри Дрезден мертв .

Мне показалось, что глаза мои вот-вот выскочат из орбит:

– Глрк!!!

– А теперь, – прорычал он, – я дам тебе ровно три секунды, чтобы ты начал говорить правду, или, клянусь богом, я порву тебя на такие кусочки, которых для опознания не хватит.