агланолн

Потом Шабрус отослал Карликова за выпивкой и в двух словах поведал Расину его историю. Оказывается, Карликов занимался переводом людей с первого уровня (то есть, с земли) на второй – как, возможно, и остальные ребята. При жизни Карликов не смог вынести возложенной на него ответственности и оттого спекулировал своими способностями. С каждого идущего он требовал налог – по тысяче зеленых, а это немало. Разжился, изменил образ жизни, а когда подошел срок убирать тяготу (это штуковина такая, через которую проводят людей), был на Мальдивах. Там и началось помрачение. Карликов успел долететь до Киева, но в Борисполе его адская воронка таки засосала. Услышав эту историю (в очередной раз), маленький бомж по прозвищу Зябагар расплакался, а его сосед-голодранец, которого, кажется, звали Война, стал его сурово утешать.

Вадим не искал на стенах домов таблички с указанием улиц. Он двигался по наитию.

Похоже, впереди начинался Броварский проспект, он был полон народу, и Расин свернул правее. Впереди домов было меньше. Вадим миновал недостроенное здание и долгое время шел по асфальту, почти не встречая прохожих.

Умственное оцепенение понемногу начинало проходить, а с ним и мышечная слабость, которая преследовала его последние дни.

Расин миновал «недострои», народу прибавилось. Некоторые Спящие стали за ним увязываться, и Вадим, вспомнив предостережения Галаха, прибавил ходу.

На широком перекрестке возле торгового центра с вывеской «Традор» (кажется, несколько лет назад здесь и впрямь была такая надпись) собралась толпа человекотеней. На невысоком подиуме стоял один из тех горожан, которые были ни мертвыми, ни спящими (Вадим про себя назвал их нелегалами). Он был молод, и на лице его читалось утомленное раздражение.

– Кока-кола! Макдоналдс! Сергей Рыжиков! Масло Ойл-Траст! – охрипшим от повторений голосом выкрикивал нелегал, и толпа вторила ему с угрюмой радостью.

– ещё раз! Кока-кола, Макдоналдс, Ойл-Траст, Рыжиков. Еще… Кола! Доналдс! Рыжиков! Траст! Тьфу ты, черт бы вас побрал! Ну-ка?! Говорите! Че пьем?!

– Кока-коооолу!.. – бесстрастно и нестройно шумела толпа.

– О΄кей, ребятки… Где жрем?

– В Маааакдоооонааалдсееее!..

– Ол райт, граждане-товарищи! Вэри гуд! Умники и умницы! А теперь ещё раз хором: ну-ка, кола – Доналдс – кола!

– Кола! Доналдс! Кола! – подхватила буря стонущих голосов, и у Расина на коже выпрямились волоски.

– А теперь все вместе! Сотню раз подряд мы скажем – втрое вырастут продажи! – выкрикнул нелегал.

Толпа с покорным воодушевлением повторила и эту ахинею.

– Вэри гуд! – заорал нелегал. – Помните это каждую минуту вашей сраной жизни! Помните до самой своей убогой смерти!

Вдруг он резко развернулся от одной половины толпы к другой и вопросил, приставив к уху ладонь:

– Ну, а кто же ваш отец родной, братцы? А?! Кого вы поддерживаете, хрен бы вас побрал?

Толпа вобрала в себя побольше воздуха и заунывно проскандировала:

– Рыыыы-жи-ко-вааа!..

– Ко-о-вааааа!.. – ответило эхо.

Вадиму захотелось поближе рассмотреть нелегала. Растолкав толпу, он приблизился к трибуне.

– Никому не расходиться, кретины! – хрипло продолжал нелегал. – Ну-ка, ещё раз повторим усвоенный урок… Кола – Макдоналдс – Рыжиков – Ойл-Траст!

Нелегал поднял руки и приготовился дирижировать. В эту минуту он заметил Расина.

– Вау! Жмурик! – парень скрестил руки на груди и криво ухмыльнулся. – Ты-то какого хрена сюда притащился?

Он сказал это без злобы, но Вадима такое обращение смутило, он стал оглядываться.

Толпа затихла. Хотя никто из присутствовавших на Расина даже не глянул, все как-то странно занервничали.

– Не крути башкой, чувак, я с тобой говорю, – продолжал парень. – Что, жмурик, в человеческие сообщества потянуло? Захотел узнать, как все на самом деле происходит? Я тебе сейчас объясню: это в тебе старая программа работает. Любопытство называется. Только ты давай, вали на хрен отседава! Тебя эта фигня, что я своим баранам в их тупые бошки вдалбливаю, никаким боком уже не должна касаться! Ты теперь неплатежеспособный!.. – Он отчаянно захохотал. – Понимаешь мою речь, жмурик?.. Иди-иди! От тебя мертвечиной разит, а бараны мои это чуют! Вали, сказал! Справку в зубы – и шагом марш! Понял? Бегом, говорю, а не то красного щас кликну, он из тебя кишки выпустит! Ну!..

Вадим поспешил ретироваться, опасаясь, что толпа примет меры. Но страх оказался напрасным: толпа оставалась по-прежнему сонной.

– Продолжим! Че остолбенели? – кричал за спиной нелегал.

– Кола!.. Рыжиков!.. Ойл-Траст!.. – отозвалась толпа.

Расин выбрался и пошагал дальше. Несколько спящих тоже поначалу побрели за ним. Пришлось на них прикрикнуть, чтобы они отстали.

– Тьфу ты! – прошептал Вадим. – Кто же знал? Покруче двадцать пятого кадра!

Спустя сотню метров Вадим наткнулся ещё на одного проповедника. Этот был старше, солиднее и выкрикивал единственное слово – название одной из марок автомобилей. Толпа вторила ему многоголосо и тоскливо, как зимний прибой.

Ноги шагали на удивление легко. С тех пор, как в голове стало проясняться, усталость почти прошла, хотя тело не получало ни отдыха, ни пищи. Осознание правильности направления придавало сил. Контролер говорил, что надо спешить и что в шесть часов должны открыться ворота. Сколько Вадим ни справлялся у прохожих, который час, он ни разу не получил ответа. В лучшем случае пожимали плечами. Один интеллигентного вида мертвец сказал: «Полагаю, малдой-члавек, надо поспешить».

Порой ему хотелось бежать вприпрыжку. Медленно ползущая безгласная толпа преграждала дорогу, но Расин не сбавлял ход. Он ловко изворачивался, ныряя в щели, огибая чьи-то выступающие бедра и плечи. В конце концов, он побежал вприпрыжку, словно мальчуган. Ему стало весело, он начал размахивать руками – все шире амплитуда, все дальше прыжки, он замечает просвет, бросается в него, на миг тормозит, толкается, меняет направление, впереди несколько шагов свободного пространства, он преодолевает их одним прыжком, он почти летит. Вдруг – приземистая старушка (не мертвая – спящая). Он реагирует мгновенно, делает толчок левой ногой и… перепрыгивает ее.

Он подпрыгнул так высоко, что увидел всю улицу – широкую реку, заполненную людьми. Прыжок был плавным, как во сне. Зависни, сказал он себе и завис в воздухе.

Никто не поднял головы, не остановился. Старушка прошла под ним, а за ней прошагали ещё несколько человек, и они так и шли, не останавливаясь, не поднимая удивленных взглядов на человека, висящего в воздухе. Спящие не могли видеть того, что произошло.

И тогда он двинулся дальше, по воздуху, над беззвучной толпой.

Летелось легко и естественно. Не надо было задумываться о механизме и причинах полета. Мозг отдавал сигналы телу, и оно двигалось. Вот и все.